Говард Лавкрафт - Сны в Ведьмином доме

Оставив позади еще два карьера, он, похоже, покинул населенные уголки Инкуанока, и дорога сузилась в крутую горную тропку, вьющуюся среди черных скал. Справа по-прежнему маячили далекие суровые пики, и по мере того, как Картер взбирался все выше и выше в нехоженый горный край, становилось все холоднее и мрачнее. Вскоре он заметил, что на черной тропе уже нет ни человеческих следов, ни отпечатков копыт, и понял, что оказался в неведомом и безлюдном краю. Время от времени вдали зловеще каркал ворон, а из-за скал то и дело раздавалось гулкое хлопанье крыльев, и путника невольно посещали тревожные мысли о сказочной птице шантак. Но тем не менее он был тут наедине со своим косматым зверем, и его встревожило, что выносливый як с большой неохотой переступает мощными ногами по тропе и все чаще испуганно храпит в ответ на малейший шорох в придорожных скалах.

Тропу стиснули с обеих сторон черные блестящие скалы, и она стала куда круче, чем прежде. Двигаться стало труднее, и як теперь часто поскальзывался на мелких камнях, густо усеявших тропу. Часа через два Картер увидел перед собой резко очерченный хребет, над которым нависло пустое серое небо, и возблагодарил богов за обещание ровной, а быть может, и бегущей под уклон дороги. Однако добраться до вершины хребта оказалось задачей нелегкой, ибо теперь тропа шла чуть ли не отвесно, и черные камешки и обломки скал стали почти непреодолимым препятствием для его животного. Наконец Картер спешился и повел испуганного яка под уздцы, сильно натягивая повод, когда животное поскальзывалось или спотыкалось, и сам старался ступать как можно более осторожно. Неожиданно он вышел на гребень хребта, огляделся — и от представшего его глазам зрелища у него перехватило дыхание.

Тропа, как и прежде, бежала прямо и даже чуть под уклон, меж все тех же естественных стен, но с левой руки разверзлась чудовищная бездна, ускользающая за линию горизонта, где некая древняя сила вырубила в нагромождении первозданных ониксовых скал нечто вроде гигантской каменоломни. Этот циклопический овраг далеко впереди переходил в обрыв, и глубоко внизу, едва ли не вровень с потаенными недрами земли, зияли его самые нижние пределы. То была каменоломня, где трудились явно не люди, и в ее вогнутых стенах были вырезаны огромные, в ярд шириной, квадраты, свидетельствовавшие о размерах глыб, некогда вырубленных здесь безвестными резчиками. А высоко над иззубренным краем хребта каркали и хлопали крыльями гигантские вороны, а неясное жужжание в незримых глубинах говорило о присутствии там воинства летучих мышей или ведьм, а то и вовсе безымянных тварей, населяющих черную бездонную тьму. Картер стоял в сумерках на узкой горной тропе, глядя на убегающую вниз тропу и на высящиеся справа до самого горизонта ониксовые скалы и высокие утесы слева, в которых была вырезана эта страшная немыслимая каменоломня.

И вдруг як, издав протяжный крик, вырвался, отпрыгнул в сторону и в ужасе помчался вниз по узкой тропе в северную сторону, пока не скрылся из виду. Выбитые его торопкими копытами камешки брызнули через край каменоломни и полетели вниз, во тьму, и Картер даже не услыхал стука от их падения на дно. Но путник забыл об опасностях, таившихся по сторонам этой зыбкой тропы, и устремился вдогонку за своим сбежавшим зверем. А вскоре с левой стороны опять возвысились черные скалы и вновь тропа превратилась в узкий проход в горах, а Картер спешил за яком, и огромные отпечатки копыт вели его маршрутом обезумевшего беглеца.

Как-то ему почудилось, что он услыхал впереди топот перепуганного зверя, и Картер поспешил за ним с удвоенной скоростью. Он покрывал милю за милей, и постепенно дорога становилась все шире, пока он не понял, что очень скоро попадет в холодную и страшную северную пустыню. Мрачные серые глыбы далеких неприступных пиков вновь завиднелись на горизонте справа, а впереди замаячили скалы и валуны на широком плато, за которым, без сомнения, начиналась темная безграничная равнина. И вновь в его ушах гулко зазвучал топот копыт, даже яснее, чем прежде, но на сей раз он не воодушевился, а исполнился ужасом, ибо понял, что это вовсе не копыта сбежавшего яка. Нарастающий неумолимый топот доносился из-за спины…

И теперь погоня за яком обернулась бегством от незримой твари, ибо хотя Картер и не смел оглянуться, он инстинктивно чувствовал, что его преследует нечто невыразимое и неосязаемое. Его як, должно быть, первым почуял ее или услышал этот топот, и Картер не решался даже помыслить, откуда настигал его преследователь — от последнего ли лагеря каменотесов или же из черной исполинской каменоломни. Тем временем скалы остались позади и ночь сгустилась над испещренной призрачными утесами бескрайней песчаной пустыней, в которой терялись все дороги. Он уже не видел отпечатков копыт яка, но за его спиной звучал неумолчный кошмарный топот, то и дело заглушаемый, как ему казалось, гулким хлопаньем исполинских крыльев и жужжанием. К своему ужасу он понял, что безнадежно заблудился в этой грозной пустыне слепых скал и нехоженых песков. Лишь далекие неприступные пики справа служили ему неким ориентиром, но и они стали неясными в сгустившихся серых сумерках, и вместо них на горизонте замерцали слабо подсвеченные облака.

И затем в туманной дымке в северной части горизонта прямо перед собой он заметил нечто ужасное. В первый миг ему показалось, что это гряда черных гор, но потом он вгляделся и понял, что это кое-что иное. Фосфоресцирующие облака довольно четко освещали его очертания и даже позволяли рассмотреть отдельные его части на фоне клубящегося позади дыма. Насколько далеко это было, Картер не мог сказать, но, видимо, очень далеко. Оно было в тысячу футов высотой и вздымалось огромной вогнутой аркой от серых неприступных пиков к невообразимым безднам на западе, и в какое-то мгновение стало походить на могучий ониксовый хребет. Но потом ониксовые горы вдруг растаяли под чьей-то исполинской рукой, явно не человеческой. Эти громады безмолвно присели на вершине мира, точно волки или упыри, увенчанные облаками и туманами, став вечными сторожами тайн севера. Они сидели полукругом, эти собакоподобные горы, превратившиеся в чудовищные изваяния дозорных и угрожающе подъявшие десницы над всем человечеством.

И в мерцающем свечении набрякших облаков их каменные двойные головы будто чуть покачивались, но как только Картер двинулся вперед, он увидел, что от их мрачных вершин отделились какие-то гигантские существа, чьи движения явно не были галлюцинацией. Крылатые жужжащие твари с каждым мгновением становились все больше и больше, и путешественник понял, что его блуждания приблизились к концу. То были не птицы и не летучие мыши, известные в земном мире либо в мире снов, ибо они были крупнее слонов и их головы походили на лошадиные. И Картер понял, что это и есть печально знаменитые птицы шантак, и теперь уже перестал удивляться тому, что адские сторожа и безымянные часовые заставляли людей сторониться северной скалистой пустыни. И когда он, покорившись судьбе, остановился и наконец-то решился бросить взгляд через плечо, то увидел, что его преследует коренастый косоглазый купец, о ком ходили дурные слухи, — он, усмехаясь, сидел верхом на исхудалом яке, возглавляя жуткую стаю хохочущих птиц шантак, чьи крыла все еще дышали хладом и сернистыми испарениями нижних пределов мира.