Джим Батчер - Перемены

Мой дед быстрыми, уверенными шагами спустился по лестнице и исчез в обрамленной молниями двери.

Я услышал за спиной шаги, оглянулся и увидел стоящую в дверном проеме Мёрфи. На плече у нее висел «Фиделаккиус», на другом — П-90. Вид она имела усталый. Волосы выбились из хвоста, в который были собраны до начала боя. Она вгляделась в мое лицо, едва заметно улыбнулась и подошла ко мне.

— Эй, — негромко, чтобы не разбудить девочку, сказала она. — Ты вернулся?

— Похоже, да.

— Саня беспокоился, — сообщила она, закатив глаза к небу.

— Ох, — сообразил я. — Да. Скажи ему, пусть не беспокоится. Я пока здесь.

Она кивнула и подошла еще ближе.

— Так это она?

Я кивнул и посмотрел на спящую девочку. Щеки ее порозовели. Я не смог ничего сказать.

— Красивая, — сказала Мёрфи. — Как ее мать.

Я кивнул и повел плечом.

— Да.

— Хочешь, кто-нибудь подержит ее, если тебе нужно отбежать на минуту.

Мои руки сами собой сжали девочку чуть крепче, и я отвернулся.

— Хорошо, — мягко произнесла Мёрфи, поднимая руки. — Хорошо.

Я сглотнул, и вдруг сообразил, что умираю от жажды. И от голода. А еще сильнее устал. Отчаянно, безнадежно устал. И перспектива уснуть приводила меня в ужас. Я повернулся взглянуть на Мёрфи и увидел на ее лице боль.

— Кэррин, — сказал я. — Я устал.

Я опустил взгляд на девочку — сонное, теплое существо, просто принявшее те жалкие утешение и защиту, что я мог ей предложить. И подумал, что у меня разорвется сердце. Еще сильнее. Потому что понимал: я не смогу стать тем, кто ей нужен. Я никогда не смог бы дать ей того, что ей нужно, чтобы вырасти здоровой физически и духовно. Счастливой.

Потому что я заключил сделку. Если бы я этого не сделал, она бы погибла — но из-за того, что я это сделал, я не смогу стать тем, кого она заслуживала.

— Окажешь мне одну услугу? — прошептал я, не отрывая взгляда от лица девочки.

— Да, — ответила Кэррин. Такое простое слово, а сколько в нем утешения.

Горло мне свело судорогой, взгляд затуманился. Я смог выговорить то, что хотел, только со второй попытки.

— Пожалуйста, отвези ее к отцу Фортхиллу, когда мы вернемся. С-скажи ему, что ей нужно исчезнуть. В самое безопасное место, какое у него есть. Что я… — Голос изменил мне. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. — Что мне не надо знать куда. С-скажи ему это от моего имени.

Я повернулся к Мёрфи.

— П-пожалуйста, — добавил я.

Она посмотрела на меня так, словно у нее тоже разрывалось сердце. Но душа ее была сделана из стали, а глаза смотрели уверенно и прямо.

— Да.

Я прикусил губу.

И медленно, очень осторожно передал девочку ей. Мёрфи приняла ее у меня и даже не пожаловалась на то, что она тяжелая. Да и разве это тяжесть?

— Господи, — спохватился я. — Молли. Где она?

Мёрфи перехватила девочку удобнее и посмотрела на меня.

— Ух ты. Здорово тебя вырубало. Ты что, не видел вертолета?

Я порылся в воспоминаниях последней ночи.

— Э… Нет.

— После… — Она покосилась на меня и отвела взгляд. — После того. — Чуть увереннее сказала она. — Томас нашел телефон и позвонил. И меньше чем через час прямо сюда, на траву приземлился флотский вертолет. Забрал его, Молли и Мыша.

— Мыша?

Мёрфи негромко фыркнула:

— Никто не рискнул сказать ему, что он не может лететь с Молли.

— Ну да. Он серьезно относится к работе, — согласился я.

— Несомненно.

— Что-нибудь еще известно? — спросил я.

— Пока нет. На телефоне в туристическом центре сидит сейчас Саня. Мы дали Томасу номер, он будет звонить.

— Говорите честно, сержант Мёрфи, — тихо произнесла Леанансидхе. Я и не слышал, как она подошла. — Вы дали номер собаке.

Мёрфи посмотрела на нее, потом на меня.

— Ну, у Томаса и без того голова занята была, — объяснила она.

Я нахмурился.

— Да не в этом смысле, — успокоила меня Мёрфи. — Гм. Я бы не отпустила его с ней, если бы… если бы он выглядел… не в себе.

— Угу, — согласился я. — Угу. Мыш тоже не пустил бы. Он такой.

— Потеря контроля над собой ему не грозила, — спокойно добавила моя крестная. — Я бы никогда не позволила такому многообещающему экземпляру кормиться где попало.

Из-за угла пирамиды появился Саня, бегущий ровной трусцой. На боку его висел «Эспераккиус», на плече — «Амораккиус», все еще в ножнах на белом кожаном поясе Сьюзен.

Мгновение я смотрел на пояс.

Мне было больно.

Саня бегом взлетел по лестнице — для здоровяка с тяжелой мускулатурой он двигался удивительно легко. Он обворожительно улыбнулся моей крестной, проверив одновременно, на месте ли «Амораккиус».

— В другой раз, — негромко мурлыкнула Леа.

— Не уверен, — с улыбкой отозвался Саня и повернулся ко мне: — Звонил Томас. Похоже, он удивился, что на проводе я. Молли на борту военного крейсера на маневрах в Мексиканском заливе. С ней все будет хорошо.

Я присвистнул.

— Но как… — Я осекся и прищурился.

— Лара? — тихо предположила Мёрфи.

— Не иначе, — согласился я.

— У Лары достаточно влияния, чтобы послать военную вертушку в чужое воздушное пространство для эвакуации? — говоря, Мёрфи продолжала легонько покачивать Мэгги. Похоже, она сама не замечала, что делает. — Жутковато как-то.

— Угу, — кивнул я. — Возможно, ей пришлось спеть «С днем рождения, мистер президент».

— Не хочу мешать вашей беседе, — подал голос Саня, — но я видел, как какие-то люди подъехали на машине и уехали, очень быстро. Пожалуй, самое время… — Он бросил взгляд через плечо и нахмурился. — Эй. Кто оставил вон ту дверь из молний?

— Это я устроила, — беззаботно заявила Леа. — Она выведет вас прямиком в Чикаго.

— Как это вам удалось? — удивился я.

Леанансидхе оправила платье и с легкой голодной улыбкой сцепила руки на коленях.

— Поговорила с ее создателем. Довольно настойчиво.

Я поперхнулся.

— Ну надо же довести твое дело до конца, детка, — сказала моя крестная. — Мэгги надо доставить в безопасное место. И хотя мне понравился тот заплыв, не уверена, что он пойдет ей на пользу. Мне дано понимать, что маленькие довольно хрупки.

— Хорошо, — кивнул я. — Я… — Я оглянулся на храм. — Я не могу оставить ее здесь.

— Уж не собираешься ли ты взять ее в Чикаго, детка? — удивилась крестная. — Позволить вашим полицейским задавать вопросы? Это почти все равно, что положить ее в твою могилу на Грейсленде и присыпать землей.

— Я не могу оставить ее здесь, — повторил я.

Леанансидхе посмотрела на меня и покачала головой. Выражение лица ее сделалось… не таким хищным, как обыкновенно, хотя и совсем уж мягким я бы его тоже не назвал.