Линкольн Чайлд - Огонь и сера

Ознакомительный фрагмент

– Если возникнут вопросы – задавайте, не стесняйтесь, – начал он, когда на экране появилось первое изображение. – Пойдем от простейшего к более сложному. Вот, пожалуйста, кристаллик серы, найденный на месте преступления. Пятидесятикратное увеличение. Химический анализ микроэлементов показал, что сера натуральная, вулканического происхождения. Ее нагрели – очень быстро – неизвестным образом, а при нагревании серы образуется диоксид серы, или сернистый газ, обладающий сильным запахом жженых спичек. Если же затем сера вступит в контакт с водой, получится серная кислота. Вот эти волокна, – изображение сменилось, – нити из одежды жертвы. Обратите внимание на ямочки и то, как нити свернулись, – это типичные следы воздействия серной кислотой.

Промелькнули еще три слайда.

– Как видите, даже на пластиковых очках жертвы, на лаковом покрытии стен и пола имеются микроскопические следы воздействия кислотой.

– Вы определили, откуда именно сера? – поднявшись, спросил Пендергаст.

– Это практически невозможно. Нам пришлось бы проанализировать и сравнить тысячи проб с различных известных вулканов, а это титанический труд, даже если бы у нас имелись все образцы. Могу сказать лишь, что большая доля кремния говорит в пользу материкового, а не океанического происхождения. То есть эта сера не с Гавайских островов и не с морского дна.

В темноте Динфонг не разглядел выражение лица Пендергаста, когда тот уселся на место.

– Далее – срез участков пола в том месте, где находились так называемые отпечатки копыт. – На экране промелькнуло еще несколько картинок, и Динфонг кашлянул. – И вот тут начинаются трудности. Видите, как глубоко прожжено дерево? Сейчас я дам двухсоткратное увеличение.

Следующий слайд.

– Причиной явился не «эффект клейма». – Доктор сглотнул. – То есть следы не были выжжены раскаленным предметом. Их оставило мощное неионизирующее излучение – возможно даже, в инфракрасном диапазоне, глубоко проникшее в древесину.

Как и ожидал Динфонг, следующий вопрос задал Карлтон:

– Выходит, преступник ничего там не нагревал и не занимался выжиганием на полу?

– Точно. Поверхности пола вообще ничего не касалось.

– Минуточку. – Карлтон пошевелился, и стул под ним угрожающе застонал. – Как такое может быть?

– Мое дело описывать, а не строить догадки, – ответил Динфонг.

– Что же это получается? – не сдавался шеф. – Следы выжгли каким-то лучевым пистолетом?

– Я не в состоянии определить, что служило источником излучения.

Недоуменно хрюкнув, Карлтон вернулся в прежнее положение.

– Перейдем к кресту. – Появился следующий слайд. – Наш эксперт-искусствовед определил его как редкий экземпляр тосканских крестов семнадцатого века. Такие обычно носили в высших кругах общества. Он сделан из спаянных слоев золота и серебра и вырезан вручную, что создает довольно интересный эффект, известный как lamelles fines, пластинчатые волокна. Была еще деревянная оправа, которая большей частью сгорела.

– Сколько же этот крест стоит? – Карлтон, видимо, для разнообразия решил задать умный вопрос.

– С драгоценными камнями – от восьмидесяти до ста тысяч долларов. В первоначальном виде, разумеется.

Карлтон присвистнул.

– Крест нашли на шее жертвы прикипевшим к коже. А вот фотографии с места преступления.

При виде снимков кто-то с отвращением, а кто-то и недоверчиво скривился.

– Как видите, крест, нагретый до температуры плавления, оставил глубокий ожог на коже. Однако посмотрите: прилегающие участки кожи даже не покраснели. Нечто – и я действительно не могу сказать, что именно – выборочно расплавило крест, не обжигая тело жертвы. Крест частично сгорел и вплавился в плоть. А это, – Динфонг дал следующий слайд, – электронный микрофотоснимок – трехтысячекратное увеличение. Крайне необычная точечная коррозия на серебряной части креста. Этого я также не могу объяснить. Подозреваю, что очень сильное, длительное излучение уничтожило слой электронов, испарив часть металла. Почему оно воздействовало на серебро, а не на золото, я сказать не могу.

– Нельзя ли, – поднялся Карлтон, – сказать это нормальным языком?

– Конечно, – сухо ответил Динфонг. – Что-то нагрело и расплавило крест, не тронув ничего вокруг. Полагаю, это некий вид излучения, который воспринимается металлом лучше, чем кожей.

– Со следами копыт – то же самое?

