Я не Сэм (ЛП) - Кетчам Джек

Она распахивает заднюю дверь.

- Сегодня для вас девять посылок, мистер Берк, Миз Берк.

- Меня зовут Лили.

- Очень приятно, Лили.

- Что это?

- Мы же их заказывали, помнишь? На компьютере.

- Игрушки! - говорит она.

Женщина ничего не говорит, но она не может не понимать, что это не голос обычной тридцатилетней женщины. Мы помогаем ей разгрузиться. Стоит гробовая тишина, и только Сэм напевает песню "Как нелегко быть зеленым". И я ничего не могу с собой поделать, мне стыдно за нее. Или, может, за себя, я не уверен. В любом случае это отстой.

Когда посылки уже в доме, и я расписываюсь в получении, женщина улыбается мне, забираясь обратно в грузовик, но не смотрит мне в глаза.

- Хорошего вам дня, - говорит она.

И я почти слышу, как она думает: Она такая красивая, жаль, что умственно отсталая. И его жаль.

Она уезжает. Мне хочется что-нибудь швырнуть. Но я сдерживаюсь.

* * *

Лили хочет открыть все прямо сейчас, но уже давно пора обедать, поэтому я делаю нам бутерброды с тунцом и наполняю кувшин лимонадом, мы выносим все на улицу к старому каменному барбекю и едим за деревянным столом. Солнце отражается в реке. Пахнет землей, деревьями и травой. Здесь можно расслабляться в субботу или воскресенье, и мы с Сэм делали это много раз. Но Лили все это до лампочки. Она очень хочет открыть эти пакеты.

- Ты это помнишь? - спрашиваю я ее.

- Помнишь? Что помнишь?

- Это. Как мы здесь вместе ели.

Она отрицательно качает головой.

- Я никогда раньше этого не делала.

* * *

Кажется, это длится целую вечность, но вот в гостиной уже готова к операции больница для животных, и духовка ожила на кухне, и она уже запустила видеоигру, а Тедди и Эбби Каддаби пьют чай под пристальным взглядом ее новой живой куклы.

Эта чертова кукла жуткая.

Я решил, что мне нужно порисовать.

Я работаю, может, час или полтора, но что-то опять не так. Теперь уже сама Саманта, которая каким-то образом ускользает от меня на листе. Она выглядит неправильно. Я уже несколько недель рисую эту женщину и точно знаю, какой она должна быть. Черт, я даже собрал ее лицо и голову вместе после выстрела из дробовика.

Так в чем же тут проблема?

Я возвращаюсь к первым листам и изучаю ее, затем перехожу к сегодняшним наброскам, перехожу к середине и снова возвращаюсь к первым листам, ко вчерашним рисункам, туда и обратно, пока, наконец, не понимаю в чем дело. Она выглядела правильно до вчерашнего дня, когда у меня возникли трудности с перспективой. А сегодняшние рисунки - продолжение вчерашних. Я бы увидел это, если бы не был занят композицией. Это почти неуловимо, но теперь очевидно.

Сэм бы сообразила это через минуту. Я стараюсь не думать о том, как сильно мне ее не хватает.

Саманта стала немного стройней. Чуть уменьшились груди, чуть уже стала в бедрах. Стала больше похожа на реальную Сэм.

Скорее, на Лили.

И я думаю: Какого черта, я могу это исправить. Это смешно и раздражает, что придется переделывать три последних листа, но это не проблема. Господи, я был так поглощен настоящей Сэм, что неудивительно, что она немного просочилась в мою работу - я думаю об этом, когда слышу грохот из кухни.

Сцена на кухне была бы забавной, если бы не была такой жалкой. Сэм у стойки, руки подняты в знак капитуляции, глаза широко открыты, рот разинут, как будто она только что увидела привидение, прошмыгнувшее по полу. Вот только внизу лежит мокрая бумажная салфетка и несколько промасленных полотенец, которые пропитываются смесью из муки, разрыхлителя, ванили, растительного масла и круглых красных кристаллов сахара. Красивый розовый торт Барби. Хвост и задние лапы моей кошки измазаны тортом. Она крадется к двери.

Я хватаю ее прежде, чем она успевает убежать, и теперь, черт возьми, все это на мне.

