Говард Лавкрафт - Тень в мансарде

Судя по этому описанию, Урия Гаррисон нисколько не изменился за последние годы — с тех пор, как я видел еще в далеком детстве. Не изменился и дом. Он, как и прежде, казался застывшим в напряженном ожидании, подобно человеку на обочине дороги, который, кутаясь в плащ под дождем, вглядывается вдаль, откуда вот-вот должна появиться почтовая карета — именно карета, поскольку никакое другое, более современное средство передвижения не вязалось с этим двухсотлетним домом, где по сей день отсутствовали такие обычные ныне вещи, как электрическое освещение и водопровод. За исключением мебели и кое-каких элементов отделки, старое здание не представляло ни малейшей ценности — дело было в самом земельном участке, который рос в цене по мере того, как к нему все ближе придвигались городские кварталы.

Старинная мебель из вишневого, орехового и красного дерева сравнительно неплохо сохранилась, и я был почти уверен в том, что Рода — моя невеста — пожелает перевезти ее в наш новый дом, который я намеревался построить на средства, вырученные от продажи аркхемской усадьбы. Наших совместных доходов — я работал на факультете английского языка и литературы, а Рода преподавала филологию и археологию — вполне хватило бы на содержание приличного особняка.

Я решил, что в течение трех месяцев как-нибудь проживу без электричества и водопровода; труднее было обойтись без телефона, поэтому я в первый же день отправился в Аркхем и договорился о скорейшем проведении в усадьбу телефонной линии. По пути я завернул на телеграф и отправил послания моей матери и Роде, в которых сообщил о своем благополучном вселении в дом Гаррисона и, кроме того, пригласил Роду приехать сюда на досуге и осмотреть мою новообретенную собственность. Плотно пообедав в ресторане, я закупил еще кое-какие продукты для завтрака — хоть меня и не особо вдохновляла перспектива растопки старой чугунной плиты на кухне — и поехал обратно в свою временную резиденцию.

В то время я работал над докторской диссертацией и захватил с собой необходимые книги и документы; кроме того, к моим услугам была библиотека Мискатоникского университета, расположенного всего лишь в миле от усадьбы, — там я мог найти все недостающие сведения о Томасе Харди и топографии его Уэссекса.[2] Просидев за работой до вечера, я почувствовал усталость и отправился в спальню деда, которая, в отличие от комнаты для гостей, находилась на втором этаже. Так завершился первый день моего пребывания в доме Урии Гаррисона.

II

Рода приятно удивила меня, без предварительного уведомления прибыв уже на следующий день за рулем своего двухместного автомобиля. Рода Прентис — это чопорное имя никак не шло столь жизнерадостной и энергичной девушке. Я не слышал шума двигателя и скрипа отворяемой двери и вздрогнул от неожиданности, когда в холле раздался знакомый голос:

— Адам! Ты здесь?

Выйдя из кабинета, где я сидел за книгами (при свете лампы, поскольку день был пасмурным и надвигалась гроза), я увидел ее: дождевые капли блестят в распущенных по плечам светлых волосах, тонкие губы полуоткрыты, а голубые глаза с любопытством изучают обстановку дома.

Обнимая свою невесту, я почувствовал, как по телу ее пробежала легкая дрожь.

— Неужели ты должен будешь три месяца жить в этом доме?! — вскричала она.

— Он как будто специально предназначен для написания докторских диссертаций, — улыбнулся я. — Здесь никто меня не беспокоит.

— Но меня беспокоит сам дом, — сказала Рода с необычной для нее мрачной серьезностью. — Здесь как-то жутко.

— Все, что было здесь жуткого, теперь уже мертво. Я говорю о своем двоюродном деде. Когда он был жив, этот дом и впрямь казался мне средоточием зла.

— Он кажется таким и сейчас.

— Ты что, действительно веришь в призраков?

Она хотела сказать что-то еще, но я сменил тему разговора.

— Ты подоспела как раз к обеду. Едем в Аркхем, там неподалеку от Французского холма есть недурной старомодный ресторанчик.

Она промолчала, хотя по ее нахмуренным бровям я видел, что ей не терпится высказать какую-то мысль. За обедом ее настроение улучшилось, и мы добрых два часа просидели в ресторане, говоря о работе и планах на будущее. По возвращении в усадьбу я предоставил Роде на ночь комнату для гостей, которая находилась как раз под моей спальней, так что она могла просто постучать в потолок, если ей, как я выразился, «будут слишком уж досаждать всякие призраки».

Шутки шутками, но я и впрямь почувствовал, как после приезда моей невесты в атмосфере дома появилась какая-то напряженность. Казалось, дом пробудился от спячки и теперь внимательно следил за каждым моим шагом, словно был осведомлен о моих намерениях продать дедовскую собственность и догадывался об опасности, грозившей ему в этом случае, ибо новый владелец почти наверняка распорядился бы о его сносе. Ощущение это необъяснимым образом завладевало мной, усиливаясь на протяжении всего вечера. Впрочем, если подумать, здесь не было ничего особо странного — любой дом с годами накапливает своего рода энергию, получая ее от людей, которые поколение за поколением живут и умирают в его стенах. Соответственно, чем старше дом, тем сильнее проявляется его энергетическое поле. Именно обилие старинных зданий придает Аркхему его неповторимую атмосферу, и дело здесь не только в архитектуре города, но и в людях, чьи дела, помыслы и судьбы наложили незримый отпечаток на дома и вещи, окружавшие их при жизни.

В этот момент мои мысли приняли иной оборот — а что, если тревожившие меня ощущения были вызваны не просто импульсивной реакцией Роды на мрачную обстановку дома, а самим фактом ее появления здесь, ускорившим развитие событий, которые при иных обстоятельствах подготавливались бы исподволь, медленно и незаметно?

Было уже довольно поздно, когда мы разошлись по своим комнатам. Я уснул почти сразу, благо дом находился в стороне от проезжей дороги; кроме того, насколько я успел заметить, здесь никогда не было шорохов и скрипов, обычных для большинства старых домов. Засыпая, я слышал, как Рода внизу беспокойно ходит по комнате — она еще не ложилась.

Далеко за полночь я внезапно открыл глаза.

Несколько секунд я лежал неподвижно, силясь понять, что послужило причиной моего пробуждения. Звуки собственного дыхания? Чье-то постороннее присутствие? Или то и другое вместе?

Я вытянул руку и тотчас наткнулся — ошибки быть не могло — на обнаженную женскую грудь! Одновременно я почувствовал рядом с собой жаркое прерывистое дыхание — еще миг, и кровать опустела, и я скорее угадал, чем услышал, как кто-то открыл дверь и вышел прочь из моей спальни.