Ричард Дейч - Ключи от рая

— Я вырву душу Мэри из тела и буду подвергать ее надругательству каждый день до скончания века. Ты понимаешь? — Финстер неистово встряхнул Майкла. — Отдай мне мои КЛЮЧИ!

Майкл отлетел к стене подобно тряпичной кукле. Оглушенный, окровавленный, задыхающийся, он сполз на пол. У него не было сил, чтобы пошевелиться. Ему показалось, у него сломано еще одно ребро. Он поискал взглядом хозяина таверны, мысленно моля о помощи, но тот, судя по всему, при первых признаках неприятностей куда-то скрылся. Уверенный в себе, Финстер прошел через зал. Не вызывало сомнений, что в самое ближайшее время он получит то, ради чего пришел, и исчезнет.

— Хитер, сукин сын. — Финстер взял кружку Майкла. — Майкл, никогда не отступай от условий сделки. Разве мать не учила тебя этому? Ну а если все же отступишь, будь готов к последствиям. — Одним залпом жадно проглотив пиво, он тыльной стороной руки отер с губ пену. — Я дал тебе то, что ты просил. Ты получил деньги на лечение жены, и не моя вина, что оно не помогло. Ты знаешь, что я в этом не виноват. Несмотря на все сказки обо мне, такое не в моих силах. Дарить жизнь не может никто. Но вот ее отнять… — Недосказанная угроза повисла в воздухе. — Я тебе помог, Майкл, а ты меня предал. Я согласился на твои условия, сохранил жизнь этому полоумному священнику, обещал, что твоя жена обретет-таки вечную жизнь. Но ты предал меня второй раз; ты нарушил свое слово, Майкл, которое дал мне. Так что теперь Мэри моя.

В глазах Майкла вспыхнула ненависть; он попытался подняться на ноги.

— Не трудись. — Финстер жестом велел Майклу оставаться на полу. — С тобой все кончено. — Мановением руки он опрокинул стол, придавив Майкла. — У тебя было два комплекта ключей, — с негодованием бросил Финстер.

— На самом деле три, — донесся из-за стойки веселый голос. — Впрочем, ты никогда не славился сообразительностью, не так ли?

Стремительно развернувшись, Финстер увидел хозяина таверны, который стоял, опершись на стойку. Он был весь в бинтах, правая рука висела на перевязи. Пройдет немало времени, прежде чем заживут страшные раны у него на лице, однако шрамы останутся на всю жизнь. Не раздумывая, Финстер схватил Симона за волосы и ударил головой о стойку, затем поднял в воздух и швырнул в полки с бутылками.

Из противоположного конца зала донесся голос Майкла:

— Ты настолько разъярился, что не мог хорошо соображать…

— Мне нужны настоящие ключи, и немедленно! — взвизгнул Финстер. Черной молнией он вмиг оказался рядом с Майклом и, грубо оторвав его от пола, привлек к себе. — Ключи могут быть только у одного из вас, значит, только один из вас может находиться под их защитой, — Он отшвырнул Майкла в угол.

Финстер закрыл глаза. Его охватила дрожь. Теперь он походил уже скорее на разъяренного зверя, чем на человеческое существо. По мере того как в нем нарастала бешеная злость, он терял последнее сходство с человеком. В маленькой таверне продолжал бушевать ветер, беснующиеся языки пламени в камине преломлялись в битой стеклянной посуде сломанными радугами. На потолке судорожно дергались тени. Финстер ярился все сильнее.

Оглушенный, Симон с трудом поднялся на ноги, пытаясь прийти в себя. Навалившись здоровым плечом на стойку, он надавил что было силы. И стойка сдвинулась с места, поползла, медленно-медленно. Дюйм за дюймом, но она скользила по полу, повинуясь священнику, который обрушил на нее всю свою силу.

Некоторое время озадаченный Финстер смотрел на него, затем, схватив, снова поднял в воздух.

— Что ты…

— Тебе никогда не приходилось слышать высказывание: «Ты обманул меня один раз, позор тебе», — донесся из противоположного угла голос Майкла. — «Ты обманул меня дважды, позор мне»?

Не обращая на него внимания, Финстер стиснул Симону горло и прорычал:

— На этот раз тебя не спасет ничто — ни ножи, ни пистолеты. Никакой Бог не придет сюда и не вырвет тебя из рук смерти. А когда ты умрешь, тебе будет некуда податься — не будет рая, не будет вечной награды за жизнь, состоявшую из одних жертв Богу — Он с силой бросил Симона в стену. — Буду один только я.

Майкл с трудом поднялся на колени.

— В любом случае я с полным основанием могу сказать, что обманул тебя трижды…

Финстер протянул руку, и Майкл полетел к нему, словно кусок железа к магниту. Пальцы Финстера стальными клещами впились ему в горло.

— Четырежды, — поправил задыхающегося Майкла Симон.

— Да, я обманул тебя четырежды, — согласился Майкл, теряя дар речи вместе с сознанием. Окровавленный, избитый, он тем не менее выдавил сквозь стиснутые зубы: — Я заманил тебя в танцевальный клуб, который на самом деле являлся церковью. Это раз. — Его слова превратились в едва слышный шепот. — Обманул первым комплектом ключей, оставленных в подземелье. Два.

— Обманул вторым комплектом ключей, бросив их в колодец, — подхватил Симон.

— Три, — согласился Майкл, оглядываясь на священника. — И наконец, номер четыре…

Терпению Финстера пришел конец. Никто не играет со смертью, особенно со страшной, мучительной, а он был ее олицетворением. Ему уже надоели представления Майкла и Симона, и это станет последним, которое разыграет эта парочка.

— Никакого номера четыре для тебя не будет. Я прикую твою душу себе к ноге, чтобы ты каждый день лицезрел муки, на которые я обреку твою жену. — Финстер снова швырнул Майкла в стену, но на сей раз тот не упал, а остался висеть, словно картина. Из разбитого носа и рассеченной головы потекли струйки крови.

Финстер протянул левую руку, и нож, вырвавшись из ножен у Майкла на поясе, пролетел через весь зал. Когда до протянутой руки оставались какие-то дюймы, нож сам собой развернулся и плавно опустился в нее рукояткой. Финстер покрутил его в руке, восхищаясь блеском отточенного лезвия. И снова протянул руку. Рубашка на Майкле лопнула, пуговицы разлетелись в разные стороны. Его грудь осталась обнаженной, совершенно беззащитной.

Шагнув к Майклу, Финстер поднес нож ему к лицу.

— Ты сам лишишь себя жизни.

Майкл молчал, у него дрожали губы.

— Я не могу сделать это, — насмешливо продолжал Финстер. — Я способен лишить тебя воли, довести до порога смерти, мучить так, что ты сам станешь молить об избавлении, но перевести тебя через эту грань не в моих силах. Кажется, эту тайну ты успел хорошенько усвоить от своего умирающего дружка. — Финстер указал лезвием на Симона. — Я не могу совершить заключительное действие, поэтому ты сам сделаешь его за меня. Ты отдашь мне ключи. После чего возьмешь вот этот нож и вонзишь его себе в сердце. А если ты не отдашь их по своей воле живым, я без труда заберу их у тебя после твоей смерти.