Стивен Кинг - Кошачье кладбище

Рейчел снова повела его наверх.

— А теперь посмотрим, чем ты порадуешь меня…

Памятуя о тяжелом дне, Луис тем не менее счел, что не обманул ожиданий супруги.

Рейчел переоделась в старую голубую пижаму. Луис натянул шерстяную рубашку и необъятные плисовые шаровары — жена называла их обносками — и отправился за детьми.

Мисси Дандридж забросала его вопросами. Луис вкратце рассказал суть, назавтра в газете она, наверное, прочитает больше. Он чувствовал себя заправским сплетником. Но поскольку Мисси отказалась от платы, приходилось благодарить, утоляя ее любопытство. Право же, вечер, проведенный с женой, того стоил.

Гейдж уснул по дороге, хотя до дому меньше мили. Элли тоже зевала, и глаза у нее были осовелые. Дома Луис осторожно переодел сынишку, завернул в одеяло, уложил в постель. Потом почитал вслух для Элли. Она, как обычно, просила «Где живут зверушки», и сама — этакий звереныш-переросток. Луис уговорил ее на «Кошку в лукошке». Через пять минут девочка уже спала. Рейчел перенесла ее в кровать.

Когда Луис спустился в гостиную, жена сидела со стаканом молока, на коленях у нее лежала раскрытая книга — детективный роман Дороти Сейерс.

— Луис, ты хорошо себя чувствуешь?

— Прекрасно! И спасибо тебе, родная, за все.

— Всегда к вашим услугам! — деланно-рекламно улыбнулась Рейчел. — Ты сегодня к Джаду пойдешь?

— Нет, — он покачал головой. — Только не сегодня. Вымотался вконец.

— Я к этому не причастна?

— Не исключено.

— Тогда, доктор, пейте молоко и — марш спать!

Он думал поначалу, что не сможет заснуть (такое бывало во время учебы, когда выпадал трудный день и все его события беспрестанно крутились в памяти). Однако быстро и плавно — словно с горки в воду — он нырнул в забытье. Где-то он вычитал, что обычному человеку нужно семь минут, чтобы полностью отключиться от дневных забот. Семь минут, чтобы сознание уступило подсознанию, так в парке аттракционов, в «заколдованном доме» вмиг поворачивается потайная стена и открывается другая комната. Есть какое-то колдовство и в засыпании.

Издалека донеслись до него слова Рейчел: «…послезавтра».

Луис лишь промычал в ответ.

— Джоландер, говорю, ну, тот самый ветеринар, заберет Чера послезавтра.

— А-а-а, Чера…

ДОРОЖИ ЯЙЦАМИ, ПОКА ЦЕЛЫ, БЕДНЯГА ЧЕР.

И Луис погрузился в глубокий, без видений, сон.

16

Пробудился он ночью от громкого стука. Сел в кровати, прислушался: Элли, что ли, свалилась на пол или сынишкина постель вдруг развалилась? Из-за облака выплыла луна, залила комнату мертвенным светом. Луис увидел в дверях Виктора Паскоу. Это он, открывая, стукнул дверью.

Голова разбита, открытая рана зияет у левого уха. На лице полосами запеклась кровь — точно боевая раскраска индейца. Сломанная ключица торчала, белея в лунном свете. Паскоу улыбался.

— Пошли, доктор, — позвал он. — Путь неблизкий.

Луис оглянулся. Жена, свернувшись клубочком под желтым пледом, крепко спала. Он снова посмотрел на Паскоу: ведь ты же умер, а вроде живой. Но настоящего страха Луис не испытывал. И сразу же понял, почему.

