Владимир Мясоедов - И имя мне – Легион

Ознакомительный фрагмент

На очередном повороте я затормозил, вновь вырубив хозяина тела. Прямо передо мной сидело воплощение мечты о незаметности. Беспризорник, лет четырнадцати, грязный, в рванье. Он клянчил мелочь. То, что надо! Отдам ему амулет и кошелек… И один кинжал тоже. Блин, а что делать со стражником? Посреди улицы незаметно лишнего свидетеля не уберешь… Хотя…

Создать в объединенном амулетом сознании меня-стражника фантом оказалось делом нескольких секунд. Какая-то жуткая полузмея-получеловек, чей образ я наглым образом утащил то ли из фильма ужасов, то ли еще откуда, обвила шею стражника своими лапами и обдала его иллюзорным дыханием. Одновременно я направил во впавшую в ступор из-за недостатка энергии душу тонкий ручеек силы, достаточный, чтобы ее пробудить.

Человек, оказавшийся в лапах чудовища, немедленно начал дергаться и орать.

«Тихо, — велел я, — познакомься. Отныне это — твой страж. Сейчас я уйду, как и обещал, а он останется в твоей голове навсегда. Будешь хорошо себя вести и слушаться приказов, которые мои слуги передадут тебе, и он будет спать. Разозлишь меня — он проснется. А поскольку он всегда голоден, то тут же начнет есть. Догадываешься, кто станет его пищей».

«Я-а-а-а-а», — проблеял человек.

«Умница, — улыбнулся я, свертывая фантом в точку, которую «прилепил» на лоб стражника. — Вот видишь, страж уснул, но оставил на твоей душе метку, чтобы не потерять случайно. Из преисподней, где живет он и ему подобные, знаешь ли, плоховато видно. А теперь идем к тому парню, что сидит на ступеньках. После того как отдашь ему амулет, уезжай из города как можно быстрее. Маг Сонеди будет тебя искать, а на его фоне мой чешуйчатый слуга смотрится весьма невинно. Ты меня понял?»

«Да-а-а-а-а».

Передача амулета прошла как по маслу. Сознание подростка оказалось более восприимчивым, чем сознание взрослого, я сломил его почти моментально, после чего пацаненок, тиская нежданную добычу, помчался домой, а стражник, испуганно озирающийся на него, побрел прочь.

Парень не боялся совершенно, а опомнившись от неожиданного нападения, сопротивлялся захвату отчаянно. Он даже едва не завернул наше общее тело в какую-то пирамидообразную постройку, которую считал храмом. Каких усилий мне стоило его остановить, просто немыслимо! Гм… с чего бы такое сопротивление, а? Может, у парня есть какой-то дар к магии, который позволяет ему так сопротивляться? Или просто воля сильная, все-таки Нрыва и тот стражник не показались мне людьми с твердым характером. Так или иначе, но развернуть его мне удалось только после того, как я захватил его руку, в которой был зажат кинжал, и слегка кольнул, одновременно мысленно послав фразу: «Будешь кочевряжиться, воспользуюсь телом того, кто станет обирать твой труп». Только это его и вразумило. Но не напугало. Хотя… в этом возрасте в смерть еще не верят.

Забравшись с черного хода в неожиданно приличный дом, парень сначала замер, потом на цыпочках стал красться в свою комнату, но тут раздались тяжелые шаги.

«Тетка, — мелькнула мысль в сознании паренька, — сейчас добычу отберет…»

— Что-то рано ты явился, паршивец! — наступавшая на меня со спины бабища могла бы остановить не то что лошадь или даже слона… Для такой синий кит — мелкая рыбешка! Килограммов под двести весом, с не менее чем тройным подбородком, складками жира по дряблому, едва прикрытому халатом телу, да еще и с видимой щеточкой усов на верхней губе.

Подросток отдавать медальон не захотел. Ну и я на одних рефлексах решил держаться подальше от этого чудовища в юбке. Наши желания неожиданно совпали, и мы рванули вперед. Но парня уже цапнула за шиворот толстая, покрытая жесткими черными волосками рука. Ну а у меня на такой захват один рефлекс. Схватить нападающего за протянутую конечность и швырнуть через себя. Истошно взвизгнувшая туша ударилась об стену и сползла вниз, обнажив кривые толстые ноги, поросшие растительностью так же густо, как и руки.

— На кормилицу вздумал руку поднять! — Визг был слышен, наверное, всему городу. — Вон! Вон из моего дома! Тварь! Ублюдок! Нелюдь!

Одновременно с последним словом в ухо мне врезался чей-то кулак, отправивший тщедушного паренька в короткий полет, закончившийся ударом об стену.

— Извини, Сало, — развел руками седовласый мужчина с холодными волчьими глазами, опасливо косясь на кинжал стражника, который я выхватил из рукава, когда увидел, кто именно так сильно меня стукнул, — но хозяйка ясно сказала, что тебе здесь не рады, а значит, ты должен уйти.

«Сало?» — удивился я и послал этот вопрос законному хозяину тела.

«Это кличка, — пришел ответ. — Меня так за худобу прозвали. А вообще-то я Сардас».

— Я вещи соберу, — сказал я мужчине.

— Хозяйка сказала вон. — В его руках, как по волшебству, тоже блеснули ножи.

— Вещи. Я. Соберу.

Неизвестно, что увидел человек в глазах парня, но он кивнул, поднял женщину и скрылся в одной из комнат.

Парень рванул было обратно на улицу, но я его придержал. Спрашивается, где логика? Не бояться того, кто управляет твоим телом, но бояться тетки с ее сожителем… хотя… меня-то он знает меньше часа, а вот они для него опасность, въевшаяся чуть ли не в подкорку мозга. Велев парню зайти в свою комнату и собрать вещи, я принялся анализировать ситуацию. Ну, смоюсь я из города, подальше от колдуна, а что потом? А черт его знает! Мое родное тело, может быть, уже сгнило и в любом случае находится где-то далеко. Покинуть амулет, чтобы уйти туда, куда полагается уходить порядочным умершим, я не могу. Остается либо тихо гнить бессознательным овощем в амулете, либо кочевать по чужим телам, воруя из их душ поставляемую амулетом энергию… Второй вариант кажется мне определенно более привлекательным, я всегда предпочитал активные действия выжидательным. Вот только этот мальчишка, нелюдь, как обозвала его тетка, слишком сильно он сопротивляется, но легенда у него получилась такая правдоподобная, что хоть сейчас проверяй любой разведкой мира… Был выгнан из дома, где до этого жил энное количество лет, даже свидетели имеются. Стоп! А почему нелюдь?

Уже увязав одежду в тюк, мальчишка шагнул к стоящему недалеко от кровати ведру с водой и принялся смывать грим. Из водной глади на меня посмотрело сразу ставшее чуть более взрослым лицо юноши лет шестнадцати с немного раскосыми глазами. Он улыбнулся, и ослепительно белые ровные зубы без следа клыков яснее ясного сказали мне, что последний вопль женщины был справедлив. Не бывает у людей такого прикуса.

«Кто ты?» — задал я вопрос парню, ослабив давление на него.

И получил в ответ:

«Полуэльф. Мать нагуляла с каким-то перворожденным, да и померла родами. А ты кто?»