Мария Барышева - Мясник

Вита перекатилась по сидению, вскочила и, спотыкаясь, кинулась к выходу. Не ее дело. Не ее дело. Хватит! Достаточно! Выбраться из клуба, в такси и домой — узнала она уже достаточно, а то, что у Элины какой-то припадок, — не ее дело. Она скажет об этом впустившему ее охраннику на выходе или тем девчонкам в комнате — пусть сами разбираются!

По дороге она наступила на какую-то хрустнувшую бумажку и, уже убрав ногу, машинально взглянула на нее… и тут же, круто повернувшись, присела и бумажку подняла.

Не просто бумажка. Хороший белый лист, надорванный и яростно скомканный. Наружу смотрел только небольшой уголок, не тронутый пальцами Элины — несколько слов, выписанных крупными красивыми черными буквами:

…тебя…

…ся в зубы, что…

…освобождению и поко…

Задохнувшись от изумления, Вита резким движением развернула бумажный ком, и на нее глянули изломанные, смятые строчки, знакомое изящное чернильное кружево, и она негромко вскрикнула, точно мятый лист был окном, в котором появилось чье-то страшное уродливое лицо и посмотрело на нее.

— Быть не может! — прошептала она, на мгновение забыв об Элине, и зачем-то начала разглаживать письмо на грязном полу. — Быть не может! Откуда?!

Она обернулась на полузадернутую занавеску, потом вскочила, держа в одной руке письмо, а в другой — сумочку, и в тот же момент Элина, странно всхлипнув, головой вниз свалилась со стула и распростерлась на полу, содрогаясь в сильнейших рвотных спазмах и прижав ладони к голому животу. Из ее рта вперемешку с болезненными всхлипами начала выплескиваться густая темно-красная слюна. Ноги Элины в элегантных полусапожках судорожно заелозили по полу, а из динамиков магнитофона, почти полностью поглощая все звуки, продолжали нестись веселая музыка и французский щебет. Насмерть перепуганная Вита дернулась к Элине, потом обратно к двери, не зная, что делать. Никто на крик Элины и грохот не прибежал, но во всех комнатах громко играла музыка, и остальные могли просто не услышать. В конце концов она все же подскочила к Элине и опустилась на пол, не решаясь дотронуться до бьющегося тела. Элина была в одном белье, и ее смуглая кожа блестела от пота, который буквально лил с нее ручьями, словно девушка только что выскочила из парилки. Дергая непослушными дрожащими пальцами замок сумочки, Вита старалась понять, что случилось. Организм Элины явно пытался что-то из себя извергнуть, но… шпильку она ведь успела забрать, а…

…китайские шпильки… пять штук… скажи, чтоб вернула… пять штук…

Все, что раньше стояло на тумбочке, теперь валялось на полу в совершеннейшем беспорядке, но среди этого беспорядка золотистая шпилька все равно сразу бросалась в глаза — красивая, яркая. Она была одна.

Господи, она что — проглотила все шпильки?!

— Элина!!! Элька!!! — Вита заставила себя схватить бьющуюся женщину за руку. — Ты читала письмо?! Это из-за письма?! Я сейчас позову врача, только скажи… знак подай — из-за письма?! Ты проглотила эти шпильки?!

Элина не подала никакого знака, но ее губы вдруг начали разъезжаться в разные стороны, и Вита в ужасе отшатнулась, выпустив потную дергающуюся руку, — Нарышкина-Киреева улыбалась, улыбалась так, словно находилась на вершине блаженства. Вита с неожиданной ясностью поняла, что Элина умирает. Она вскочила и, запихивая письмо в сумочку, бросилась к занавеске, но, едва выглянув наружу, тут же метнулась обратно, затравленно осмотрелась и юркнула за диван, распростершись на линолеуме, так что для обзора осталось небольшое узкое пространство между сиденьем дивана и полом, шириной в ладонь. За диваном оказалось очень пыльно, пахло чем-то, похожим на скисший суп, и Вита, сморщив нос, чтобы не чихнуть, старалась дышать только ртом. Ей хорошо была видна лежащая Элина, и на мгновение Вита, не выдержав, закрыла глаза. Ей было очень плохо и очень страшно.

В комнату быстро вошли трое — мужчина и две женщины, насколько Вита могла судить по прошагавшим мимо дивана ногам. Одна из женщин взвизгнула, другая наклонилась и испуганно назвала Элину по имени. Мужчина молча стоял рядом с ней.

— Да выруби ты магнитофон, дебил! — крикнул резкий злой женский голос. — А ты — бегом за Борисом Викторычем! И Маргариту зови! И не болтай по дороге, ясно?!!

— Я думала, это музыка у нее, Раиса Семеновна… — пролепетала какая-то испуганная девушка — Вита могла видеть только ее щиколотки и черные с золотом туфли. — Откуда я знать могла…

— Пошла, дура!!!

Черно-золотые туфли всполошенно умчались, и в тот же момент замолчал магнитофон, и комната наполнилась страшными сырыми звуками. Оставшаяся женщина снова наклонилась, начала грубо трясти Элину и спрашивать, что с ней, но, конечно, ответа не получила. Вита, сжав зубы, зло наблюдала за этим и отчаянно думала, как ей выскочить.

— Раиса Семеновна, у нее что — передозняк? — спросил мужской голос. — По-моему, она загибается. Так улыбается — явно…

— Заткнись! Выйди и смотри, чтоб никто не зашел! Элька! Элька! Ты что сожрала, стерва?!!

Вита осторожно передвинула ногу, начавшую затекать, и хотела было попытаться выглянуть из-за дивана, но тут в дверях раздался шум, кто-то закашлялся, мимо дивана прошли мужские ноги в темных брюках и ботинках и остановились возле Элины, следом подсеменили черно-золотые туфли.

— Боря, посмотри, что с ней, — сказал резкий женский голос. — А тебе сейчас выступать — забыла?! Вылететь хочешь?!

— Мне же шпильки нужны! Как я… Я и той девчонке сказала, чтоб она Эльку…

— Какие шпильки?! Какая еще девчонка?!

Вита съежилась за диваном, стараясь стать как можно меньше. Ее трясло, и ей казалось, что диван, к которому она прижимается, трясется вместе с ней.

— Не знаю, какая-то девчонка… в вишневом платье. Я ее раньше, по-моему, не видела. Новенькая, наверное. А может, подруга Элькина — она ее по имени назвала. Искала ее.

— Пойди, возьми Виталика, обойди с ним все комнаты и приведи ее сюда! Сейчас разберемся.

— Она так себя вела… я думала, она из наших… А, вот одна шпилька! А остальные…

— Делай, что сказано!

Черно-золотые туфли снова убежали, а другой женский голос, которого Вита еще не слышала, удивленно сказал:

— Откуда новенькая? Я уже месяц никого больше не брала. Может, кто свою подружку провел?

— Рита, они идиоты, но не настолько же! Правила знают! Боря, ну что?!

— Погоди, погоди, не гони… — пробурчал мужской голос. Как интересно!.. Подержите ей челюсть, а то она мне руку откусит! И дайте-ка мне во-он ту штучку.

— Меня сейчас саму стошнит!

— Вот так, вот так, ага… Ну надо же! Держите, держите…