ВЕДЬ ЭТО ЖЕ СОН, с облегчением подумал он, потому и испуг ненастоящий. ВЕДЬ МЕРТВЫЕ НЕ ВОЗВРАЩАЮТСЯ, ЭТО ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ НЕВОЗМОЖНО. ЭТОТ ПАРЕНЬ СЕЙЧАС В МОРГЕ, УЖЕ РАЗДЕЛАННЫЙ ПАТОЛОГОАНАТОМОМ И ЗАШИТЫЙ. И МОЗГ У НЕГО ВЫНУТ, А В ЧЕРЕП БУМАГА НАПИХАНА, ЧТОБ ВЛАГУ ВПИТЫВАТЬ, КУДА ПРОЩЕ, ЧЕМ ОБРАТНО МОЗГ ВСОВЫВАТЬ.

Дядюшка Карл, отец несчастной Рути, рассказал ему все, что делают в морге, и Рейчел немало порассказала — это с ее-то страхом перед смертью!

Так что здесь сейчас Паскоу никак не мог оказаться. Он — в холодильной камере, и на ноге — бирка с номером. И УЖ, КОНЕЧНО, КРАСНЫХ ШОРТ НА НЕМ НЕТ.

Но что-то заставило его подняться. Паскоу смотрел на него, не мигая. Луис отбросил простыню, опустил ноги на пол, коврик щекотал — его еще к свадьбе подарила бабушка Рейчел. Какой-то уж очень достоверный сон. Паскоу повернулся и вышел, Луис последовал за ним. Что-то безудержно влекло его, только не хотелось — пусть и во сне — прикасаться к ходячему покойнику.

И тем не менее он пошел за ним. Пошел! В лунном свете шорты Паскоу отливали атласом. Миновав гостиную, столовую, кухню, Луис пошел за Паскоу к двери, ожидая, что тот, отодвинув засов, откроет ее и выйдет в гараж, где стояли обе машины. Но Паскоу и не думал открывать дверь. Он просто прошел сквозь… Луис проводил его изумленным взглядом. ВОТ ОНО ЧТО! ВОТ КАК ЭТО ДЕЛАЕТСЯ! НЕВЕРОЯТНО! КАЖДОМУ ПО СИЛАМ!

Попробовал — и, к удивлению, наткнулся на неподатливую деревянную панель. Да, видно, и во сне он оставался человеком трезвомыслящим. Луис отодвинул засов, вошел в гараж. Паскоу там не было. Может, привидение просто исчезло? Во сне такое нередко случается. Как меняется во сне и окружение: то стоишь нагишом в бассейне, изнывая от сильной эрекции, договариваясь, скажем, с Роджером о том, чтобы поменяться на время женами; то в мгновение ока оказываешься на Гавайях, карабкаешься по склону вулкана. Может, он потерял Паскоу, и сейчас начнется вторая серия.

Луис вышел из гаража и увидел своего поводыря — тот стоял на освещенной луной лужайке, там, где начиналась тропа.

Мерзким туманом наполз страх, окутал все тело, проник внутрь. Нет, дальше не пойду, хватит, решил Луис.

Паскоу обернулся через плечо, в лунном свете глаза его блеснули серебром. И Луис почувствовал, как в животе ворохнулся ужас. Нет, не устоять. Отвратительны торчащая ключица, запекшаяся кровь. Но перед этими глазами не устоять. Наверное, это сон про гипноз, о подавлении воли… о том, что нельзя ничего изменить, например, вернуть Паскоу к жизни. Можно учиться двадцать лет и все ж оказаться бессильным помочь, если, скажем, принесут парня с дыркой в голове. С таким же успехом можно обратиться к водопроводчику, синоптику или сказочному герою.

Мысли эти промелькнули, осталось лишь упрямое стремление вперед, на тропу. Он покорно пошел за красными, с отливом, шортами. Под луной они казались кровавыми.

Нет, плохой сон ему снится, ужасный сон. Все как в жизни. Щекотал ли холодный ковер, не пускала ли стена в гараже (хотя в каждом уважающем себя сне принято ходить сквозь стены). Сейчас он ощутил холодную росу на ступнях, дуновение ветерка — ведь Луис вышел в одних трусах. Вступив в лес, он почувствовал колкую хвою под ногами… К чему такой махровый реализм во сне!