Рэйчел Кейн - Последний вздох

— Это называется выживанием, Оливер.

— Часто путают с трусостью, — сказал он.

Я бросила на него жесткий взгляд. — А ты не боишься?

Он одарил меня улыбкой, скромной и воинственной, и это успокоило меня. — Страх — это естественное состояние всего, что умирает, даже нас, — сказал он. — Поэтому, конечно, я боюсь. Но, возможно, пришло время использовать страх.

— Встать и бороться? — сказала я. — Знаешь, ты всегда так отвечаешь.

— Потому что это работает.

Я медленно покачала головой. — Ты помнишь лишь те моменты, когда это работает. Избегать борьбы — означает, что ты останешься в живых. И я предпочитаю жить, Оливер. Так всегда было.

— А я предпочитаю бороться, — сказал он. — И так всегда будет. — Он был очень близко ко мне, и под камуфляжем современной одежды он был таким же, каким был всегда — худощавым, крепким и холодным. Полная противоположность свету и мягкости Сэмюеля.

Но, возможно, сейчас я больше нуждаюсь в воине, чем нуждаюсь в святом.

Это единственная причина, которой я могу объяснить поцелуй.

Я думаю, что внезапное и полуотчаянное влечение стало шоком для нас обоих, но это было… странно неизбежным. И поцелуй… поцелуй был сладок, и повелителен, и он успокоил что-то безумное и ужасающее, разрушив клетку внутри меня.

Я заметила внезапное недоверие на его лице, когда отстранилась от него — он думал, что только что совершил серьезную тактическую ошибку. По правде говоря, я не была уверена, что он ее не совершил, или, что я ее не совершила, но я мягко положила руку ему на лицо, и улыбнулась, не говоря ни слова.

Он положил свои пальцы поверх моих, смотря мне в глаза. — Этого пришлось долго ждать, — сказал он. — И все же я должен признаться, это несколько удивляет. Почему, как думаешь?

— Потому что мы состязались в упрямстве, — сказала я. — И гордости. И страхе.

Наши улыбки исчезли, и я немного горевала по ним, потому что видеть Оливера расслабленным было чем-то сияющим, и редким, как единорог. — Возможно, нам следует обсудить это позже, — сказал он. — Когда у нас появится свободное время рассмотреть все те вопросы, которые были подняты.

— Да, — сказала я. — Мы должны… да. — Я сделала неглубокий вдох и сказала, — Клер и Шейн знают о записке. Мирнин не рассказал им всего, но я не сомневаюсь, что он дал им достаточно, чтобы пробудить их любопытство, и мы не можем позволить себе любопытство. Не сейчас.

Искра погасла в его глазах, и теперь передо мной стоял воин, а не человек, или даже его бессмертная оболочка. Он отступил назад, разрывая контакт между нами. — Тогда ты должна помешать им рассказать другим. Я не думаю, что резких слов будет достаточно. Мы должны выиграть время, чтобы подготовиться, и если человеческое сообщество подозревает…

— Я знаю это, — раздраженно сказала я. — Мирнин…

Оливер рассмеялся. — Ты отправила Мирнина сделать такую вещь? Я не говорю, что он не восторженный маленький убийца при правильных обстоятельствах, я это допускаю, но он такой же сентиментальный, как и наивный ребенок в некоторых вещах, и эта девушка — одна из них.

— Я согласилась, что он может пощадить девушку. Мы можем контролировать ее, пока нет мальчика. — Как только я сказала это, как только слова вылетели из моего рта, я поняла, что я только что сказала.

И насколько неправильно это было.

Оливер покачал головой. — Если этот мальчик умрет, она не будет подчиняться. Она не сломается. Она будет идеальной искрой, чтобы зажечь эту пороховую бочку, и мы не можем себе позволить воевать, только не сейчас. Ты знаешь эту девушку, знаешь. Ты должна отозвать Мирнина.

И он был прав. Я реагировала глупо, и даже Мирнин, милый безумный Мирнин, знал. Он пытался мне сказать.

— Тогда останови его, — сказала я. Оливер кивнул и направился к двери. — Подожди. Сделай это тихо, и не причиняй боль Мирнину, если только не придется.

— Сентиментальная, — сказал он, и снова покачал головой, улыбаясь той острой, как бритва, улыбкой. — Я нахожу это странно привлекательным в тебе, принцесса.

Я села, и посмотрела в окно на мой смертельно больной город, и задалась вопросом, почему я всегда слишком поздно понимала, чего я хотела.

И почему то, что я хотела, никогда не было хорошо для меня.

Глава 5

Клер

Ее телефон пропищал, и Клер, вздрогнув, вытащила его из кармана. Она отключила его и посмотрела на напоминание. — Дерьмо, — сказала она. — Мне надо идти. У меня встреча с профессором насчет моей оценки.

— Подожди, что? Неужели ты пытаешься получить что-то выше, чем максимальный балл? — Шейн отставил свой недопитый кофе. — И даже не пытайся сказать мне, что у тебя неприятности с занятиями, потому что я не поверю в это. У тебя никогда не было занятий, с которыми ты не могла бы справиться. Ты книжная врушка.

Клер почувствовала, что заливается краской, и бросила в него скомканной салфеткой. — Нет, правда! Я завалила тест из-за… ну, ты знаешь, морганвилльской чепухи. Так что я хотела его пересдать, а он сказал, что я не могу без объяснительной записки. Я должна отдать ему записку, тогда он позволит мне пройти его.

— И сохранить свои золотые четыре балла.

— Я все еще хочу поехать в МТИ. Рано или поздно. Если я не смогу сохранить четыре балла в этом колледже… — Ее голос оборвался, потому что, очевидно, МТИ никогда бы не позвонил ей снова, если в ее личном деле появится это унижение. Она всегда, всегда хотела поехать в МТИ. Тот факт, что она однажды уже отклонила приглашение исключительно из-за притягательности безумных, опасных, но в то же время выдающихся знаний, что Морганвилль мог ей предложить… Ну, это не окончательный ее ответ.

— Дай мне взглянуть на записку.

Она вынула ее из рюкзака и протянула. Он присвистнул, когда взглянул на тяжелый кремовый конверт с причудливой тисненной золотой печатью на обороте. — Записка от Амелии? Ты не размениваешься на мелочь, когда тебе нужно оправдание, не так ли? — Он вытащил бумажку и прочитал, удивленно подняв брови. — «Ушла по делам города». Ого. Ты понимаешь, что я прожил здесь всю мою жизнь и мне с трудом удалось заставить Основателя запомнить мое имя. А для тебя она пишет проклятые пояснительные записки.

Клер выхватила ее обратно и положила бумажку в конверт. — Ну, я отлучалась по делам города, когда пропустила тест. Я это не выдумала.

Шейн тепло и понимающе ей улыбнулся, прикрыв глаза. — Я знаю, что ты не выдумала, — сказал он, — потому что ты просто… не такая. Что, кстати говоря, очень странно. Я подделал наверно записок двадцать за свою не очень блистательную школьную карьеру, но я готов поспорить, что ты даже не пыталась.