Джим Батчер - Перемены

— Чего?

Боб не поднимал взгляда от фотографий.

— У тебя аура вся искажена к чертовой матери. Прямо взрыв на фабрике красок. Обыкновенно такая бывает у психов.

Я хмыкнул и обдумал его заявление. Потом пожал плечами.

— Возможно, я принимаю это дело чересчур близко к сердцу.

— Тебе бы отдохнуть в каком-нибудь тихом месте, босс. Пусть мозги расслабятся. И напряжения поубавится.

— Вот спасибо, доктор Фрейд, — буркнул я. — Возьму на заметку. Так ты можешь мне сказать что-нибудь про эти предметы, или как?

— Не могу, пока не обследовал их в натуре, — заявил Боб.

Я хмыкнул еще раз.

— Супер. Еще одна неудачная подача для чародея Галоши.

— Уж извини, — сказал он. — Но все, что я могу тебе сказать по этим снимкам — что это детонатор.

Я нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Ох, ну совершенно же очевидно, что это объекты для темной, опасной магии, — терпеливо, как младенцу, объяснил Боб. — Только посмотри на все эти углы и грани. Даже намека нет на пропорциональность, на равновесие. Это предназначено для чего-то разрушительного, смертоносного.

— Пока сходится, — кивнул я. — Дошли до меня слухи, что война скоро вспыхнет с новой силой. — Я устало взъерошил волосы рукой. — Так для чего, ты говорил, нужен этот детонатор?

— Для чего-то темного? — спросил Боб. — Только одно приходит на ум.

Я вдруг похолодел. В горле пересохло.

— Человеческое жертвоприношение, — жизнерадостно прощебетал череп. — Заклание невинного.

Глава десятая

Я устало облокотился на стол и зажмурился.

Красная Коллегия готовила теракт с помощью высшей черной магии.

И для успеха этого их ритуала, каким бы он там ни был, им требовалось человеческое жертвоприношение.

В голове у меня мелькали кадры какого-то жуткого кино, в котором Мэгги истекала кровью в центре ритуального круга, в толпе вампиров под мрачным небом.

Во всем этом проглядывала какая-то жуткая, зловещая элегантность. Одним ударом они убивали Мэгги и наносили удар по Совету. Голое предположение, конечно, но, судя по тому, что я знал о графине, более чем правдоподобное. Кто-кто, а она вполне могла одновременно причинить максимум боли лично мне и организовать магическую атаку на остальных своих врагов. Получается, она занималась и местью, и войной, мило улыбаясь при этом направо и налево, обещая мир и взаимопонимание — защищаемая от меня теми самыми идиотами, которых намеревалась уничтожить.

Я мог, конечно, предупредить их, но выслушали бы меня далеко не все. Эбинизер, возможно, и Анастасия, и кое-кто из молодых Стражей — но даже если бы они мне поверили, им все равно пришлось бы еще убеждать остальных. Наш гребаный Совет никогда и ничего не делает быстро, а у меня имелось нехорошее предчувствие, что времени в запасе почти не осталось.

Значит, придется делать все самому.

Но для этого мне недоставало информации.

Я снова покосился на свой магический круг и медленно, глубоко вздохнул. И ведь знал я, что мог бы кое-что сделать. Довольно жутко, но мог бы. Я знал, кого мог бы призвать в этот круг, — злобных всезнаек, духов с извращенным сознанием, для которых то, что для меня почти недосягаемо, яснее ясного.

Но за эти познания пришлось бы заплатить ужасную цену.

Я оторвал взгляд от круга и тряхнул головой. Черт, я еще недостаточно отчаялся для таких мер.

Пока.

Кто-то громко забарабанил в мою дверь.

Я поднялся из лаборатории, закрыл люк, взял свой жезл, подошел к двери и выглянул в глазок. За дверью стояла, сунув руки в карманы плаща, Мёрфи с понуро опущенными плечами.

— Побоялась звонить, — сообщила она, когда я открыл дверь.

Она вошла, и я запер дверь снова.

— Угу, мы тоже опасаемся, что Красная Коллегия может прослушивать разговоры.

Она покачала головой.

— Насчет вампиров, Гарри, ничего сказать не могу. Но отделом внутренней безопасности мой номер точно прослушивается.

Я выпучил на нее глаза.

— Эти кретины из ВБ? Опять? Что, Рудольф никак не может успокоиться?

Рудольф-Дерьмоносый Коп, как его по причине особой любви ласково звали в ОСР, сумел-таки вылизать достаточно задниц, чтобы его перевели из ОСР в ОВБ, но обиду на своих бывших сослуживцев затаил. Похоже, во всех своих злоключениях в ОСР он винил именно их.

— Явно не может, — подтвердила Мёрфи. — Он там из кожи вон лезет, зарабатывая репутацию.

— Мёрф, ты ведь отличный коп. Уверен, тебе…

Она только отмахнулась и мотнула головой.

— Это все сейчас не важно. Слушай и не перебивай, ладно?

Я нахмурился и кивнул.

— По делу о взрыве в доме, где у тебя офис, открыто полномасштабное расследование, — продолжала Мёрфи. — Рудольф переговорил со старшим агентом ФБР и с местным детективом, ответственным за расследование, и ему удалось убедить их в том, что ты крайне подозрительный тип и что в качестве подозреваемого подходишь идеально.

Я даже застонал.

— Но это же опровергнет экспертиза. Взрывчатка располагалась на моем этаже, по большей части ее вообще заложили в стены моего офиса.

Мёрфи откинула рукой упавшую на лоб прядь волос. Синяки под глазами у нее стали еще более темными.

— В ближайшую пару часов тебя выдернут на допрос. Скорее всего задержат на двадцать четыре часа. А если найдут, к чему прицепиться — и дольше могут.

— У меня на такие штуки времени нет, — пробормотал я.

— Тогда тебе лучше исчезнуть, и чем быстрее, тем лучше, — посоветовала Мёрфи. — И мне тоже пора. Нам обоим лучше, чтобы нас не видели вместе.

— Вот сукин сын, — прорычал я. — Возьму и зашвырну его на середину озера Мичиган — посмотрим, правда ли, что дерьмо не тонет.

— С удовольствием пригружу его свинцом, — согласилась Мёрфи. Она выдернула из-под футболки амулет, который я ей дал, чтобы миновать мои обереги, и показала мне. — Надеюсь, мне тебя найти не удастся. Свяжешься со мной, если будет нужна помощь, ладно?

— Мёрф, — сказал я. — Если уж на меня ополчились ФБРовцы… тебе лучше держаться от меня подальше.

Брови ее рывком поднялись чуть выше — недобрый признак.

— Прошу прощения? — вежливо произнесла она.

— С их точки зрения, одно то, что мы много работали вместе, уже подозрительно. А если ты будешь помогать мне и сейчас… Тебя же без значка оставят. Да ты и сама прекрасно это понимаешь. А может обернуться и хуже. Тебя могут за решетку засунуть.

Недоброе напряжение, ощущавшееся в ее чертах, как-то разом исчезло.

— Господи, Дрезден. Ну ты и балда.

Я тупо заморгал.

— А если я пойду с тобой, — объяснила она, — я запросто могу оказаться в могиле. Это, тебя, похоже, волнует гораздо меньше.