Джон Ширли - Ползущие

Но Стэннер продолжал следить за мимикой и держать мышцы лица расслабленными.

– Мы сомневаемся, что утечка действительно имела место. Все это, как вы понимаете, рутинная проверка в целях здравоохранения, потому что вокруг – гражданские лица.

– Ха, простите, если я позволю себе выразить некоторое сомнение по поводу вашего беспокойства за «гражданских лиц», Анри, – проговорил Спрэг, постукивая пальцем по пластиковой чашке. – Я сам как-то работал в южном Сан-Франциско. Военный хлам десятилетиями отравлял там окрестности. Но они ни за что не желали его убирать. Черт с ними, считали военные шишки, это же гетто, ну и пусть у них будет рак.

Стэннер кивнул с непроницаемой миной. – Это не про меня.

– Как действует этот токсин? – задал вопрос Крузон. – Вы что-то говорили о мертвых белках. Значит, он убивает?

– Неразбавленный – может убить человека. Но к моменту, когда он дойдет до кого-нибудь в городе, концентрация газа будет скорее всего очень мала. В результате могут остаться лишь бихевиористические реакции – нарушения поведения.

Крузон и Спрэг обменялись взглядами. Нахмурившись, Спрэг спросил:

– Нарушения поведения? Что, черт возьми, вы имеете в виду? Взять, к примеру, семью моей жены – у них это на каждом шагу.

– Попробую объяснить, – вздохнул Стэннер. – Нет, давайте сначала я сам спрошу. Были ли в последнее время замечены какие-либо неординарные события?

– Например? – спросил Крузон.

– Агрессивное поведение, вроде бы не имеющее объяснения. Или, может быть, весьма необычные нападения на дома?

Спрэг смотрел на него в упор.

– А как насчет меня, майор? Вы уверены, что мне самому не о чем беспокоиться? Может, и я хватил там этой штуки? Чувствую я себя отлично, но… Может, стоит сделать анализ крови?

– Нет, к этому времени уже все прояснилось бы, – усмехнулся Стэннер. – На мой взгляд, у вас все о'кей.

– Как называется эта токсичная дрянь? – спросил Крузон.

– Я сообщил вам все, на что имел право, – проговорил Стэннер, чувствуя себя так, как будто в первый раз за весь день произнес, наконец, хоть слово правды. – Можете вы мне чем-нибудь помочь?

Крузон пожал плечами.

– Необычно агрессивное поведение? Пожалуй, нет. Ничего необычного.

– Пожалуй, следует воздержаться и не есть рыбу из этой зоны, – посоветовал Стэннер. – Я прослежу, чтобы поступил циркуляр насчет рыболовства. Пусть считается, что произошел сброс сточных вод или что-нибудь в этом духе.

Так что пока рыбку оттуда не ешьте.

Спрэг с осуждением покачал головой:

– Сброс сточных вод. Вот, значит, как вы собираетесь это объяснять. Похоже, в вашем департаменте солгать людям – не проблема.

Стэннер постарался не показать, насколько это замечание его задело. По крайней мере, он надеялся, что ничем себя не выдал. Поигрывая пустой кофейной чашкой, он хранил молчание.

Крузон сложил ладони домиком.

– Значит, говорите, необычные проникновения в дома? Почему именно в данном случае могут возникнуть…

– Э-э-э… Этот токсин, – начал импровизировать Стэннер, – воздействует на головной мозг, вызывает у некоторых людей озлобление. Нечто вроде синдрома передозировки. Возникают мании. Насчет разных предметов. Например, блестящих. Вроде электронных деталей.

Крузон смотрел на него с сомнением.

– Электронных деталей, – задумчиво повторил он. – Химическое вещество, которое вызывает у вас пристрастие к электронным деталям. – Его приподнятые брови явственно говорили: Чушь собачья.

Стэннер с раздражением думал: Ну почему мне не попался коп поглупее? Господи, да их кругом хоть пруд пруди! А тут нашелся сообразительный.

Крузон откинулся в кресле и рассматривал потолок, словно читал там знаки тайнописи.

– Ну, хорошо. Недавно был случай вандализма у старшеклассников. На занятиях по профессиональному ориентированию. В мастерской электроники. Вчера вечером.

– Да-а, – протянул Стэннер, – мастерская электроники… В мои школьные годы у нас были столярная и слесарная мастерские. И все. Что-нибудь украли?

– Не уверен.

Стэннер кивнул, потом безмятежно пожал плечами:

– Ладно, я, может, займусь этим делом. Но, вероятно, тут нет никакой связи. Во всяком случае, я бы не стал особенно беспокоиться.

И он снова улыбнулся, надеясь, что они не заметили его страха.

6.

3 декабря, утро

Адэр пошла вынуть из сушилки что-нибудь чистое, чтобы одеться и идти в школу. И увидела, как мать бестолково бродит по гаражу. Мама ходила туда-сюда, на каждом круге в точности повторяя свои движения. Как мышь, зациклившаяся на лабиринте, когда лабиринт уже убрали.

– Привет, мам! – оживленно произнесла Адэр и нагнулась, чтобы открыть сушилку. Она сложила сюда одежду только вчера вечером, и вещи были еще теплыми. Голые ноги под ночной рубашкой стыли на бетонном полу.

Мама не отвечала. Адэр выпрямилась, быстро на нее глянула и зевнула. Но зевок был притворным, лишь бы скрыть ощущение дезориентации, которое хлынуло на Адэр, пока она смотрела, как мать ходит по кругу снова и снова. Мама доходила до папиной полки со снаряжением, дважды касалась ее рукой, качала головой, разворачивалась и шла через весь гараж, огибая кучу ящиков со старым, изломанным оборудованием для спуска под воду. У стены мама останавливалась, протягивала руку, дотрагивалась до пыльной пластмассовой панели и говорила:

– Периметр. Кто-нибудь, пожалуйста. Периметр. Объем. Кто-нибудь.

– Мама?!

Мама ее словно не слышала. Она уже снова шла к полке со снаряжением. Дважды ее коснулась, покачала головой, развернулась и пошла к дальней стене. Дотронулась до нее.

– Мама!

И по-прежнему никакого ответа. Мама шла к полке. Дважды ее коснулась.

– Периметр. Пожалуйста.

У Адэр сжалось сердце: знакомое чувство. Так же было, когда срывы были у папы. Может, и у мамы нервный срыв? Неужели вся семья дефективная? Вдруг и ее когда-нибудь обнаружат бродящей по кругу в гараже? И она тоже будет касаться стен и бормотать всякую чушь?

Вдруг у нее за спиной распахнулась дверь, Адэр даже подпрыгнула.

– Отправляйся в школу, Адэр, – скомандовал отец, торопливо проносясь мимо. Он подошел к маме, обнял ее и что-то прошептал ей в ухо. Мама стала вырываться, заколотила руками, но потом вдруг обмякла и едва не повалилась на пол. Папа подхватил ее, она выпрямилась, увидела, что Адэр на нее смотрит, и положила руку на плечо отцу.

Они обнялись. Потом мама сказала Адэр:

– Нехорошо, что ты застала нас за нашими играми.

Теперь и папа, и мама смотрели на Адэр. А потом у обоих появились отвратительные ухмылки.

Адэр попятилась, развернулась и бросилась бежать к кухонной двери. Родители смеялись ей вслед.