Мария Барышева - Мясник

— Здрассьте.

И сидевший рядом с ней небритый веселый молодой человек, что-то ищущий в компьютере, то и дело толкал девушку локтем и говорил вполголоса:

— Витка! На сердитых водку возят!

— А на надоедливых — тех, кто эту водку пьет! — огрызалась Вита, глядя в документ и не видя ни единого слова. — Макс, занимайся своими делами!

— А я чего делаю?! Женька нам сказал подготовить плодородную почву для вашей поездки. Я и готовлю. И ты подключайся. А то сидишь и бумаги дербанишь, а выражением лица только от икотки лечить! Еще пять минут такой работы, и будет у нас не плодородная почва, а бетон!

— Максим, лечите перхоть!

— Витка, — не унимался Пашков, — на сердитых водку возят!

— В-бога-душу-хэд-энд-шолдерс! Что ты прицепился?!

— Улибнитэсь. Ви такая карошая девушка. Обратите внимание на четвертую страницу.

Все, кто находился в «Пандоре», были при деле. Сама-ты-Барбара, закусив губу, занималась какими-то устрашающими бухгалтерскими таблицами. Султан с головой ушел в Интернет, хотя ему следовало бы находится не в Интернете, а дома в постели — он чихал, сморкался, вытирал слезящиеся глаза и то и дело заходился в лающем кашле или стучал зубами в ознобе. Сердобольная Аня в конце концов набросила на Ивана свою огромную песцовую шубу, и теперь за компьютером кашляла, содрогалась и издавала трубные звуки гора серебристого меха. «Пандорийцы» не могли на это смотреть спокойно и уговаривали:

— Ванечка, шел бы ты домой! Шел бы лечиться. Ты же так совсем разболеешься.

— Еще минуточку, — повторял Султан каждый раз. Он сидел уже третий час.

— Ваня, себя не жалеешь — нас пожалей. Ты же всех перезаразишь!

— Нет, это индивидуальное.

— Так хоть выпей что-нибудь от простуды! — и со всех сторон ему протягивали таблетки и пакетики, но Султан качал головой — лекарства он не пил принципиально, считая, что организм должен сам справиться с болезнью.

Артефакт и Николай Иванович разложили на одном из столов какие-то журналы и загадочные схемы и неторопливо обсуждали технические вопросы. Артефакт задумчиво тер пальцем свой большой нос и тот, постепенно краснея, становился окончательно похожим на клюв тупика. Аня сидела в кресле возле аквариума, поправляла пилочкой ногти и поглядывала на дискусов, а дискусы, неторопливо покачиваясь в прозрачной воде, поглядывали на нее. И те, и другая казались вполне довольными жизнью. Недоволен жизнью был только Черный Санитар и он же единственный был не при деле. Санитар удрученно бродил по магазину и пытался втянуть кого-нибудь из пандорийцев в разговор, но никто не втягивался, и Вова тосковал. Ему было скучно, он жаждал общения и нетерпеливо ждал, чтобы в магазин кто-нибудь зашел. Бродя, он вполголоса напевал себе под нос. Вначале он исполнял репертуар Михаила Круга, потом почему-то переключился на частушки, которые, в соответствие с настроением, выпевал на минорный лад довольно неприятным нудноватым голосом, тянущимся и прилипающим, как расплавленная пластмасса:

На дворе метет метель —Нулевая видимость.У ларька лежит мужик —«Русская недвижимость»!

— Вовка, прекрати! — наконец не выдержала Вита. — Ну невозможно же, на нервы действует! Такое а капелла только в твоем любимом заведении исполнять, ей-Богу! Только тамошние слушатели такое выдержат — им уже все равно! Хочешь петь — иди через дорогу, в «Италию», заплати за караоке и пой, сколько душе угодно!

— Что такое, уже и попеть нельзя человеку! — возмутился Санитар, останавливаясь. Николай Иванович поднял голову и поправил очки.

— Какое ж это пение, Володя?! Со стороны послушаешь, так кажется — с кем-то плохо. Дрожь берет!

— Дрожь… Это фигня! Вот помню, к нам как-то мужика привезли. Его жена застукала с любовницей. Ну, любовница удрать успела, а мужик во время семейного разговора натурально получил по жбану мясорубкой. И пока он в отключке валялся, супружница взяла его же плоскогубцы и…

— Рябинин, я тебя сейчас сама убью! — взвизгнула Аня — из всех она была наиболее чувствительна к рассказам Санитара. Вова пожал плечами и несколько минут бродил молча, прислушиваясь к новостям которые передавала местная радиостанция, но когда новости сменились «Лепреконцами», он снова затосковал и запел — на этот раз не вполголоса, а в полную силу:

— Дойчен зольдатен унд официрен…

Его прервал сильный удар ладонью по дверному косяку, и Евгений, неслышно вошедший в зал, холодно сказал:

— Ди ноте цвай! Рябинин, душа моя, если еще хоть раз исполнишь здесь фашистский гимн, получишь в дыню, понял?

— И то верно, Вовк, лучше уж про трупы расскажи, — кисло заметил Мэдмэкс, встал и направился в угол делать себе кофе. Санитар слегка оживился.

— А вам про какую стадию разложения?

— Дурак! — зло сказала Вита и швырнула бумаги на стол. Обычно она спокойно относилась к черному юмору Санитара, но сегодня он ее более чем раздражал. — Неужели тебе больше поговорить не о чем?! Чего ты так смакуешь эти свои истории, просто с некромантским экстазом?! Если тебя мертвецы больше живых интересуют, так возвращайся в морг — там и рассказывай свои сказки. Там тебя выслушают очень внимательно.

— Да ты чо, я ж шучу! — удивленно воскликнул Вова. — Чего ты заводишься?! Между прочим, говорить на эту тему очень полезно. К смерти надо относится проще, веселее — это такая же часть жизни, как, например, пищеварение.

— Между прочим, он прав, — заметил Артефакт, отрываясь от схем. — К смерти надо относится смелее, потому что она не только неизбежна, но и в чем-то важна и мудра. А то сделали из смерти что-то неприкосновенное и невозможное, окружили жутко-святым ореолом, и считают чем-то очень сложным, в то время как умереть гораздо проще и легче, чем жить. И гораздо мудрее, кстати. Потому что жить мы не умеем совершенно. Всем нам нужно умереть, чтобы понять, как нужно жить, я всегда это говорил. А вообще во всех этих разговорах нет никакого смысла и никто из вас не прав!

Высказав эту теорию, малопонятную для окружающих, которые, в большинстве своем, были людьми жизнелюбивыми, Артефакт загладил свои длинные волосы за уши и вернулся к разговору с Николаем Ивановичем. Валентина сердито крикнула из-за компьютера:

— Прекратите такие разговоры — дурное притянете!

— Да ладно вам! — примирительно сказал Санитар. — Что вы в самом деле?! К черному юмору надо относится конструктивно.

— Тебе же сказали — прекрати! — произнесла Вита — произнесла очень тихо, но Санитар услышал и уловил в ее голосе новые незнакомые нотки — нечто особенное и большее, чем простое раздражение или будничная злость, а уловив, посмотрел на темные косички и склоненную над документами голову очень внимательно.