Джим Батчер - Маленькая услуга

— Небесный огонь?

— Ну… — протянул Боб, — да. И нет. Адский огонь — это что-то, что используют, чтобы разрушать. Огонь души используют в противоположных целях — чтобы создать что-то. Слушай, в основном, все, что нужно сделать, это взять часть своей души и использовать ее, как матрицу, для твоей магии.

Я заморгал.

— Что?

— Это — вроде как каркас формы для заливки бетона, — пояснил Боб, — ставят каркас, затем льют бетон вокруг него, и вместе это получается гораздо прочнее, чем любое из них по отдельности. Ты можешь делать таким способом разные вещи, которые не могли бы получиться с одним каркасом или с одним бетоном.

— Но я делаю это из своей души? — потребовал я.

— Да ну тебя, Гарри. Все вы, смертные, жутко носитесь со своими драгоценными душами. Ты никогда не видел свою душу, никогда не касался ее, никогда ничего с ней не делал. Что такого, что из нее?

— То есть, ты говоришь, что та большущая серебряная рука была сделана из моей души, — сказал я.

— Да, твоя душа и твоя магия соединились вместе, — сказал Боб. — Твоя душа преобразовалась в энергию. Огонь души. В этом случае, энергия духа была оттянута из ауры вокруг твоей правой руки, и возникла соответствующая конструкция, такая увеличенная версия твоей правой руки, вот и все. Твое стандартное колдовство силы сформировалось вокруг матрицы огня души, и то, что раньше было мгновенным применением силы, стало долгосрочным явлением, способным к манипуляции и применению. Не то, чтобы на это потребовалось больше силы, нет, оно просто само больше.

Я пошевелил своими покалывающими пальцами.

— О. Но моя душа потом поправится, восстановится?

— Да, конечно, — сказал Боб. — Несколько дней, неделя или две самое большее, и она вырастет снова. Иди и хорошо проведи время, наслаждайся, сделай какие-то вещи, которые поднимают человеческий дух или что-нибудь другое, и она восстановится еще быстрее.

— Таким образом, ты говоришь, что огонь души не позволяет создавать что-нибудь новое. Только делает больше то, что уже есть.

— Но намного больше, — сказал Боб, бодро кивая со своей полки. — Это — как ангелы делают все из своего материала. Хотя надо сказать, у них его намного больше, чем у тебя.

— А я думал, что у ангелов нет души, — сказал я.

— Как я и сказал, люди становятся взволнованными и раздражительными, когда речь идет об этом слове, — сказал Боб. — У ангелов нет ничего, кроме этого.

— О. А что случается, если я, мм, ну знаешь… использую слишком много этого?

— Сколько будет пять минус пять, Гарри?

— Ноль.

— Верно. Подумай об этом минуту. Я уверен, что ты придешь к правильному заключению.

— Это плохо?

— Видишь? Ты не полностью безнадежен, — сказал Боб. — И слушай, у тебя опять новый волшебный меч? Мерлин! Ты всегда найдешь себе приключения! И этот случай с Уриилом! Офигеть, Гарри!

— Я в самом деле не много что слышал об Урииле, — сказал я. — Я хочу сказать, я знаю, что он — архангел, но …

— Он — … из Ветхого Завета, — сказал Боб. — Ты помнишь парня, который убил всех только что родившихся первенцев в Египте? Это он. Ну ладно, ладно. Это только подозрения. А он не тот, кто будет хвастать. Они вообще довольно молчаливы, знаешь ли.

— У небес есть секретный агент, — сказал я. — И Мэб нравится его стиль.

— И он оказал тебе услугу! — сказал Боб звонко. — А ты ведь знаешь, что это не очень хорошо!

Я положил голову на стол и вздохнул.

Впрочем, после этого я уже был в состоянии пойти наверх и наконец-то на самом деле поспать.

Мне ужасно нравятся штуки, которые в японских ресторанах называют «луковый вулкан». Мы с другими ребятишками расположились за столом. Я рванулся, чтобы поймать ртом креветку, когда повар выщелкнул ее по высокой дуге от его ножа. И поймал. Повар направил в мою сторону вторую из другой руки, и я ее тоже поймал, заслужив взрыв аплодисментов от стола и искренний смех от Анастасии.

У нас была восхитительная еда, и мы задержались после того, как все остальные уже ушли от нашего маленького гриль-стола.

— Я могу спросить тебя кое-о-чем? — спросил я ее.

— Конечно.

Я рассказал ей о моих приключениях на острове, и жутком чувстве осведомленности, которое я там ощутил.

— О, это, — сказала Анастасия. — Это твое Зрение развивается. Вот и все.

Я захлопал глазами.

— Мм. Что?

— Зрение, — ответила она спокойно. — У каждого волшебника развивается некоторая мера предзнания, когда он достигает определенного уровня. Это ощущается, как будто что-то в тебе узнает место, которое может иметь значение для тебя в будущем.

— Это случается со всеми? — спросил я недоверчиво.

— С каждым волшебником, — сказала она, улыбаясь. — Да.

— Тогда почему я никогда не слышал об этом? — потребовал я.

— Потому что у молодых волшебников, которые еще ожидают развития своего Зрения, есть ужасная тенденция игнорировать неудобные истины, обращая внимание на более привлекательные фантазии, связанные со Зрением. То, о чем они заботятся, превращается в пророчество. Это ужасно раздражает, и лучший способ избежать таких сложностей — держать это в секрете, пока молодой волшебник сам об этом не узнает.

Я немножко обдумал эту идею.

— Важные для моего будущего, а?

— Потенциально, — спокойно ответила она, кивая. — Конечно, опираясь на любой вид предосведомленной информации, нужно действовать чрезвычайно осторожно. А в этом случае, совершенно ясно, что на том острове есть больше сущностей, чем можно увидеть глазами. Если бы это касалось меня, то я изучала бы это очень-очень осторожно.

— Спасибо, — сказал я серьезно. — За совет, я хочу сказать.

— Ну, мне это ничего не стоило, — сказала она, улыбаясь. — А я могу спросить тебя кое о чем?

— Это будет только справедливо.

— Я удивлена, Гарри. Я всегда думала, что ты интересуешься Кэррин.

Я пожал плечами.

— Время пришло, наверное. Для нас с Кэррин никогда не выдавалось правильного времени.

— Но ты действительно заботишься о ней, — сказала она.

— Конечно, — сказал я. — Она была со мной во стольких плохих местах, как же иначе.

— Это, — сказала Анастасия, внимательно вглядываясь, — я могу понять.

Я наклонил голову, изучая ее лицо.

— А почему ты спрашиваешь о другой женщине?

Она улыбнулась.

— Я хочу понять, почему ты здесь.

Я наклонился к ней, слегка касаясь ее подбородка кончиками пальцев, и очень нежно поцеловал ее. Она возвратила поцелуй медленно и явно наслаждаясь.

Я прервал поцелуй спустя несколько мгновений после того, как это стало несоответствующим для общественного места, и сказал: