Кевин Андерсон - Эпицентр

— Расскажите поподробнее, — насторожился Малдер.

Бэр Доули не пытался скрывать давнишнюю неприязнь, он даже покраснел.

— Мириел торчала тут вместе со своими крикунами. Они заявили, что пойдут на все — надеюсь, вы понимаете, что это значит? — лишь бы сорвать нам работу. Мириел вполне могла такое обстряпать: ведь она не один год здесь работала. Может, она и подбросила что-то в лабораторию Грэгори. Может, все это ее рук дело.

— Мы это проверим.

Доули поднял с пола очередную коробку и брякнул ее на стол так, что оттуда посыпались ручки, ножницы, степлер и прочая мелочь.

— Извините, агент Малдер, но мне сейчас некогда. У меня и раньше был хлопот полон рот, а теперь и того хуже. Да еще вдобавок меня вышвырнули из удобного кабинета и засунули в эту дыру, и я должен работать над проектом в бараке, где мне некуда положить секретные документы!

Уже у самой двери Малдер остановился.

— Кстати, из кабинета доктора Грэгори, уже после его смерти, забрали некоторые документы. Изъятие улик с места преступления — серьезное правонарушение. Надеюсь, вы к этому отношения не имеете?

Бэр Доули достал из коробки последние вещи, поставил ее вверх дном на пол и с видимым удовольствием растоптал.

— Дело в том, агент Малдер, что все документы, относящиеся к проекту, регистрируют, нумеруют и вручают конкретному сотруднику. Некоторые бумаги доктора Грэгори были в единственном экземпляре. Они могли нам понадобиться. Работа над проектом превыше всего.

— Даже превыше расследования убийства? На каком основании вы так решили?

— А вы обратитесь в Министерство энергетики. Рассказать о проекте подробно они вряд ли смогут, но на вопрос наверняка ответят.

— Вы в этом уверены?

— Как говаривала одна моя подружка: у меня тоже есть недостатки, но неуверенностью в себе я не страдаю.

— А вы не могли бы составить список документов, которые вы забрали из кабинета доктора Грэгори? — настаивал на своем Малдер.

— Нет, — твердо ответил Доули. — Они засекречены.

С невозмутимым видом Малдер достал и кармана свою визитную карточку.

— Здесь мой рабочий телефон в Вашингтон и номер сотового. Если вдруг надумаете что-то рассказать, позвоните мне прямо отсюда через федеральную телефонную систему или свяжитесь по сотовой.

— Разумеется. — Взяв карточку, Доули не глядя сунул ее в центральный ящик письменного стола, уже заваленный ручками, линейками, скрепками и Бог знает чем еще — вряд ли он найдет ее там, даже если и захочет.

«Впрочем, такое желание у него едва ли возникнет», — подумал Малдер.

— Спасибо, что уделили мне столько времени, доктор Доули.

— Господин Доули, — поправил его инженер. — Я так и не дописал диссертацию: руки не дошли.

— В таком случае, спешу оставить вас наедине с проектом. — И Малдер вышел в холл, где рабочие за тонким прозрачным занавесом продолжали сдирать со стен асбестовое покрытие.

Плезантон, Калифорния.

Дом Эмила Грэгори.

Среда. 10.28

Повернув ключ в замке, Малдер громко постучал и лишь потом приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Тишина и полумрак.

— Тук-тук, есть кто дома?

— Хватит дурачиться, Малдер! — одернула его Скалли. — Ну кто там может быть? Доктор Грэгори жил один. — Она открыла папку. — Его жена умерла шесть лет назад. От лейкемии.

Малдер нахмурился и покачал головой: вчерашнее вскрытие показало, что у Грэгори была последняя стадия рака.

— Похоже, люди больше не умирают просто от старости.

Они помедлили еще, не решаясь войти в прохладный, пыльный дом в самом конце глухого переулка. Своей архитектурой он резко выделялся на фоне соседних домов: его скругленные углы и изогнутые арки чем-то напоминали особняк из самана в мексиканском стиле. Фасад украшали цветные изразцы, веранда заросла диким виноградом.

Постояв еще чуть-чуть, Малдер распахнул дверь, и они шагнули в прихожую, выложенную большими прохладными терракотовыми плитами, и, спустившись по короткой лестнице, вошли в жилое помещение.

Хотя Грэгори умер всего полтора дня назад, казалось, здесь давным-давно никто не живет, как в доме с привидениями.

— Поразительно, как быстро иной раз доме возникает гнетущая атмосфера! — нарушил тишину Малдер.

— Сразу видно, что он жил холостяком, — заметила Скалли.

Малдер осмотрелся, но никакого вопиющего беспорядка не углядел. Во всяком случае, ничего особенного: почти как у него в квартире. Или аккуратистка Скалли опять его подкалывает?

В гостиной был стандартный набор мебели: диван, большое кресло на двоих, телевизор, музыкальный центр, которым, похоже, пользовались не слишком часто. Столик у дивана завален журналами вперемешку с чертежами и бумагами со штампом Центра ядерных исследований Тэллера, документами из Лос-Аламоса и Ливерморской национальной лаборатории.

Выкрашенные неяркой желто-коричневатой краской стены, гладкие и маслянистые, напоминали фактурой мягкую глину. В каминных нишах — коллекция изящных безделушек: на полочках расписная керамика анасази [5] , на стене яркие индейские амулеты, а над каминной полкой — связка сушеного перца чили.

Во всем интерьере гостиной чувствовался дух Нью-Мексико, искусно созданный, как решил Малдер, покойной женой доктора Грэгори, а у старого ученого не было ни желания, ни сил переделывать что-то на свой лад.

— После смерти жены доктор Грэгори утратил интерес ко всему, кроме работы, — словно читала его мысли Скалли, листая досье. — Тут написано, что когда жена умерла, он попросил отпуск на два месяца, чтобы прийти в себя, но просто не знал, чем заняться, и очень скоро опять вышел на работу. С тех пор в его личном деле одни благодарности. Он с головой погрузился в науку. Работа стала смыслом его жизни.

— А там, случайно, не указано, над чем конкретно работал Грэгори?

— Нет, не указано: ведь проект засекречен.

— Знакомая песня!

В аптечке на кухне Скалли обнаружила несколько пузырьков с обезболивающими средствами, некоторые еще закупоренные, некоторые полупустые. Она потрясла их, прочла этикетки.

— Он принимал сильные лекарства — анальгетики и наркотики. Наверное, страшно мучился. Я еще не успела ознакомиться с его историей болезни, но уверена: доктор Грэгори знал, что жить ему осталось два-три месяца.

— И тем не менее каждый день шел на работу. Вот это одержимость!

Малдер бродил по пустому дому, ища сам не зная что. Выйдя из гостиной, он направился в холл, за которым располагались спальни и кабинет. Здесь все выглядело совсем иначе.

Стены пестрели развешанными как попало фотографиями в рамках, словно у хозяина под рукой оказался молоток с гвоздями, а искать линейку и карандаш он поленился. Доктор Грэгори, очевидно, собирал коллекцию снимков давно и вешал туда, где было свободное место.