Стивен Кинг - ОНО

— Чмокнут в щеку и будут удивленно восклицать, как же я вырос, — делился Эдди.

— Что ж удивительного, Эд, — ведь ты почти такой же симпатяга, как я. Это просто бросается в глаза.

— Временами ты просто невыносим, Ричи.

— Брось, Эд. Ты собираешься на следующей неделе в Барренс?

— Почему бы и нет, если все соберутся. Будем играть в охоту?

— Может быть… У нас с Биллом есть, что тебе рассказать.

— А что?

— Лучше, если расскажет Билл. Ну пока. Привет теткам.

— Счастливо…

Третий звонок последовал Стэну, но парня наказали за разбитое окно. Окно разбилось во время игры с летающими тарелками. Так что Стэн лишался этих выходных и, возможно, следующих. Ричи принес соболезнования и выразил надежду, что среди недели Стэн все же сможет вырваться в Барренс. Стэн согласился, что это было бы неплохо, если, конечно, к тому времени отец не «уроет» его.

— Бог мой, Стэн, но ведь это всего лишь окно!

— Да, но оно большое!

Уже покидая гостиную, Ричи вспомнил о Бене Хэнскоме. Изучая телефонный справочник, Ричи дедуктивно вычислил, что Арлина Хэнском — мать Бена, поскольку она оказалась единственной женщиной с такой фамилией.

— Я бы рад, но у меня туговато с наличностью, — грустным голосом сказал в трубку Бен; к грусти примешивалось еще и смущение — всю наличность он исхитрился растратить на леденцы, попкорн, соломку и прочие лакомства.

— У меня зато в избытке; хватит нам обоим. — Ричи явно не хотелось идти в кино в одиночестве.

— Не может быть?

— Ну я тебе говорю! — нетерпеливо подтвердил Ричи. — Не веришь, что ли?

— Блеск! — изрек счастливый Бен. — Отлично! Два фильма ужасов… Ты сказал, второй про оборотней?

— Да.

— Обожаю фильмы про оборотней!

— Маэстро, смотри не уписайся.

Бен довольно рассмеялся.

— Встретимся у театра, окэй?

— Заметано.

Положив трубку, Ричи задумчиво поглядел на аппарат. Ему вдруг пришло в голову, что Бен одинок. Вот и весь секрет его геройства. Насвистывая, Ричи спустился вниз — почитать комиксы перед фильмом…

8

День выдался солнечный и прохладный. Ричи танцующей походкой передвигался по Сентер-стрит к театру, прищелкивая пальцами и мурлыча про себя мотивчик «Рокинг Робин». Он был в приподнятом настроении, а уж ходил в кино всегда в охотку; Ричи любил этот колдовской мир, мир чудесных сказок. И было немного жаль, что его друзья не смогли сегодня разделить с ним эту радость по причине занятости: Билл с логопедом, Эдди с тетками, старина Стэн, представлявшийся ему теперь убиравшим осколки перед входом или подметающим территорию перед гаражом.

Ричи вынул из заднего кармана марионетку на резинке и попытался «усыпить» ее. Ему доставляло определенное удовольствие «усыплять» игрушку, хотя порой на это уходило достаточно времени.

На полпути к театру его взгляд скользнул по девочке в бежевой плиссированной юбке и белой безрукавке, сидевшей на скамейке перед аптекой. Девочка была занята чем-то, издалека похожим на фисташковое мороженое. Волны рыжих волос рассыпались по плечам. Ричи был знаком лишь с одной особой, имевшей такой колер: Беверли Марш.

Бев нравилась Ричи. Можно сказать даже «очень нравилась». Но не как особа противоположного пола. Его восхищала манера девушки держаться (и он подозревал, что не одинок в этом; Салли Мюллер и Грета Бови тихо ненавидели Бев именно за это; глупые обезьянки не могли взять в толк, что это всасывается с молоком матери и никак не связано с проживанием в трущобах Лоуэр-Мейн-стрит; принцесса и в Африке принцесса), ее естественность и неплохое чувство юмора. К тому же у нее, как правило, водились сигареты. Вообще-то для Ричи она была «отличным парнем». И тем не менее раза два он задавался вопросами, какого цвета у нее могут быть трусики при столь, в общем-то, бедном гардеробе, — для дружеских отношений весьма нескромно.

И все же, заключал Ричи, Бев чертовски хороша.

Приблизившись к скамейке, на которой Бев поглощала мороженое, Ричи поправил воображаемый пояс, прикоснулся к воображаемой шляпе и… вообразил себя Хамфри Богартом. Добавив к этому необходимый Голос, он становился им — так, по крайней мере, ему казалось. (Со стороны же это был голос Ричи Тозье с небольшим акцентом.)

— Привет, моя сладкая, — сказал он, скользнув на скамейку рядом с Бев и посматривая на дорогу. — Похоже, ждать автобуса бессмысленно. Наци отрезали путь к отступлению. Последний самолет будет в полночь. Ты полетишь на нем. Так надо! Ну… до встречи.

— Привет, Ричи, — откликнулась Бев, развернувшись к мальчику; на правой щеке тенью воронова крыла запечатлелся кровоподтек. Ричи еще раз позавидовал ее выдержке и… ему пришло в голову, что Бев действительно красива. Прежде он не задумывался над вопросом, могут ли быть красивые девушки вне кино. Теперь понял: могут. Пожалуй, именно этот «фингал» заставил Ричи оценить по достоинству красоту Беверли, именно его инородность, неуместность подготовили почву к тому, чтобы мальчик обратил внимание на все остальное — глубину серо-голубых глаз, естественную яркость губ и молочный цвет по-детски гладкой кожи. Вокруг носика Бев рассыпались крохотные брызги веснушек.

— Что-нибудь не так? — дерзко вздернув головку, поинтересовалась Бев.

— Да, моя сладкая. Ты позеленела как лимбургский сыр. Но ничего, когда мы выберемся из Касабланки, ты пройдешь курс лечения в нашем лучшем госпитале. Твоя красота вернется к тебе, клянусь мамой.

— Пряник ты, Ричи. Хамфри Богарт говорит совсем по-другому. — Бев тем не менее улыбнулась.

Ричи придвинулся к ней.

— Ты в кино пойдешь?

— Денег нет. Покажи свою игрушку.

Ричи сунул марионетку ей в руку.

— Только верни потом. Ей время спать.

Как только ее пальцы скользнули к резинке, Ричи поправил очки жестом, который переводился однозначно: «ни фига себе!» Вывернув ладонь, Бев закрутила марионетку вокруг указательного пальца. Резинка вскоре намоталась, и марионетка замерла. Легкое движение пальцев — и она вновь ожила.

— Ну ты смотри! — восхитился Ричи.

— Проще пареной репы, — заявила девочка, продемонстрировав ту же операцию за еще более короткий срок.