Наталья Александрова - Легенда о «Ночном дозоре»

Ознакомительный фрагмент

Глаза Катаржины блеснули неподдельным интересом, но Старыгин этого не заметил.

– Русская. Полная, очень белокожая блондинка, – ответила она с нескрываемым ехидством. – Имени и адреса своего она, к сожалению, садовнику не оставила…

Старыгин наконец сообразил прекратить расспросы, которые выглядели по меньшей мере странно.

– Сколько раз я тебе говорила про кофе! – Алиса швырнула чашку на ковер и с удовлетворением проследила за тем, как коричневое пятно расползлось по светло-бежевой поверхности.

– Что про кофе? – испуганно переспросила горничная.

– Что про кофе! – передразнила ее хозяйка. – Не делай вид, что ты еще глупее, чем кажешься! Я тебе сто раз говорила, что кофе должен быть горячим! Горячим! Ты это слово понимаешь? Или тебе нужно показать его в словаре?

– Он был горячий… – робко возразила горничная.

– Так ты еще будешь со мной спорить? – взвизгнула Алиса и запустила в строптивую девчонку тарелкой.

– Нет, Алиса Васильевна, – проговорила та, увернувшись. – Не буду…

– Еще раз такое повторится – и можешь считать себя уволенной!

На самом деле кофе был вполне сносный, но Лика Сарычева, большой авторитет по части отношений с прислугой, говорила, что время от времени непременно нужно закатывать скандалы, иначе горничные распускаются и садятся хозяевам на шею. Допустить такого Алиса не хотела, поэтому решила начать день с воспитательного скандала.

– Долго я буду ждать свой кофе? – проговорила она умиротворенным голосом.

Горничная метнулась к двери, но прежде чем она скрылась, Алиса добавила:

– И пятно на ковре не забудь отчистить!

Алиса облегченно перевела дыхание. Все-таки воспитательная работа очень утомительна!

Дверь малой столовой снова распахнулась.

Алиса удивленно подумала, что горничная уже несет кофе взамен вылитого, но это была Анфиса. Остановившись, как всегда, с дебильным видом, она сложила руки на животе и сообщила:

– Алиса Васильевна, к вам господин Крество… Крестовоздвиженский!

С гордостью выговорив такую сложную фамилию, она застыла, как египетская мумия.

Алиса подскочила: ведь сегодня и вправду должен был приехать какой-то музейный таракан по поводу той новой статуэтки! Его тоже удалось раздобыть через Лику, у Сарычевой просто немыслимое количество знакомых!

– Проси, – милостиво разрешила Алиса.

В столовую колобочком вкатился кругленький седенький старичок с младенчески розовым лицом и длинными, лихо закрученными усами. Алиса поднялась и сделала несколько шагов ему навстречу: как-никак старик – какая-то большая величина в своем музейном мире…

– Здравствуйте, Иван… Фиолетович! – произнесла она тоном царственной особы, принимающей иностранного посла.

– Филаретович, душечка, Филаретович! – поправил ее старикан.

– Ах, извините, – светским тоном протянула Алиса. – Я всегда путаю эти иностранные имена!

– А это имя самое что ни на есть русское! – пропыхтел старик, озираясь по сторонам.

– Да что вы? Никогда бы не подумала! Хотите кофе? Или, может быть, чаю?

– Да нет, душечка, работа есть работа, никогда не смешиваю разные жанры! Где у вас тот… предмет, о котором вы хотели узнать мое мнение?

– Ну, пойдемте тогда в библиотеку! – Алиса проследовала к дверям и сделала въедливому старику приглашающий жест.

Библиотекой Алиса гордилась. Здесь у нее были собраны всевозможные редкости, в основном – с подачи той же Лики Сарычевой. Четыре огромных шкафа были снизу доверху заполнены книгами в красивых кожаных переплетах (куплены по случаю у какого-то профессора), по стенам красовались картины русских художников, на каминной полке стояли две бирюзовые китайские вазы. Здесь же Алиса пристроила ту самую статуэтку, из-за которой пришлось пригласить музейного старичка.

Дело в том, что статуэтку Алиса купила у одного знакомого, и когда Лика ее увидела, сразу начала кричать, что Алису обманули, подсунули фальшивку, новодел. Ну да – разобиделась, конечно, что Алиса проявила самостоятельность, что-то купила сама, не через Лику!

Но статуэтка Алисе очень нравилась, и тогда Лика предложила прислать этого старичка, который прекрасно разбирается во всех старых цацках. Если он скажет, что новодел – значит, и правда…

– Вот эта вещица! – протянула Алиса, указывая на небольшую терракотовую статуэтку – женскую фигурку в свободных греческих одеждах…

Старичок осторожно взял статуэтку в руки, поправил очки, внимательно пригляделся.

– Что скажете? – осведомилась Алиса.

– А что вы хотите услышать? – отозвался старичок, поставив статуэтку на место. – Как вам это продали?

– Как Грецию, первый век до нашей эры…

– Ну, насчет того, что Греция – вас не обманули…

– Ой, правда? – обрадовалась Алиса. Она представила, как утрет нос этой задаваке Лике.

– А вот насчет возраста – тут вам немножко приврали.

– Что – не первый век? – разочарованно протянула Алиса.

– Не первый, – старичок развел руками. – Не могу вас вводить в заблуждение!

– А какой?

– Двадцать первый, душечка!

– Двадцать первый? – изумленно выдохнула Алиса. – Двадцать первый век до нашей эры?

– Почему же – до? Двадцать первый век христианского летоисчисления, то есть наши с вами дни… хотя, впрочем, я уже давно чувствую себя обломком прошлого… в некотором смысле – антиквариатом!

– Вы уверены? – переспросила Алиса.

– Конечно, душечка! – старичок погладил ее по руке. – Конечно, уверен! В сувенирных лавках Пирея такие статуэтки продаются по десять евро…

– Ах он мерзавец! – выдохнула Алиса. – Клялся, что контрабандой вывез ее из Греции, купил на раскопках…

– Из Греции уже сто лет ничего такого не вывозят! – проговорил Иван Филаретович. – Да вы не расстраивайтесь так! С кем не бывает! Зато ван Сванельт у вас очень хороший!

– Кто? – удивленно переспросила Алиса.

– Ван Сванельт, голландский художник середины девятнадцатого века. – Старичок подошел к картине в массивной золоченой раме, внимательно посмотрел на нее. – И Саардикстра тоже очень приличный…

– Вы что-то путаете! – сухо проговорила хозяйка. – Это Творогов, русский художник-передвижник…

– Да нет, деточка! – Иван Филаретович улыбнулся детской лучезарной улыбкой. – Вот это – Густав ван Сванельт, а это – Саардикстра…

– Что вы такое говорите! – возмущенно выпалила Алиса. – Это Евлампий Творогов! Вот же, подпись его в углу! Эта картина называется «Амбар», а эта – «Пейзаж с рожном»… Между прочим, по сто тысяч за каждую выложила!

– Деточка, – старичок надулся, – насчет того, что я ошибаюсь – это вы зря, я как раз по голландской живописи специализируюсь! А как раз эти картины не так давно видел, они на аукционе проходили…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});