Вампирские Архивы - Дети ночи

Я сказал, что чрезвычайно интересуюсь часовнями и очень хотел бы увидеть образец подземного святилища. Старик принялся отнекиваться и извиняться, но потом уступил моим просьбам и согласился показать подземелье. Взяв с полки старинный светильник, он вставил в него зажженную свечу и, приподняв полог одного из гобеленов, открыл потайную дверь. В нос ударил тошнотворный запах сырости и тлена. Бормоча себе под нос, старик повел меня вниз по каменной лестнице, затем по длинному коридору, вырубленному в скале. В конце коридора я увидел дверь, ведущую в огромную пещеру, оборудованную под церковь. Пахло здесь, как в покойницкой, а слабый свет нашего фонаря лишь усиливал и без того гнетущий мрак. Слуга подвел меня к алтарю и, подняв светильник повыше, показал висевшую над ним отвратительную картину: Лазарь, восстающий из мертвых. Подойдя поближе, чтобы лучше рассмотреть картину, я заметил еще одну дверь.

— А там что?

— Говорите тише, сэр, — умоляюще сказал слуга. — Там склеп, где покоятся останки правителей Кальденштайна.

Внезапно я услышал за дверью какие-то звуки — вздох, потом шорох, будто кто-то ворочался во сне.

Думаю, старый слуга также это услышал, потому что он затрясся, схватил меня за руку и потащил из часовни. Я шел за слабым огоньком его фонаря, а когда мы вновь оказались в зале, от радости громко засмеялся. Бросив на меня быстрый взгляд, слуга сказал:

— Вот и все, сэр. Больше в замке ничего нет.

Я хотел сунуть ему монету в пять марок, но он отказался ее взять.

— Деньги мне не нужны, — прошептал он. — Мне не на что их тратить, я живу с мертвецами. Отдайте их деревенскому священнику, пусть отслужит по мне мессу.

Я обещал, выполнить его просьбу, а потом в приступе безумной бравады спросил:

— А когда граф принимает посетителей?

— Господин никогда никого не принимает, — последовал ответ.

— Но ведь он появляется наверху? Не сидит же вечно в своем подземелье! — не унимался я.

— Обычно с наступлением ночи он проводит в главном зале около часа, а иногда прогуливается вдоль башенных стен.

— В таком случае сегодня ночью я его навещу, — заявил я. — Я непременно должен выразить свое почтение его сиятельству.

Старик отпирал входную дверь. Взглянув мне в лицо мутными глазами, он сказал:

— Никогда не приближайтесь к замку Кальденштайн после захода солнца, чтобы в вашем сердце не поселился страх.

— Слушайте, перестаньте меня запугивать! — грубо ответил я и, повысив голос, громко произнес: — Сегодня я нанесу визит графу фон Кальденштайну.

Слуга распахнул входную дверь, и в сумрачный зал ворвался яркий солнечный свет.

— В таком случае граф будет вас ждать, — ответил он. — И помните: вы сами решили прийти сюда, исключительно по доброй воле.

III

С наступлением вечера моя смелость несколько поубавилась, и я уже жалел, что не последовал совету священника и не уехал из Кальденштайна. Но я от природы упрям, и, поскольку дал обещание навестить графа, ничто не могло меня остановить. Дождавшись темноты, я, ни слова не сказав хозяину гостиницы, вышел на улицу и двинулся вверх по склону холма. Луна еще не поднялась, я освещал дорогу фонариком. Как только я позвонил в треснутый колокол, дверь распахнулась. Передо мной, склонившись в поклоне, стоял старый слуга.

— Его сиятельство ждет вас, — сказал он. — Добро пожаловать в замок Кальденштайн — входите по собственной воле.

На секунду я замер в нерешительности. Что-то подсказывало мне: нужно немедленно покинуть замок, пока не поздно. Однако я собрал все свое мужество и переступил порог.

В огромном камине пылал огонь, и сумрачный зал уже не казался таким мрачным. В серебряных канделябрах горели свечи; за столом на возвышении сидел какой-то человек. Увидев меня, он встал и пошел мне навстречу.

Как описать графа Кальденштайна? Очень высокий, с неестественно бледным лицом. Иссиня-черные волосы, изящные руки, длинные пальцы с острыми и длинными ногтями. Но самым примечательным были его глаза. Казалось, они сверкали красным огнем, словно зрачки были окружены горящими ободками. Тем не менее граф держался в высшей степени вежливо.

— Добро пожаловать в мое скромное жилище, — сказал он, отвесив мне низкий поклон. — Простите, что не могу принять вас более радушно, но мы живем бедно и редко встречаем гостей. Я польщен, что вы нашли время заглянуть ко мне.

Я забормотал слова благодарности, и граф предложил мне место за длинным столом, на котором стояли графин и один бокал.

— Хотите вина? — спросил он и наполнил бокал до краев.

Вино было старым, редкой марки, но мне было неловко пить в одиночку.

— Простите, что не могу составить вам компанию, — сказал он, заметив мое смущение. — Я не пью вина.

Он улыбнулся, и я увидел, какие у него острые и длинные зубы.

— Расскажите, — сказал граф, — что вы делаете в этой части мира? Кальденштайн расположен в уединенной местности, к нам редко кто заезжает.

Я объяснил, что путешествую пешком и сбился с пути, направляясь в Пфарркирхен. Граф тихо рассмеялся, и я вновь увидел его острые, как клыки, зубы.

— Значит, вы по доброй воле приехали в Кальденштайн и решили меня навестить.

Эти постоянные упоминания о доброй воле начали меня настораживать. Граф произносил их, словно какую-то формулу. Слуга повторял эти слова о собственной воле, а теперь и хозяин.

— Но как же иначе мог я прийти? — довольно резко спросил я.

— В дни нашего печального прошлого некоторых гостей в этот замок притаскивали силой. Теперь мы принимаем только тех, кто приходит по доброй воле.

Все это время меня не покидало какое-то странное чувство: мне казалось, что из меня уходят жизненные силы, сильно закружилась голова. Граф продолжал болтать о разных пустяках, но его голос доносился откуда-то издалека. При этом он не сводил с меня горящих глаз. Они становились все больше и больше, и мне уже казалось, что я смотрю в два бездонных огненных колодца. И тут, сделав неловкое движение, я уронил бокал с вином. Хрупкое стекло со звоном разлетелось на тысячу осколков, и от этого звука я пришел в себя. Один из осколков поранил мне руку, на столе образовалась крошечная лужица крови. Я полез за носовым платком, но тут тишину зала прорезал жуткий вой — он сорвался с губ графа. Хозяин склонился над столом и принялся жадно вылизывать кровь. Никогда я не видел ничего более отвратительного. Вскочив на ноги, я решительно направился к двери.

Однако от ужаса у меня подкашивались ноги, и граф быстро меня догнал. Схватил меня своими тонкими белыми руками, подвел обратно к стулу и заставил сесть.