Артуро Перес-Реверте - Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Ознакомительный фрагмент

– Поймите, я не шучу, все куда серьезнее, чем кажется. Знаете, что означает «Delomelanicon»?

– Надеюсь, да. Идет от греческого: delos – явленный. И melas – черный, темный.

Варо Борха визгливо засмеялся, выражая таким образом свое одобрение.

– Я забыл, что вы – образованный наемник. Да, вы совершенно правы: взывать к тьме, или проливать на нее свет. Пророк Даниил, Гиппократ, Иосиф Флавий, Альберт Великий и Лев III[44] – все они упоминали эту чудесную книгу. И хотя люди научились писать шесть тысяч лет назад, «Delomelanicon», согласно легенде, раза в три старше… Первое прямое упоминание о нем обнаружили на папирусе из Туриса, а возраст его – тридцать три века. Затем, где-то между первым веком до Рождества Христова и вторым веком нашей эры он несколько раз цитируется в «Corpus Hermeticum»[45]. Согласно «Asclemandres», эта книга позволяет «встать лицом к лицу со Светом»… И в неполном описании Александрийской библиотеки, составленном в шестьсот сорок шестом году, перед ее последним и окончательным уничтожением, книга тоже упоминается в связи с девятью магическими загадками, которые в ней содержатся… Неизвестно, существовала она в одном экземпляре или в нескольких и уцелел ли хоть один из них после пожара… С тех пор след ее то возникает, то вновь теряется на дорогах Истории – среди пожаров, войн, катастроф…

Корсо скорчил недоверчивую гримасу, обнажив передние зубы:

– Как всегда. Все замечательные книги имеют схожие легенды: от Тота до Никола Фламеля[46]… Однажды один мой клиент, увлекавшийся герметической химией, велел мне отыскать для него книги по списку, составленному Фулканелли[47] и его последователями… И что вы думаете? Мне так и не удалось убедить его, что половина из тех книг никогда не была даже написана.

– А вот эта безусловно написана была. И мы можем с большой долей уверенности говорить о ее существовании, коль скоро Святая инквизиция включила ее в свой «Индекс запрещенных книг»… Итак, ваше мнение?

– Мое мнение никакой роли не играет. Бывает, что адвокаты не верят в невиновность своих подзащитных и тем не менее добиваются их оправдания.

– Это мне и нужно. Я плачу не за веру, а за рвение и результат.

Корсо перелистнул еще несколько страниц. На гравюре под номером I изображался город, расположенный на вершине холма и окруженный зубчатой стеной. В сторону города скакал странный рыцарь – без оружия. Он прижимал палец к губам, требуя то ли внимания, то ли молчания. Надпись гласила: «NEM. PERV. T QUI N. N LEG. CERT. RIT.».

– Это сокращение легко расшифровать, – пояснил Варо Борха, следивший за каждым его движением. – «Nemo pervenit qui non legitime certaverit…»

– «Никто из тех, кто сражался против правил, его не достигнет»?

– Более или менее так. На сегодняшний день это единственная из девяти надписей, которую мы можем с уверенностью восстановить. И изречение почти в таком же виде цитируется Роджером Бэконом[48], который всерьез занимался демонологией, криптографией и магией… Бэкон утверждал, что владеет «Delomelanicon», который принадлежал царю Соломону, – с ключами к разгадке ужасных тайн. Та книга, состоявшая из пергаментных свитков с иллюстрациями, была сожжена в тысяча триста пятидесятом году по личному приказу папы Иннокентия VI[49], который заявил: «В ней описаны способы, коими можно призывать демонов». Три века спустя Аристид Торкья решил напечатать книгу в Венеции, воспроизведя те самые рисунки.

– Они слишком безупречны, – возразил Корсо. – А потому не могут быть теми же самыми: там стиль был бы архаичнее.

– Спорить не стану. Наверняка Торкья осовременил их.

На картинке под номером III изображался мост через реку, с двух концов вход на мост преграждали запертые крепкие ворота. Подняв глаза, Корсо заметил, что Варо Борха загадочно улыбается, словно алхимик, уверенный в том, что процесс в его трубках пошел.

– Еще одно соображение, – сказал книготорговец. – Джордано Бруно – мученик рационализма, математик и рыцарь, доказывающий, что Земля вращается вокруг Солнца… – Он презрительно махнул рукой, словно говорил о вещах второстепенных. – Это лишь часть его интересов, его труды составили шестьдесят один том, и магии там отведено важное место. Так вот, заметьте: Бруно недвусмысленно ссылается на «Delomelanicon» и даже использует греческие слова «delos» и «melas», добавляя: «На пути у людей, которые ищут знание, встают девять тайн», а далее упоминает о способах, которые помогут Свету вновь воссиять… «Sic luceat Lux», и не случайно ту же марку – дерево, в которое попала молния, змею и девиз – Аристид Торкья воспроизвел на фронтисписе «Девяти врат»… Что вы об этом думаете?

– Все складно. Но в подобный текст легко вложить любой смысл, особенно если он относится к стародавним временам и написан не слишком ясно.

– Или смысл его намеренно замутнен – из осторожности. Хотя Джордано Бруно забыл золотое правило выживания: sapere, tacere. Знать и молчать. Наверно, он понимал, чем ему это грозит, и все же говорил больше, чем следует. Но проследим совпадения: Джордано Бруно заключают под стражу, его объявляют неисправимым еретиком и отправляют на костер в Риме, на Кампо деи Фьори, в феврале тысяча шестисотого года. Тем же маршрутом, по тем же местам и в те же дни, но шестьдесят семь лет спустя, будет пролегать путь печатника Аристида Торкьи: арестуют его в Венеции, пытать будут в Риме, сожгут на Кампо деи Фьори в феврале тысяча шестьсот шестьдесят седьмого. В ту пору людей уже не так часто сжигали на костре, но, заметьте, этого все-таки сожгли.

– Потрясающе, – сказал Корсо, который ни малейшего потрясения не испытывал.

Варо Борха недовольно скрипнул:

– Иногда я задаюсь вопросом: а способны ли вы вообще во что-нибудь верить?

Корсо сделал вид, что задумался, потом пожал плечами:

– Были времена, когда кое во что я верил… Но тогда я был молодым и жестоким. Теперь мне сорок пять – и я сделался старым и жестоким.

– Что ж, я тоже стал таким. Но есть вещи, в которые я верю. От которых пульс бьется чаще.

– Например, деньги?

– Не смейтесь. Деньги – ключ, открывающий людям потайные двери. Благодаря им я могу купить, скажем, вас. Они помогают мне получать то, что я больше всего ценю в этом мире, – книги. – Он сделал несколько шагов вдоль шкафов. – А в книгах, как в зеркале, отражается образ и жизненный путь тех, чьи писания заполняют их страницы. Отражаются тревоги, тайны, желания, жизнь, смерть… Это живая материя – надо уметь обеспечить им питание, защиту…

– И использовать их.

– Иногда.

– А эту книгу вам использовать не удается.

– Не удается.

– Хотя вы уже попытались это сделать.