Питер Джеймс - В плену снов

– И это все?!

– Угу… попросту поставила нас перед фактом… Ты была права… Мне следовало к тебе прислушаться. Корова проклятая.

– И она ничего не говорила тебе раньше?

– Ни словечка.

– Да как же, черт подери, ты справляешься… я хочу сказать… выходит, у тебя там нет никого…

– Ну, Драммонд оказался хорошим парнем. Мы справились.

– Ах, сука проклятая. Господи, она могла бы хоть подождать, пока я вернусь. Ты всегда относился к ней так хорошо… просто вот так взять и уйти…

Кен снова сильно затянулся сигаретой, покивал и выдохнул дым в сторону.

– Ну, служащие есть служащие, не так ли? – Он взял свой бокал и откинулся назад. – Так что там Ричард собирается предпринять со своими деньгами?

– Говорит, что этот банк… ну, в Монтре… обманывает. У него там за последние несколько месяцев было несколько встреч с Андреасом, вот прямо в самом банке… нет никакого сомнения, что он был директором. Все это явно было проделано, чтобы замести следы… но уж как-то слишком основательно… кажется, что Андреас замел следы несколько… чересчур.

– Стало быть, то, что Ричард перевел свои…

Она кивнула:

– Его деньги исчезли. Испарились.

– И что он собирается делать?

– Ну, он затеял все это потому, что боялся потерять работу и что его счета, возможно, заморозят. Но похоже на то, что такого теперь не случится… дело против него закрывают. Это ему сообщил вчера вечером его адвокат.

– А на каком основании?

Сэм подняла брови и слабо улыбнулась.

– Ричард не уверен точно. Кажется, один из главных свидетелей обвинения исчез.

Кен в упор посмотрел на нее, потом засунул руку в нагрудный карман и вытащил оттуда плотный конверт.

– Вот этот, что ли?

Он протянул ей через столик конверт, и она взяла его, нахмурившись, не отрывая взгляда от глаз Кена.

Конверт не был запечатан. Она сунула пальцы внутрь и вытащила черно-белую фотографию, которую положила на скатерть. Это была страничка из какой-то книги, на ней три фотоснимка – наверху был большой, а два поменьше располагались под ним. Она быстро посмотрела на Кена, а потом снова на листок. И тут она заметила его. На правой нижней фотографии. Она наклонилась пониже и почувствовала, что волосы у нее на голове встают дыбом.

Сначала она увидела эту руку, маленькую изуродованную руку, только с двумя пальцами, большим и мизинцем, а остальных трех не было. Потом взглянула на лицо, холодное, с довольно правильными чертами, высоким лбом; густые волосы аккуратно расчесаны на две стороны, правда, на макушке они уже сильно поредели. Единственная характерная деталь – очки в круглой металлической оправе, которая придавала им старомодный вид. В костюме, застегнутом на все три пуговицы, он стоял перед каким-то зданием и выглядел так, будто был недоволен, что его фотографируют.

– Андреас, – сказала она. – Это Андреас.

– Сколько лет твоему Андреасу?

– Около пятидесяти… или чуть больше.

– Этому было бы лет девяносто пять, если бы он был жив. Он повесился в тюремной камере в Лионе в 1938 году.

Сэм непроизвольно вздрогнула, да так сильно, что ее колени стукнулись о край стола. Казалось, что бешено пульсирующая кровь разорвет голову на куски, она испугалась, что ее вот-вот стошнит. Она плотно прижала руки к краю стола.

– Я видел один документальный фильм по «ящику» недели две назад, ну… там о зле, о черной магии, и они показали снимок этого малого… эта вот рука… она и напомнила мне о типе, про которого ты мне рассказывала.

– Кто он такой, Кен?

– Клаус Вольф. Очень загадочный немец… всерьез занимался черной магией… участвовал в нескольких сатанинских шабашах по всей Европе в 20–30-х годах. Кажется, он поехал в Италию и его вышвырнули оттуда, когда Муссолини проводил санацию. Он переехал во Францию. Женился там на какой-то женщине, столь же странной, как и он, и они занялись ритуальными жертвоприношениями. Его арестовали в Лионе в 38-м году по обвинению в нескольких убийствах, но его жена Ева, которая была на девятом месяце беременности, сбежала и, как полагают, перебралась в Англию, выдав себя за еврейку-беженку. У них был четырехлетний сын, ей пришлось бросить его при бегстве. В конце концов его усыновили родственники в Швейцарии.

– Это и есть Андреас?

– Ну, ведь не может же быть слишком много людей с точно таким же дефектом.

– И все это было в той передаче?

– Не все, но я знаю этого продюсера… на Би-би-си… ну, вот я и позвонил ему и спросил, нет ли у него каких-нибудь еще сведений… Ну а он переговорил с тем исследователем… ну и дал мне эту фотографию.

Какое-то мгновение Сэм сидела в молчании, пристально разглядывая холодное надменное лицо на снимке.

– Сегодня среда. – Она посмотрела на часы. – Клэр говорила, что она всегда бывает там по средам.

– Кто?

– Блумсбери… мы можем съездить в Блумсбери?

Кен остановил «бентли» около «Единого центра мысли и тела», и Сэм на своих костылях заковыляла ко входу. Та же самая женщина сидела за кассовым аппаратом. Кожа на ее лице была немилосердно оттянута волосами назад.

– Я хотела бы повидать миссис Вольф.

– Ее здесь нет, – ответила женщина, даже не пошевелив губами.

– Мне казалось, что она всегда бывает по средам.

– Она больна.

– А вы не знаете, когда она будет в следующий раз?

– Она очень больна. Я не знаю, вернется ли она вообще.

– Мне необходимо повидаться с ней.

– Она не желает никого видеть.

– А можно ли узнать ее адрес?

– Нет, – сказала женщина. – Это невозможно. – Она понизила голос: – Уходите, немедленно уходите, убирайтесь и больше не возвращайтесь. Мы не желаем больше вас тут видеть.

Сэм заколебалась.

– Я… это очень важно… я должна…

Женщина привстала, и Сэм на мгновение подумала, что та сейчас набросится на нее. Она отступила, споткнулась о ступеньку и уронила костыль. Наклонилась подобрать его и снова посмотрела на женщину, которая теперь стояла прямо, глаза ее горели от ненависти. Сэм поспешила наружу, вся дрожа, с пылающим лицом забралась в «бентли». Кен положил ее костыли на заднее сиденье и закрыл за ней дверцу.

– Ну и что ты узнала?

– Господи, до чего же они там странные. Она больна, и они не думают, что она вернется обратно… и адрес ее они мне дать не пожелали.

Какое-то мгновение он молчал.

– Думаю, я знаю его, – сказал он.

Сэм посмотрела на него в изумлении:

– Как-как? Что ты имеешь в виду?

Он тронулся с места, ничего не ответив.

– Что ты имеешь в виду, Кен?

Он поднял палец и вклинился в оживленное дневное уличное движение.