Василий Гавриленко - Смотрящая в бездну

– Рики, остановись, – Фил бросился туда и увидел сына. Тот стоял как ни в чем не бывало у подножия дуба и улыбался. Но как только Маршал потянулся к нему, Рики исчез.

Фил схватил руками воздух и охнул от изумления.

– Па-а-па.

Рики стоял уже метрах в двадцати и махал рукой.

Фил двинулся к нему, но опять не догнал. Рики снова звал его, стоя на почтительном расстоянии. Так продолжалось до тех пор, пока Маршал совершенно не выбился из сил.

– Ну, прекрати… – едва слышно прохрипел он и свалился от усталости на землю. Руки Фила, разведенные в стороны, вдруг наткнулись на что-то мягкое.

– Рики, – радостно всхлипнул Маршал, подняв голову, и чуть не потерял от страха сознание: чьи-то желтые глазищи уставились на него. Существо, напоминающее высохшего донельзя человека, проскрипело:

– Жаждешь помочь мне держать крест?

Фил судорожно осмотрелся: он и не заметил, что Рики привел его на кладбище. Кресты вокруг мерно покачивались, поскрипывали и – о, Боже, – под каждым из них маячил точно такой же призрак, как перед носом у Маршала.

– Жаждешь помочь? – повторило существо.

– Н-нет, что вы, – заикаясь, пробормотал Фил, пытаясь отползти в сторону. – Я, конечно, помог бы… Но мне… еще рано.

– Главное – не поздно, – захохотал призрак и вдруг ловким движением перекинул черный дубовый крест со своей согбенной спины на спину Фила. – А я отдохну.

Маршал почувствовал тяжесть, словно на закорки ему взгромоздился слон. Чтобы крест не раздавил его, Фил напряг все клеточки своего тела и застонал от напряжения.

– Вот-вот, – удовлетворенно проговорил призрак, распрямляя усталую спину. – Попробуешь на своей шкуре. Жди, пока Мисош не призовет тебя. А я отдохну. Ну, призракессы из кабаре «Мертвый и стильный», я иду к вам.

– Постой, – прохрипел Фил, но призрак растворился в воздухе. – Сволочь!

Слезы наполнили глаза Фила, потому что он понял, что бросить крест не получится – дубовая махина сразу раздавит его.

– Приветик! – обратился к нему ближайший Держатель. – Новенький?

Фил не ответил.

– Ничего, скоро станешь таким же, как мы, повыпадут волосы, кожа потреска…

Призрак замолчал на полуслове. Откуда-то пахнуло болотной гнилью.

– Хранитель, – зашелестело над кладбищем, и из образовавшегося тумана прямо к Филу шагнул высокий человек. Глаза его горели красным огнем, кожа была покрыта крупной чешуей.

– Это какая-то ошибка, – простонал Фил, но рука Хранителя уже легла ему на голову. Маршал закричал, почувствовав страшный холод, пронзающий его мозг:

– Ты теперь слуга Мисоша.

Фил дернулся в сторону, вспоминая Анжелу, Соню, Рики, вспоминая то утро, когда он с отцом шел на рыбалку. Но крест все сильнее давил ему на спину, и холод от руки Хранителя все глубже и глубже проникал в него.

– Ты слуга Мисоша и не смеешь противиться ему!

– Да, это так, – сказал Фил Маршал чужим голосом, и его крест стал легким, как перышко. – Спасибо, мой господин.

Бросок Туппера

– Испробовала? – спросил Алекс, как только Соня присела за парту рядом с ним.

Прозвенел звонок. Соня едва не опоздала, обогнав Кукурузу уже в коридоре. Будильник разбудил ее вовремя, но вместо того, чтобы сразу встать с постели, Соня заснула вновь и наверняка проспала бы до вечера, если бы не мама.

Девочке снова пришлось добираться до школы пешком по раскисшей дороге: Фил с утра пораньше ушел куда-то, не взяв удочек, что совсем на него не похоже. Кроме того, он потащил с собой Рики, и это еще более странно.