– Вполне возможно. – Динфонг был вынужден признать, что Карлтон лишь притворяется недалеким.

Пендергаст поднял палец.

– Агент Пендергаст?

– Вы нашли еще следы излучения?

– Да, – Динфонг порадовался куда как более достойному вопросу. – Мы нашли их на столбиках кровати из лакированной сосны и на стене за кроватью – это уже крашеная сосна. Краска в этих местах облупилась.

Щелкнув «мышкой», Динфонг вывел на экран новое изображение.

– Поперечное сечение стены – здесь показаны четыре слоя краски. И вот что еще странно: пострадали только самые глубокие слои. Остальные же сохранились, не изменился даже химический состав.

– Вы проанализировали все четыре слоя? – спросил Пендергаст.

Динфонг кивнул.

– Нижний слой – краска на свинцовой основе?

Куда ведет Пендергаст, Динфонг понял в тот же момент и поразился, как не дошел до этого сам.

– Позвольте, я загляну в записи.

Динфонг быстро пролистал отчеты, подшитые в папку «Сера». В ФБР все дела получали названия, и это придумал сам Динфонг. Возможно, и патетично, зато в самую точку.

– Собственно говоря, да, – оторвался он от папки. – Краска на свинцовой основе.

– Остальные – нет?

– Все верно.

– Еще одно доказательство того, что мы имеем дело с неким видом излучения.

– Очень хорошо, агент Пендергаст.

Впервые за время практики прийти к заключению Динфонгу помог агент ФБР. Репутация Пендергаста оказалась заслуженной.

– Еще вопросы? Или комментарии?

Карлтон вяло поднял руку.

– Слушаю.

– Как нечто могло повредить нижние слои и не задеть верхние?

– Свинец в краске, – ответил ему Пендергаст. – Он среагировал на излучение, как и серебро. Свинец хорошо поглощает радиацию. Доктор, а дополнительное обследование на месте выявило какие-нибудь следы радиоактивности?

– Абсолютно никаких.

Карлтон кивнул.

– Отметь это, Сэм, понял?

– Конечно, сэр, – отозвался один из младших агентов.

Динфонг перешел к следующему слайду.

– Последнее – участок креста крупным планом. Излучением оплавило только крест. Ни один конвективный источник на такое не способен.

– Какой тип излучения может воздействовать на металл, не затронув плоти? – спросил Пендергаст.

– Рентгеновское излучение, гамма-лучи, микроволновое излучение, дальняя область ИК-спектра, определенный спектр радиочастот, не говоря уже об альфа-лучах и потоках быстрых нейтронов. Все они вполне естественны, неестественной была мощность излучения.

Тут бы Карлтону вставить свое, но директор молчал. Вместо него снова заговорил Пендергаст:

– Точечная коррозия ни на что вас не натолкнула?

– Пока нет.

– Никаких догадок?

– Я не строю догадок, мистер Пендергаст.

– Но ведь так воздействовать на крест мог мощный пучок электронов, вы не думаете?

– Только в условиях вакуума. В воздухе пучок рассеялся бы, скажем, в миллиметре или двух. Я уже сказал, это могло быть инфракрасное, рентгеновское или микроволновое излучение. Если не считать, что создают такие пучки лишь передатчики весом в несколько тонн.

– Вы, конечно же, правы, доктор. Но что вы думаете о предположении, высказанном в «Нью-Йорк пост»?

Резкий поворот слегка огорошил Динфонга.

– Я, – помолчав, сказал он, – не имею привычки опираться в работе на предположения «Пост».

– Они высказали догадку о том, что дьявол забрал душу Джереми Гроува.

Возникла небольшая заминка, во время которой по залу пробежали редкие смешки. Очевидно, Пендергаст шутил. Или нет?

– Под такой версией, мистер Пендергаст, я бы не подписался.

– Вот как?

– Я буддист, – улыбнулся Динфонг. – Для меня дьявол скрыт в человеческом сердце.

Глава 18

У входа в Метрополитен-опера бурлил людской поток, но графа Исидора Фоско Пендергаст нашел быстро. Массивную фигуру, застывшую в театральной позе у фонтана Линкольн-центра, фэбээровец не спутал бы ни с кем.

По случаю премьеры «Лукреции Борджиа» Доницетти Фоско нарядился в идеально подогнанный белый фрак, не забыв о гардении в петлице. Вместо обычной жилетки он щеголял роскошным гонконгским шелком с серыми и белыми парчовыми вставками. Пудра довела его ухоженные щеки до розового совершенства, а седые волосы завивались львиными кудрями. Довершали композицию миниатюрные серые перчатки.

Конец ознакомительного фрагмента