Стивен Кинг - Армагеддон

— Нет, я.

— Как тебя зовут?

— Ларри Андервуд. А это Ральф Брентнер. А того парня зовут Глен Бэйтмен. — Он оглянулся назад. Другая патрульная машина ехала за ними.

— Что случилось с четвертым парнем?

— Он сломал ногу. Пришлось оставить его.

— Да, не повезло. Меня зовут Барри Дорган. Служба безопасности Вегаса.

Ларри почувствовал, как на язык ему просится абсурдная фраза: «Рад с вами познакомиться», и улыбнулся.

— Сколько отсюда ехать до Лас-Вегаса?

— Ну, мы не можем особо разгоняться из-за пробок на дорогах. Мы потихоньку расчищаем их, но работа двигается не очень быстро. Но часов через пять мы будем там.

— Вот это класс, — сказал Ральф, качая головой. — Мы-то шли по дорогам три недели, а тут тебя довозят за пять часов.

Дорган обернулся и посмотрел на них.

— Не понимаю, почему вы шли пешком. Если уж на то пошло, я вообще не понимаю, зачем вы сюда пришли. Вы же должны были понимать, чем все кончится.

— Нас послали, — сказал Ларри. — Чтобы убить Флегга, я полагаю.

— У вас на это мало шансов, дружок. Вы отправляетесь прямиком в вегасовскую тюрьму. Он вами особенно интересуется. Он знал, что вы идете. — Он выдержал паузу. — Вам остается надеяться, что вы умрете быстро. Но вряд ли стоит на это рассчитывать. В последнее время он был в не очень хорошем расположении духа.

— С чего бы это? — спросил Ларри.

Но Дорган, похоже, решил, что и так уже сказал достаточно, возможно, даже слишком много. Он отвернулся от них, ничего не ответив. Ларри и Ральф смотрели по сторонам на проносившуюся мимо пустыню. За три недели ходьбы скорость уже успела стать для них новостью.

До Лас-Вегаса они доехали за шесть часов. Он лежал посреди пустыни, как какая-то невероятная драгоценность. На улицах было много людей — рабочий день закончился, и они наслаждались вечерней прохладой. Они вертели шеями вслед патрульным машинам, а потом возвращались к своим разговорам.

Ларри задумчиво оглядывался вокруг. В городе было электричество, улицы были чистыми, следы мародерства во время эпидемии исчезли.

Они подъехали к тюрьме. Когда Ларри выбрался из машины, разминая застывшие мускулы, он увидел, что у Дергана в руках — пара наручников.

— Эй, посмотри-ка, — сказал он Ральфу.

— Мне очень жаль, но это его распоряжение.

Ральф сказал:

— На меня никогда не надевали наручников. Года за два до женитьбы меня подобрали на улице в стельку пьяным и отвезли в вытрезвитель, но наручников не надевали никогда. — Ральф говорил медленно, и его оклахомский выговор стал заметнее. Ларри понял, что он впал в полную ярость.

— У меня есть приказ, — сказал Дорган. — Не будем портить друг другу жизнь.

— Приказ, — сказал Ральф. — Знаю, кто отдал тебе этот приказ. Он убил моего друга Ника. Какого черта ты связался с этим адским псом? Ты-то ведь, вроде, сам по себе парень ничего. — Ральф смотрел на Дергана с таким гневным недоумением, что тот вынужден был отвернуться.

— Это моя работа, — сказал он. — И я ее выполняю. Вот и все. Протяните руки, или мне придется попросить кого-нибудь сделать это за вас.

Ларри протянул руки, и Дорган надел на них наручники.

— Кем ты был? — спросил Ларри с любопытством. — В прежние времена?

— Полиция Санта-Моники. Помощник следователя.

— А теперь ты с ним. Прости меня, пожалуйста, но, ей-Богу, это забавно.

Из соседней машины вытолкнули Глена Бэйтмена.

— Какого черта вы его толкаете? — сердито спросил Дорган.

— Если бы тебе пришлось шесть часов подряд слушать его болтовню, ты б его и не так толкнул, — сказал один из сопровождавших Глена людей.

— Меня не волнует, сколько болтовни вам пришлось выслушать, но волю рукам давать нельзя. — Дорган посмотрел на Ларри. — Что такого забавного, в том, что я с ним? В течение десяти лет я был полицейским, пока не пришел Капитан Шустрик. И я видел, что происходит, когда во главе стоят парни вроде тебя.

— Молодой человек, — мягко сказал Глен, — ваше общение с несколькими избитыми детьми и наркоманами не оправдывает тот факт, что вы оказались в объятиях монстра.

— Уведите их, — ровно сказал Дорган. — Одиночные камеры, разные крылья.

— По-моему, ты не уживешься со своей новой ролью, — сказал Глен. — В тебе слишком мало от нациста.

На этот раз Дорган и сам толкнул Глена.

Ларри вели по пустому коридору. На стенах висели таблички: НЕ ПЛЕВАТЬ НА ПОЛ, ДУШ, ТЫ ЗДЕСЬ НЕ ГОСТЬ.

— Я бы не прочь принять душ, — сказал он.

— Может быть, — сказал Дорган, — посмотрим.

— Посмотрим на что?

— На твое поведение.

Дорган открыл камеру в конце коридора и ввел Ларри внутрь.

— Как насчет браслетов? — спросил Ларри, вытягивая вперед руки.

— Конечно. — Дорган снял наручники. — Так лучше?

— Гораздо.

— Все еще хочешь в душ?

— Очень. — Но дело было не только в этом. Больше всего на свете Ларри не хотелось остаться в одиночестве, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов. Если он останется один, к нему вернется страх.

Дорган достал небольшой блокнот.

— Сколько вас в Зоне?

— Шесть тысяч, — сказал Ларри. — Каждый вечер в четверг мы играем в бинго, а призом в общей игре является двадцатифунтовая индейка.

— Так ты хочешь в душ или нет?

— Хочу. — «Но, похоже, не попаду», — подумал он про себя.

— Так сколько вас?

— Двадцать пять тысяч, но из них тысяче — меньше двенадцати лет, и их пускают в кино бесплатно. С экономической точки зрения это просто разорение.

Дорган захлопнул блокнот и посмотрел на него.

— Я не могу, парень, — сказал Ларри. — Поставь себя на мое место.

Дорган покачал головой.

— Не могу этого сделать, потому что я пока не чокнулся. Зачем вы пришли сюда? Чего вы хотели добиться? Завтра или послезавтра вы будете мертвы, как кусок собачьего дерьма. А если ему понадобится, чтобы вы заговорили, то вы ему все выложите, как миленькие. Вы просто рехнулись.

— Нам велела идти старая женщина. Матушка Абагейл. Возможно, она тебе снилась.

Дорган покачал головой, но при этом отвел глаза в сторону.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Ну, тогда оставим эту тему.

— Стало быть, ты не хочешь говорить со мной? И в душ не хочешь?

Ларри засмеялся.

— Я так дешево не продаюсь. Пошлите к нам шпиона, если, конечно, среди вас найдется парень, который не превращается в ласку, едва только при нем упомянут Матушку Абагейл.