Ким Харрисон - Как ни крути – помрешь

– Никогда, Мэгги, – заверил ее Трент, принявший спокойную уверенную позу. – Мы все постараемся вести себя как можно лучше.

– Та-та-та, – ворчливо ответила она, возвращаясь в кухню. Чувствуя себя после отъезда Элласбет более свободно, я сделала еще глоток этого чудесного кофе.

– Вот она очень приятная женщина, – сказала я, глядя в сторону кухни.

Зеленые глаза глядели по-мальчишески беззащитно, когда он кивнул: – Это да.

– Но она не эльф, – сказала я, и его глаза дернулись в мою сторону. – А Элласбет – эльф, – добавила я, и снова его взор замкнулся.

– Вы начинаете неприятно много знать, миз Морган, – сказал он, отодвигаясь от меня.

Поставив локти по обе стороны от белой тарелки, я положила подбородок на сплетенные руки.

– Это проблемы Элласбет, сами знаете. Она себя чувствует племенной кобылой.

Трент встряхнул салфетку и положил ее себе на колени. Халат на нем распахнулся, показав пару отличных пижамных штанов. Я даже была несколько разочарована – ожидала, что это будут боксерские трусы.

– Элласбет не хочет переезжать в Цинциннати, – сказал он, не замечая, что я бросаю взгляды на детали его фигуры. – У нее в Сиэтле работа и друзья. Трудно сказать, на нее глядя, но она – один из лучших в мире ядерных операторов.

Я вытаращилась на него, и он заметил мое недоумение.

– Она умеет брать ядра из поврежденных клеток и пересаживать в здоровые, – пояснил Трент.

– А!

Красивая и умная. Могла бы стать «Мисс Америкой», если бы лучше умела врать. Но мне показалось, что это очень уж близко к незаконным генетическим манипуляциям.

– Элласбет с тем же успехом могла бы работать в Цинциннати, как в Сиэтле, – сказал Трент, приняв мое молчание за выражение интереса. – Я уже финансирую лаборатории университета, чтобы они обновили свою аппаратуру. Она готова признать, что Цинциннати важен для ее исследований, но злится, что вынуждена будет переехать она, а не я. – Он посмотрел в мои вопросительные глаза и добавил: – Ничего незаконного в этих работах нет.

– Нет так нет. Хотя по мне – что в лоб, что полбу, – сказала я, чуть отодвинувшись, когда Мэгги поставила на стол горшочек с маслом и кувшинчик дымящегося сиропа и вышла.

Трент посмотрел на меня зелеными глазами и пожал плечами, ничего не сказав.

Запах масла поплыл над столом, наполненный обещанием, и у меня слюнки потекли, когда Мэгги вернулась с двумя тарелками дымящихся вафель. Одну она поставила передо мной и остановилась посмотреть, довольна ли я.

– Смотрятся потрясающе, – сказала я, протягивая руку за маслом.

Трент чуть подвинул свою тарелку, ожидая меня.

– Спасибо, Мэгги, приборами я сам займусь. Уже поздно, отдыхайте, сколько там осталось от вечера.

– Спасибо, мистер Каламак, – сказала Мэгги, явно польщенная, кладя руку ему на плечо. – Я могу прибрать до того, как уйду. Вам еще чаю или кофе?

Я подвинула Тренту масло и посмотрела на нее. Они оба ждали моего ответа.

– Нет, спасибо, – ответила я, глядя на свою кружку.

– Мне тоже не надо, – отозвался Трент.

Мэгги кивнула, как будто мы сделали что-то правильное, и вернулась в кухню, напевая себе под нос. Я улыбнулась, узнав старую колыбельную «Маленькие лошадки».

Сняв крышку с круглой вазочки, я увидела растертую землянику, и у меня глаза полезли на лоб. Уцелевшие ягодки размером с ноготь моего мизинца образовали кольцо у краев, будто сейчас был июнь, а не декабрь, и я подумала, где же он сейчас мог их взять. Щедро намазав вафлю ягодами, я посмотрела на Трента и увидела, что он внимательно на меня смотрит.

– Хочешь?

– Когда вы с ними закончите.

Я хотела было набрать еще ложку, но остановилась. Опустив ложку в вазочку, я передвинула ее к Тренту. Тихий звон приборов показался мне громким, когда я наливала сироп.

– Знаешь, последнего мужчину, который сидел передо мной в халате, я до потери сознания избила ножкой от стула, – пошутила я, отчаянно стремясь прервать молчание.

– Я буду осторожен, – улыбнулся Трент.

Вафля была снаружи хрустящая, а внутри мягкая, и ее легко было резать вилкой. Трент пользовался ножом. Я аккуратно положила в рот идеальный квадратик, чтобы не капать вокруг.

– О Боже мой! – воскликнула я с полным ртом, забыв все манеры. – Это потому что я чуть не утонула, мне это кажется таким вкусным, или она в самом деле лучшая в мире повариха?

Это было настоящее масло, а кленовый сироп чуть-чуть пахнул дымом, и это значило, что он на сто процентов настоящий. Не на два, не на семь, а просто настоящий кленовый сироп. Вспомнив заначку конфет с кленовым сиропом, которую я нашла при обыске офиса Трента, я не удивилась.

Трент поставил локоть на стол, глядя в свою тарелку.

– Мэгги в них кладет майонез. Это придает им интересную текстуру.

Я заколебалась, глядя на свою тарелку, но потом решила, что раз я не чувствую вкуса, то вряд ли там столько яиц, чтобы стоило волноваться.

– Майонез?

Из кухни донесся недовольный вскрик, и вышла Мэгги, вытирая руки передником.

– Мистер Каламак! Не выдавайте мои секреты, иначе завтра у себя в чашке найдете чайные листья, – выговорила она ему.

Обернувшись к ней, он улыбнулся так широко, будто совсем другим человеком стал.

– А по ним я свою судьбу прочту. Доброй вам ночи, Мэгги.

Она вышла, продолжая ворчать, миновала гостиную и свернула налево на галерею, идущую вдоль большого зала. Шла она почти бесшумно, и стук входной двери прозвучал громко. Слушая в наступившем молчании плеск бегущей воды, я откусила еще кусок.

Наркобарон, убийца, плохой человек, напомнила я себе. Но он ничего не говорил, и мне постепенно становилось неловко.

– Знаешь, я хотела извиниться, что залила тебе весь лимузин, – начала я.

Трент вытер рот.

– Думаю, что после того, что вы сделали, я небольшую сухую чистку переживу.

– И все-таки, – сказала я, пока мои глаза то и дело косились на вазочку с земляникой, – мне очень жаль.

Увидев, как мои глаза перебегают от ягод к нему и обратно, Трент состроил вопросительную физиономию. Предложить их мне он не собирался, так что я потянулась и сама их взяла.

– А у Такаты автомобиль не лучше твоего, – сказала я, переворачивая вазочку над остатками вафли. – Я просто тебя подначивала.

– Я так и понял, – ответил он, усмехнувшись.

Он не ел, и я посмотрела на него, сидящего с ножом и вилкой, наблюдающего, как я выскребаю последние ягодки ножом для масла.

– Что? – спросила я, ставя чашку на стол. – Уже больше нету.

Он аккуратно отрезал кусочек вафли.

– Так вы недавно виделись с Такатой?

Я пожала плечами.

– Мы с Айви будем работать охраной на его концерте в пятницу. – Я вложила кусочек вафли в рот и закрыла глаза, пока жевала. – Господи, как вкусно. – Он ничего не сказал, и я открыла глаза. – А… а ты пойдешь?