Сергей Дубянский - История болезни (сборник)

Ознакомительный фрагмент

– Что, замену мужу нашла?

– Вы что! – женщина покраснела от возмущения, – тогда вы Аню не знаете! Она с мужа пылинки сдувает – не жена, а ангел!

– Вот я и хотел познакомиться с этим ангелом, но…

– Зря вы так о ней думаете, – перебила женщина, – скорее всего, она поехала на дачу.

– Я пёрся из Москвы, а она на даче изволит отдыхать, – водитель покачал головой, – и где та дача?

– Вы на машине? – женщина переложила тяжелый пакет в другую руку.

– Конечно.

– Тогда возвращайтесь на московскую трассу. Километров через сорок увидите поворот на Громово. Там есть указатель – не ошибетесь. До Громово доедете и спросите дорогу на Штилевое. Дача у них там – это точно; подробнее не скажу – сама не была.

– Интересно – Громово, а рядом Штилевое, – автоматически отметил водитель, по долгу службы всегда обращавший внимание на необычные словосочетания, но женщина, не нашла в этом ничего интересного.

– Ну, так назвали…

– Спасибо, – подержав перед женщиной дверь, водитель вернулся к «Тойоте». …Вот, на фиг, мне еще по дачам мотаться?..  – пожаловался он Николаю Угоднику, смотревшему с крохотной иконки на приборной доске, но святой не ответил, видимо, тоже не понимая, с каких пор редакторы стали гоняться за авторами.

Вернее, сам автор-то был не причем – проблема заключалась в книге, на которую издательство год назад заключило договор, выплатив солидный аванс; в начале декабря Максим сообщил, что текст готов, а потом случилась авария.

…Ну, не верю я, что жена не может найти ноутбук!  – в тысячный раз подумал редактор, – жены всегда знают даже то, чего им и знать не положено! Может, Валентин прав, и она затеяла свою игру? Бабы, они ж хитрые твари. А что? Ни одной главы никто не видел. Название можно дать другое – кто знает, что там за «Иллюзия»? Название – штука скользкая, – он вспомнил любимый анекдот, где молодой автор пришел к маститому писателю, чтоб тот помог ему назвать роман. Маститый, не читавший романа, спросил: – А там трубы есть? Нет, – ответил молодой. А барабаны? Тоже нет. Вот, и назовите – «Без труб и барабанов», – все-таки гениально! Под это название подходит практически любая книга! И тиснет она ее в другом издательстве, а ничего ведь не докажешь!.. Почему у нормальных мужиков бабы, либо дуры, либо стервы?.. Хотя эта-то, похоже, не дура – может, она и аварию подстроила? В наше время за копейку удавят, а тут очень хорошие суммы вырисовываются. Надо было, конечно, стрясти с Макса хоть первые главы, прежде чем выплачивать аванс… но мы ж, блин, работаем пять лет! Неужто надо жить, как в Америке, где все только по закону и никак иначе? Русские ж так не могут – вот, и находим приключения на свою жопу… Взгляд сполз на икону, и неоспоримая правильность «импортной» жизни растворилась в ее печальных глазах.

Город кончился, сменившись молодым сосняком. …Вот, парадокс, – отвлекся редактор, – зимой эта зелень ласкает взор, а весной, на фоне солнышка и первых листочков, выглядит жутко мрачно. Странная штука жизнь – нет в ней однозначности…

Он перестроился в правый ряд, и сделал это вовремя, так как тут же возникла стрелка, сообщавшая, что до Громово двадцать шесть километров. …Во, мы б так до дач ездили!..  – с завистью подумал редактор, – а то 150 км – это рукой подать!..

Хотя на указателе перед названием населенного пункта стояла многообещающая буква «г», населенный пункт не выглядел городом; впрочем, деревней, на которые редактор насмотрелся по дороге из Москвы, он не выглядел тоже. Дома с разноцветными крышами напоминали сказочные теремки, да и названия улиц были почти сказочными – Розовая, Васильковая, Ромашковая. …Прям, «Незнайка в Солнечном городе»!..

Редактор остановился у «теремка», в котором расположился магазин. Торговый зал был пуст, и девушка в красном фартучке не спеша расставляла на полках водку. …Душу народа за сказочной ширмой не спрячешь!  – редактор подошел ближе.

– Девушка, а как мне попасть в Штилевое?

Продавщица взглянула на симпатичного, хорошо одетого посетителя, и оторвавшись водки, вышла на крыльцо.

– Вот по этой улице езжайте до памятника…

– Памятника кому? – уточнил редактор, так как мерил все московскими мерками, где памятники стояли на каждом углу.

– Не помню, – девушка пожала плечами, – генералу какому-то. Короче, за памятником налево, а дальше все прямо и прямо. Переедете мост, и лесом, как дорога идет, а там увидите.

Уже отъезжая, редактор оглянулся – девушка курила, безрадостно глядя на номер с двумя девятками, обозначавшими регион. …Все вы одинаковые,  – он усмехнулся, – знала б ты, дурочка, сколько таких по Москве отирается!.. Это у Макса в романах все всегда хорошо заканчивается, а по жизни-то…

Девушка исчезла из вида, и редактор тут же забыл о ней.

Памятник оказался бюстом на тонкой гранитной колонне, и даже имя генерала было написало так мелко, что на скорости сливалось в одну строчку. …А он мне нужен?.. Этих «генералов местного разлива»… как шлюх в Москве…

Последние, еще недостроенные «теремки» выползали на луг с яркой молодой травой, среди которой, огибая оставшиеся после разлива озерца, петляла колея, упираясь в мост через неширокую речку. На другом берегу начинался лес, подернутый зеленоватой дымкой распускавшихся листьев, а на мосту толпились сосредоточенные рыбаки, ощетинившись иглами удилищ. Картина излучала патриархальный покой, и редактор решил, что когда-нибудь будет так же с удовольствием стоять, азартно глядя на неподвижный поплавок. Это не был крик усталой души, а лишь глупая фантазия, вроде тех, какие будоражат воображение абитуриентов, узнавших, что по их специальности присуждается Нобелевская премия.

Пропуская машину, несколько рыбаков обернулись; взглянув в их лица, редактор решил, что вряд ли будет среди них чувствовать себя уютно, а потому каждый должен оставаться в той жизни, к которой привык.

Вблизи лес оказался не таким привлекательным, как издали, но мутные лужи и принесенный паводком мусор сразу отошли на второй план, едва впереди возникли причудливые домики на сваях; от них тянулись тропинки к реке, над которой носились крикливые черно-белые птицы.

В большинстве домиков окна еще закрывали деревянные щиты; рядом лежали перевернутые лодки, привязанные к сваям, словно цепные псы; на предназначенных для уютных посиделок столиках валялись ветки, вперемежку с прошлогодними листьями, но жизнь уже возвращалась, и кое-кто начал приводить в порядок свое первобытное хозяйство после трехмесячного разгула банды деда Мороза. Редактор притормозил у первого же обитаемого дома.