Я несу ее к раковине.

- Господи, Сэм! Какого черта?

- Я зацепила его локтем, и он упал прямо на кошку, и я не Сэм!

- Ладно, ты не Сэм, но помоги мне, черт возьми. Открой кран. Сделай теплую воду, пожалуйста. Не горячую.

Я не могу сдержать раздражение, да и не пытаюсь. О чем, черт возьми, она думала, делая это без меня? Моя кошка ненавидит воду, если только она ее не пьет.

- Придержи ее.

Она делает, как я говорю, и чудесным образом Зои ведет себя хорошо, поэтому я набираю в ладони немного средства для мытья посуды, растираю его на кошке до пены, ополаскиваю и делаю это снова.

Затем я начинаю вытирать кошку.

* * *

Зои продолжает смотреть на меня с отвращением, пока я, наконец, не вытираю ее насухо и мы ее отпускаем. Сэм за все это время не сказала мне ни слова.

- Слушай, прости, что набросился на тебя, - говорю я ей.

- Я не Сэм. Ты продолжаешь называть меня "Сэм". Почему?

У меня нет хорошего ответа на этот вопрос. По крайней мере, такого, который она бы поняла.

- Ты мне кое-кого напоминаешь.

- Кого?

- Одну мою знакомую.

- Она милая?

- Да. Очень милая.

Это меня убивает.

- Давай уберем этот беспорядок на полу, хорошо?

- Хорошо.

* * *

Около восьми вечера я выключаю звук передачи о слонах на канале "Природа" и достаю фотоальбом. Мы почему-то перестали фотографироваться несколько лет назад, но вот мы в старые добрые времена сразу после знакомства: тридцатилетняя Сэм и я, двадцативосьмилетний, перед музеем Науки, мы любуемся фейерверком в парке Карусель, мы внизу у водопада, Сэм на скамейке в Городском парке, машет мне рукой.

- Она очень похожа на меня, - говорит Лили.

Я ничего не говорю.

На трех страницах фотографии, которые я сделал в зоологическом парке во Флориде во время нашего отпуска в 2008 году, и они, похоже, очаровали ее. Лемуры, черепахи, крокодилы-альбиносы, экзотические птицы, комодские драконы - самые крупные ящерицы на Земле. Она совсем забыла о Сэм.

Я показываю ей старые семейные фотографии. Мои мать и отец, мой брат Дэн, родители Сэм в день рождения ее отца. Похоже, они ее совсем не интересуют.

- Они очень милые, - говорит она. - А можно мне посмотреть на слонов?

* * *

Меня будит голос Лили.

- Патрик, мне страшно.

Она включила свет в коридоре и стоит в дверном проеме в пижаме с обезьянкой, прижав руки и щеку к дверному косяку, словно обнимая его. Я еще не отошел от сна, но через открытое окно слышу, что ее беспокоит.

Над стрекотанием сверчков ветер разносит вой и тявканье стаи койотов за рекой. Время от времени они пытаются завалить коров, и, как правило, празднуют, когда им это удается. Похоже, сегодня их очень много, и смесь звуков жуткая, от протяжного волчьего воя взрослых до отрывистого йип-йип-йип молодых. Что в целом похоже на безумный злой смех.

Даже стрекочущие в темноте сверчки сегодня звучат как-то зловеще.

Неудивительно, что она боится. Даже для моих ушей это жутковато.

Она выглядит такой уязвимой. Плечи сгорблены, ноги плотно сжаты, большой палец прижат к верхней губе. В чем-то она похожа на ребенка, каким я ее еще не видел. Гораздо меньше Сэм, гораздо больше Лили.

Почти как дочь, которой у нас никогда не будет.

- Все в порядке. Это всего лишь стая койотов. Они не могут причинить тебе вреда. Они далеко отсюда, за рекой.

- Патрик!

- Что?

- Мне страшно.

- Я знаю, что ты боишься, но бояться нечего. Для них это своего рода музыка, как пение, только потому, что мы не они, она звучит странно, немного пугающе. Вот и все.

- Пение?

- Угу.

- Мне оно не нравится.

- Постарайся заснуть, Лили. Они действительно не могут причинить тебе вреда. Честно.

- Можно... можно мне остаться с тобой, Патрик?