Андрей Щупов - Полет Ящера

В ту самую минуту, когда, выпутавшись из Надюхиных объятий, я выбрался из-под душа, зазуммерил телефон. Звонок мог оказаться крайне важным, и в чем мать родила я помчался к аппарату. увы, это оказалась Елена. Значит, все-таки проснулась и вспомнила. Получив порцию женских ругательств, я с яростью опустил трубку. Получалось, что она знала телефон и здешней квартирки, а это снова указывало на бедолагу Витька. Не подлежало сомнению, что бывший телохранитель изволил переусердствовать в охране её драгоценного тела.

- Кто звонил? - в комнату, вихляя задом, вошла Надюха. Полотенце она обернула вокруг тела, словно тогу, но хватило лишь на одну грудь, вторая беспризорно взирала на свет бессовестно розовым соском. Не отвечая, я отвернулся.

- Молчишь, стало быть, женушка, - Надюха подхватила со столика апельсин, зубами стала сдирать кожуру. - Что называется, идет по пятам. Сколько у тебя ещё таких квартир? Много?

- Не беспокойся, на наш век хватит.

Надюха хмыкнула.

- Да я, в общем-то, не беспокоюсь. Просто смотрю на тебя и думаю…

- Неужели думаешь?

- Вот тебе и ужели! Думаю о том, что подлец ты, конечно. Первостатейный! И правильно люди прозвали тебя Ящером. Ящер и есть.

Я заправил в брюки рубаху, накинул на шею галстучную удавку. А Надюха продолжала болтать.

- Не любишь - понятно, но притвориться-то разве сложно?

- С какой стати, интересно?

- Как это, с какой? Она ж дура! Как втрескалась в тебя, так с тех пор из комы и не выходит. Это ж понимать надо.

- Вот и понимай, если такая понятливая, - я покосился на полуобнаженную, развалившуюся в кресле Надюху, сумрачно прикинул, что если подойти чуть сзади и треснуть её по шее, то, пожалуй, получится вырубить её одним ударом. Занятно, что она подумает, когда очнется? Сообразит, что её ударили, или предположит что-нибудь более мирное? То есть Надюха-то как раз сообразит, не Елена. Никаких иллюзий насчет подлого человечества эта пигалица не питала. Вот и я у неё последний подлец. Сама кувыркается со мной в постельке, а туда же - помоями облить норовит, обманутую супружницу жалеет, солидарность проявляет!

- …Она ведь из однолюбок, понимаешь? Ты у неё теперь на всю жизнь.

- Вот спасибочки!

- Балбес! Ты когда-нибудь видел, как хозяин уезжает от своей собаки на машине?.. Не видел, а зря, Потому что у собаки случается истерика. Может даже инфаркт приключиться.

- Это ещё почему?

- Ну, как же! Она же думает, что её бросают. Знаешь, как их трясет! Они и бежать даже не могут, потому что лапы отнимаются.

- Хочешь сказать, что женщины, как собаки?

- Может, и так. Их ведь из ваших ребрышек выстругали. Вы без них можете, а они без вас нет.

- Интересная теория!

- Это не теория, это правда. И таких, как Елена,

- раз, два - и обчелся, а ты… Ты просто не знаешь, что такое любовь. Я бы вот хотела встретить мужчину, чтоб только меня всю жизнь и любил.

- За что же тебя любить? - сухо поинтересовался я.

- А ни за что! - она обозлилась. - За что-нибудь и дурак сумеет, а вот если просто так, если без всяких причин, тогда я бы сразу поверила.

- Во что поверила?

- А в Бога, - Надюха глянула на меня с вызовом.

- Если брак и впрямь замышляется на небесах, значит, так оно и должно быть. С первого взгляда и навсегда.

- Ты ли это поешь, ласточка моя!

- Конечно, куда тебе просечь, толстокожему! Тебе, идиоту, с женой повезло, а ты и этого сообразить не можешь… - Она зло и по-мужски выругалась. - Я уж давно заметила. Отчего-то именно таким, как ты и везет на хороших жен. А почему? За какие такие заслуги? - Надюха уже не обращалась ко мне, просто рассуждала вслух. - Точно насмешка какая! Добрым мужикам сплошь стервы достаются, а баб золотых опять же распределяют меж такими, как ты. Может, это нарочно? Чтобы, дать шанс тому, кто плох? Вроде соломинки утопающим.

- Что ж, тогда не куксись, жди золотого мужика. По твоей же теории именно такой тебе должен достаться.

Глядя в зеркало, я огладил воротник, пошевелил губами. Мелкие шрамчики возле носа стали заметнее. В памяти стальным проблеском высветилось прошлое. Ox, и полосовали меня тогда! Пугали на свою голову. Не получилось у ребяток. Обломилось… И всех ведь потом нашел. До единого. А шрамчики заштопали и загладили…

Я чуточку свел брови, губы слегка поджал. На щеках от мимических движений образовывались жесткие складки, отчего лицо из спокойного враз превратилось в хищное, и даже глаза стали более пронзительными.

- Хочешь сказать, что я стерва? - Надюха вздохнула. - Может, и так. Хотя, наверное, не совсем. Сам подумай, если стерва понимает, что она стерва, значит, она уже не совсем стерва.

- Мудро!

- Еще бы! Только я все равно жду. Барахтаюсь среди волн и жду.

- А за меня замуж пошла бы?

Надюха покачала головой.

- Вот уж фигу. Разве что лет через десять, когда совсем стану старухой. От полной безнадеги.

- Долгонько же тебе ждать придется, - я бросил ей ключи. - Ладно, кури, отдыхай. Прохожих желательно не впускать. Вечером, скорее всего, не вернусь, но к утру - более, чем вероятно.

- Лучше бы ты к ней сходил.

Я посмотрел этой девочке в глаза и на секунду сдвинул брови, повторяя зеркальную гримасу. Легкое напряжение, и в голове послушно перещелкнуло. Это не было выстрелом, но подобие удара она несомненно ощутила. Покачнувшись, растерянно заморгала.

- Ты чего это?

- Шучу, Наденька. Просто шучу.

- Гад! - сказала она без особого воодушевления.

Ухмыльнувшись, я двинулся к выходу. То-то же, стерва умудренная! Нашла кого поучать!

Спустя полчаса я уже сидел возле койки Витька. Ганс торчал у выхода, а я смотрел на стеклянную капельницу, на прозрачные трубочки, тянущиеся к рукам бывшего Елениного телохранителя, и молчал. Больничка была из престижных, а все ж таки на европейский стандарт не тянула. Помнится, лежал я у скандинавов с пулей в легких. Больно было, муторно, но и тогда удивлялся. Семеро душ за мной ухаживало! Одна за бельем следила, другая за температурой, третья за лекарствами, и все до единой улыбались. Понятно, денежки сыграли немаловажную роль, но ведь можно, оказывается, лечить по-человечески! Сунуть в такое место нашего слесаря дистрофана, так он же помрет от счастья! Нарочно не станет выздоравливать, чтоб не выходить на волю. Витек слесарем не был, кое-что в жизни успел повидать. Потому, верно, не ждал от моего прихода ничего хорошего. Вьюноша, в полной мере познавший то, о чем балабонила умница Надюха, - коварную и никого заранее не предупреждающую Любовь…