Кукуруза стремительно влетела в класс и, положив на стол тетради, принялась отчитывать дежурных за заплеванный шелухой от семечек пол.

– Соня, – настойчиво шептал Тимпов.

Отвлекшись от своих мыслей, девочка повернулась:

– Что?

– Ты словно не в себе. Что с тобой?

– Я просто не расслышала, – устало сказала Соня.

– Я спросил: ты испробовала… ну, снадобье Жука?

– А, это, – Соня махнула рукой. – Нет, я и не пыталась.

– Не пыталась? – Алекс удивленно вскинул брови. – Ты разве не понимаешь, как это серьезно? Твоему брату нужна помощь!

– Какая помощь? Узнать, что он – упырь?

– Сколько можно ворковать, влюбленные вороны? – Кукуруза нависла над ними, грозно прищурившись.

Покрытые прыщиками физиономии мальчишек и девчонок дружно оскалили зубы и издали звуки, похожие на те, что бывают в обезьяннике во время раздачи корма.

Алекс покраснел до корней волос; у Сони же, как угольки в ночи, запылали уши.

Кукуруза попала, что называется, не в бровь, а в глаз; недаром она окончила вечерние курсы Брэтфорского межокружного университета-колонии с психологическим уклоном (БМУКПСУ).

– Сейчас мы разведем эту сладкую парочку, – задумчиво проговорила учительница, блестя глазами. – Ты, Тимпов, сядешь к Шупикович.

Децибелы противного смеха многократно возросли, словно неведомый DJ прибавил в мальчишках и девчонках громкости. Кукуруза пресекла смех, ударив линейкой по столу.

Шупикович – некрасивая, с большим горбатым носом, маленькими тусклыми глазами; при разговоре забрызгивала собеседника слюной из-за кривых зубов. Одноклассники по-дружески прозвали ее «Кикимора». Сидеть с ней рядом считалось верхом морального падения, и Шупикович была одинока от самого сотворения мира.

Но что поделаешь – у Кукурузы толстая линейка! Тимпов, не пытаясь устроить митинг протеста, пошел на свое новое место, надеясь, что ненадолго. Перед тем, как присесть, он отодвинул стул подальше от Шупикович, словно опасаясь заразы; этот жест получил у школяров полное одобрение. Ну, зачем ты так, Алекс?

– А к Маршал мы подсадим, конечно, Туппера, – объявила Кукуруза.

– Только не его, – воспротивилась Соня, уже знакомая с иерархией Ихтиандрской школы, но сделать ничего было нельзя. Верзила Туппер, цепкими лапами сграбастав с последней парты (за которой он сидел вместе с Лунатиком Рэбом бессчетное число лет) грязный свой скарб, плюхнулся на стул рядом с Соней и, вальяжно закинув ногу на ногу, ехидно ухмыльнулся. Соня искоса посмотрела на него, как на исчадие ада.

– Так будет лучше, – удовлетворенно подытожила Кукуруза, справедливо полагая, что поводов для разговоров с Туппером у Сони будет гораздо меньше, нежели с Тимповым. – Отныне будете сидеть именно так.

– Аллилуйя, – ни к селу ни к городу воскликнул Лунатик Рэб, за что немедленно схлопотал линейкой по рукам.

– Итак, на чем мы остановились? – спросила Кукуруза, поправляя соломенную свою прическу.

– На межлопаточных болях, – поспешно сказала отличница Мозггер, по-собачьи глядя в желтые глаза учительницы.

– Спасибо, Медея.

Кукуруза с надменным видом принялась рассказывать о межлопаточных болях, но никто, кроме Мозггер, ее не слушал. Ученики занимались кто чем: один, спрятавшись за спинами товарищей, спал; другой уныло рисовал в тетради загогулины и кресты. Два мальчика играли в чоки – чпоки на щелчки, и у все время проигрывающего на лбу выступило красное пятно, но он не желал сдаваться, и пятно заметно лиловело.