Алана Инош - Слепые души

 – Ника, наверно, я пойду домой. Что-то погода не располагает к прогулкам.

 Она вздохнула.

 – Ну ладно… Пошли.

 – Посидим ещё, – сказала я. – Пиво допьём и пойдём. Может, дождь кончится.

 Дождь не кончился, но немного утих. Правда, пока мы шли, он пару раз снова припускал, но потом унимался, переходя в еле заметную изморось.

 – А кто тебе звонил? – полюбопытствовала Ника. – Если не секрет, конечно.

 – Почему тебе это так интересно? – усмехнулась я.

 – Ну… После этого звонка ты стала немножко другая. В глазах у тебя что-то такое появилось… Не знаю, как сказать. Колись, кто это был?

 Что я могла ответить?

 – Ты всё равно не знаешь. Долго объяснять.

 Ника нахмурилась.

 – Что, познакомилась с кем-то?

 – Да, познакомилась, – вздохнула я. – Ещё весной.

 Я не сказала Нике, что это был не мужчина. Когда мы подошли к её дому, она пригласила меня зайти, но я отказалась: было уже три часа, а я ещё не приготовила обед. Мы попрощались возле подъезда, и я пошла быстрым шагом домой, в душе надеясь, что не успею промокнуть. Но стоило мне немного отойти от её дома, как дождь опять разошёлся, причём не на шутку. Я спряталась под крышу остановки, а через минуту очень кстати подошёл автобус. Уже через десять минут я была дома, но сразу звонить Альбине не стала. Сняв мокрую куртку и сбросив ботинки, я завертелась, как белка в колесе: кастрюлю – на плиту, сама – на балкон за картошкой. Через полчаса суеты был готов куриный суп с вермишелью на бульоне из пакетика, и я со спокойной совестью приняла душ и вымыла голову, а уж только после этого позвонила Альбине. 

 – Аля, я дома. Если ты хочешь встретиться, то я готова.

 – Я заеду за тобой, малыш.

 Ожидая её, я успела высушить феном волосы и одеться, написать отцу записку и выйти на крыльцо. Дождь не только не ослабел, но даже усилился, и из водосточной трубы в подставленную кем-то белую детскую ванночку хлестал поток воды. Ванночка давно переполнилась, и вода, переливаясь через край, текла мутным ручьём во двор. С козырька над крыльцом падали тяжёлые капли, шлёпаясь в уже набравшуюся на крыльце лужу. Укрывшись от дождя под козырьком, я смотрела на дорогу и ждала, когда появится машина Альбины. Минуты шли, мимо медлительно ползли автобусы, их обгоняли наглые маршрутки, поднимая колёсами брызги и соревнуясь с легковыми автомобилями. Наконец показался знакомый джип, и я вытянула шею, провожая его взглядом, но машина промчалась мимо и скрылась из виду. Я вздохнула. Да, слишком уж быстро появился этот джип, это не могла быть Альбина. Мало ли в городе ещё таких машин?

 Ещё десять минут ожидания – и снова джип. С лёгким щекотным волнением в животе я наблюдала, как машина снизила скорость, свернула к магазину возле дома, обогнула клёны и медленно вползла в наш двор, покачиваясь на колдобинах. У меня не осталось никаких сомнений в том, что это был джип Альбины, серебристо-серый «Ниссан». Дождавшись, когда джип остановится напротив крыльца, – Рюрик всегда останавливал машину с точностью до сантиметра – я бегом спустилась по мокрым ступенькам, обошла машину и открыла заднюю дверцу с противоположной от водителя стороны. И я не ошиблась: Альбина сидела на заднем сиденье слева, за спиной Рюрика, держа на коленях большой букет белых роз с тугими, почти не распустившимися бутонами.

 – Это я, – предупредила я, забираясь на сиденье. – Я на крыльце стояла, поэтому так быстро.

 Она улыбнулась.

 – Ты не сердишься на меня, малыш?

 Я вздохнула.

 – За что мне на тебя сердиться, Аля? Нет, я не сержусь. Просто мне было… тяжело. Плохо.

 – И мне было плохо без тебя, – сказала она и протянула мне розы.

 – Опять букетище, – засмеялась я. – Аля, это просто разорительно!

 – Не бойся, я от этого не обеднею, – улыбнулась Альбина.

 Я прижала букет к себе, касаясь губами прохладных лепестков. Сегодня Альбина была в чёрном кожаном пиджаке, чёрных бриджах и чёрно-серых гольфах, а на ногах у неё блестели чёрные лакированные ботинки. Белым был только шарфик, обёрнутый вокруг шеи и заколотый брошкой-бабочкой. Она была без парика, её голова была повязана шёлковым чёрным платком. Я накрыла её руку своей, и она, сжав мои пальцы, сказала:

 – Рюрик, домой.

 – Настенька, мы приехали.

 Мы спускаемся с мечущих молнии облаков. Я снова на земле, точнее – на сиденье джипа. Рюрик помогает выйти Альбине, а она подаёт руку мне, и я лезу из машины, умудрившись не забыть свой пакет с «походным» набором. Взбираемся по ступенькам крыльца, откуда-то выбегает облачко с серебристым голосом:

 – Альбина Несторовна, обед ещё не готов. Что же вы не предупредили, что у нас гостья?

 – Наша гостья хочет сейчас не есть, а спать, – отвечает голос Альбины.

 Мне не одолеть подъёма на третий этаж, я это понимаю сразу. Это равносильно подъёму на Эверест без альпинистского снаряжения.

 – Аля, меня что-то совсем развезло, – шевелятся мои губы.

 Голос Альбины распоряжается:

 – Рюрик, помоги ей, отнеси её в спальню.

 Могучий ураган поднимает меня, как девочку Элли из Канзаса, взвивает над крышами домов, над лесами и озёрами, а потом опускает на широкую кровать. Перед тем как провалиться в необъятное Ничто, я успеваю пробормотать, что парик Альбины у меня в пакете.

 Альбина стряхнула кожаный пиджак со своих плеч на руки домработницы Мадины, отстегнула брошку и размотала шарфик, оставшись в тонкой облегающей блузке цвета морской волны.

 – Мадиночка, повесь в гардероб, пожалуйста. Брошку – на место. После этого ты свободна до завтра.

 – Хорошо, Альбина Несторовна. Во сколько завтра мне прийти?

 – Часам к девяти.

 Мадина ушла с пиджаком, шарфиком и брошкой, а мне подумалось: как Альбина сможет проверить, не пропало ли что-нибудь из вещей? Та же брошка, скажем. Слепого человека легче обмануть, чем зрячего.

 – Аля, а Мадина у тебя не того?.. Не ворует? – спросила я вполголоса. – Ты ей доверяешь?

 – Понимаю, о чём ты подумала, – улыбнулась Альбина. – Хоть я и слепая, но меня трудно провести. Мадина работает у меня уже пять лет, и ни в чём таком я её не заметила.

 Заложив руки за спину, она ходила вдоль кромки ковра, и я догадалась, что она ждала ухода домработницы. Любуясь её длинными стройными ногами в чёрных бриджах и гольфах, я опустилась в кресло и тоже стала ждать. Наконец Мадина вышла, уже в куртке и платке, с зонтиком и сумочкой.

 – Альбина Несторовна, стол накрыт, вино откупорено, ваша постель приготовлена. Пижамка на подушке, как обычно.