Лорел Гамильтон - Сны инкуба

Мика посмотрел на меня:

— Не в этом дело.

Я закрыла глаза, уронила сумку со снаряжением на пол. Он был прав, дело было не в этом — не только в этом. Я попыталась быть честной. Попыталась выразить, что я чувствую.

— Я сейчас от любого сочувствия просто развалюсь на части.

— Может, это тебе и нужно, — сказал Мика и чуть-чуть придвинулся. — Может быть, один раз в жизни, стоит дать нам о тебе позаботиться.

Я продолжала трясти головой:

— Я боюсь.

— Чего? — спросил он тихо и ласково.

— Боюсь распуститься.

Мика нежно коснулся моего плеча, и я не отодвинулась. Он двигался медленно, осторожно, отодвигая меня от двери, привлекая в свои объятия. Я стояла минуту напряжённая, не поддаваясь, потом из меня вырвался долгий, прерывистый выдох, и я позволила себе на нем повиснуть. Вцепилась руками в его рубашку, набрав полные горсти ткани, будто не могла притиснуться достаточно близко, ухватиться достаточно сильно. Я хотела, чтобы он был голый — не для секса, хотя, наверное, так бы и получилось, а просто чтобы как можно больше к нему прижаться.

— Я пойду напущу ванну, — сказал Натэниел.

Я протянула руку, поймала его за рубашку и притянула к нам.

— Простите, — сказала я.

— За что? — Они с Микой переглянулись.

Первые предательские слезы пролезли у меня между веками, но голос был почти ровен, когда я сказала:

— Я не попрощалась с вами, ребята. Я просто уехала. Простите.

Они оба меня поцеловали нежно, целомудренно, просто касанием губ. Мика стёр слезу с моей щеки.

— Мы поняли. — Он посмотрел на Натэниела. — Включи воду.

— Я бы лучше приняла душ и легла спать.

Они снова переглянулись, но Натэниел после кивка Мики ушёл в ванную. Я посмотрела в глаза Мики — единственный мужчина в моей жизни, которому, чтобы посмотреть в глаза, мне не надо поднимать голову.

— Что случилось? Я чего-то не знаю?

Он улыбнулся, но не слишком счастливой улыбкой. Такая улыбка у него была, когда мы с ним познакомились. Улыбка, полная грусти, самоосуждения, насмешки и ещё чего-то, для чего печаль — слишком слабое слово. Я тогда чуть ли не силой выламывала его из этой улыбки.

Сейчас я схватила его за плечи, почти встряхнула.

— В чем дело?

— Ни в чем, клянусь. Все в порядке, но Жан-Клод нас предупредил, чтобы не давали тебе идти в душ. Он сказал — цитирую: «Не между стеклянных стен».

Я нахмурилась:

— Что ты несёшь? Какое дело Жан-Клоду до того, как я буду мыться?

Зазвонил телефон. Я дёрнулась, как от удара ножом, и сказала вслух, что думала:

— Если это ещё одно убийство, я не смогу.

Не успев даже договорить, я знала, что смогу. Если я нужна, я поеду. Но я говорила правду: пусть даже я поеду, не знаю, смогу ли справиться. И то, что я в этом себе призналась, меня пугало. Это же моя работа, я должна быть в состоянии её делать.

Мика подошёл к телефону, пока я стояла в тёмной гостиной и молилась, чтобы это звонили не из полиции.

— Это Жан-Клод, — сказал Мика.

— Отчего же он звонит по телефону?

— Подойди и выясни.

Я пошла на свет из кухни. Включена была только лампочка над мойкой, немного дававшая света, но я заморгала, как олень в лучах фар. Взяла у Мики трубку из рук, пока он пытался не показать мне тревоги в глазах.

— Что случилось? — спросила я.

— Ma petite, как ты себя чувствуешь?

Его голос был такой же радостью, как всегда, но сегодня даже этот голос оставил меня пустой.

— Хреново, а что?

— Сколько времени ты уже без питания?

Я прислонилась головой к двери и закрыла глаза.

— Съела вчера арахиса с чипсами, а что?

Натэниел положил сухого печенья в бардачок моей машины.

— Я говорю не о еде, ma petite.

И вдруг пустота сменилась паническим страхом.

— Господи, Дамиан!

— С ним все в порядке, я проследил.

— Как он может быть в порядке? Он начал умирать, стоило мне поголодать часов восемь. А сейчас я почти двадцать четыре часа голодала! Боже, сама не могу поверить своей глупости!

— А где же за эти двадцать четыре часа ты могла бы утолить ardeur, и с кем?

Вопрос прекратил поток самообвинений и заставил меня подумать. Наверное, бывают вещи похуже, чем забыть напитать ardeur в разгаре полицейского расследования. Например, не забыть напитать ardeur в разгаре полицейского расследования. У меня в голове пробежало несколько жутких сценариев, что было бы, если бы ardeur проснулся в машине Мобильного резерва или когда я ехала с Зебровски. Вдруг стало холодно, и это было куда хуже прежних угрызений совести.

— Ma petite, я слышу твоё сладкое дыхание, но хотел бы услышать и твой сладкий голос.

— Иисус, Мария и Иосиф — как ты смог удержать ardeur вдали от меня?

— Перекрыв щитами все связи между тобой и мной и тобой и Ричардом. И помогая другим сделать то же самое.

— Так вот почему ты звонишь по телефону, а не мысленно!

— Oui.

— А как ты мне не дал опустошить Дамиана и Натэниела?

— Я утолил ardeur в клубе, как мы с тобой обсудили, и поделился с Дамианом. Только когда он опустошён, тогда твой триумвират начинает высасывать нашего шаловливого котёнка.

— И одно кормление через твоё посредство все это сделало, так надолго?

Он вздохнул, устало, потому что все ещё тщательно закрывался, чтобы меня не чувствовать.

— Non, non, ma petite. Мы за тебя проводили твои шестичасовые кормления.

— Мы — это кто?

— Ричард, Дамиан и я. Натэниел кормил тебя последним, и я не был на сто процентов уверен, что смогу проконтролировать это кормление, так что не стал его использовать.

— Ричард почувствовал, каков на вкус ardeur с другой стороны?

— Да.

— И что он по этому поводу думает?

— Что уважает наше умение не сойти с ума.

Я хотела спросить, на ком Ричард питал ardeur, но это не моё дело. Я не моногамна, и он тоже. Я все ещё прислонялась к стене, но глаза уже открыла.

— Дамиан кормил ardeur не как съедобный, а как съедающий?

— Было не очень трудно вызвать в нем ardeur.

— Это теперь постоянно? В смысле, Ричард и Дамиан теперь должны его питать?

— Non, ma petite. Меры отчаянные, но не постоянные.

— Почему ты в этом уверен?

— Потому что я ощутил, как он снова растёт во мне — не мой голод, но твой. Я его раздал, поделился с теми, с кем мог, но сейчас снова наступает время.

Я обернулась и тупо уставилась в кухню:

— Ты хочешь сказать, что одолжил у меня мой ardeur на последние несколько часов?

Он помолчал, думая.

— Это может служить объяснением. Oui.

— Так что я могла гоняться за бандитами и не потерять контроль посередине погони?

— Да.

Я не знала, что можно сказать, и сказала, что могла.

— Спасибо.

— Всегда пожалуйста, ma petite, но близится рассвет, а когда я засну, ardeur вернётся домой. Я бы предпочёл отдать тебе его до этого, чтобы ощутить, насколько бурным будет это возвращение.