Особняк покинутых холстов - Валерий Александрович Пушной

— Хаюрдо — мастер! — отчеканила Дая. — Демиург. Его имя записано в анналах. Оно неизменно.

Новый вопрос Лилия не смогла задать, потому что над приглушенным гулом толпы разнесся чей-то громкий голос, низкий, как звук трубы. Девушка от неожиданности вздрогнула. Голос провещал:

— Все приглашаются в зал торжеств!

Толпа всколыхнулась, приглушенные умиротворенные голоса стихли, вместо них явственней зашуршали одежды, живо застучали каблуки, послышалось недовольное ворчание, затем на какой-то миг создалась толкучка, вызвавшая возмущенные восклицания, а после этого толпа медленно стала перетекать в соседний зал. Дая уважительно взяла Лилию за руку и, придерживая свое роскошное платье, повела следом за всеми.

— А где же Хаюрдо? — не видела его Лилия.

— Он в зале торжеств, — услышала.

Правее от них двигалась Майя. Она не смотрела по сторонам — казалось, вся была в себе. Изредка косилась на Даю, вспоминая, как та говорила, что Хаюрдо хотел, чтобы она увидела портреты, которые он написал. И она их увидела. Вот они вокруг нее, такие же, как она. Облачившись в наряд, который сейчас на ней, вспомнила о себе. О том, что сошла с полотна Хаюрдо, что той, с которой писался портрет, давно нет на свете. В сознании восстановилось все, что было после того, как она сошла с холста и переоделась в другое платье. Впрочем, одежды за эти годы было много разной, как имен. А вот сейчас вернулась в свой настоящий образ. Надо сказать, это понравилось ей. Разумеется, ее портрет нельзя было сравнить с портретом Даи. Но она обрела саму себя. Ее потянуло к холсту. Захотелось зайти на него и почувствовать на себе множество заинтересованных взглядов, какие бывают у посетителей музеев. Думать о том, что картина может висеть в музее, было приятно. Мечтать всегда приятно. Однако огорчала мысль, что подобное может не случиться. А что случится, она не знала. И не знала, зачем всех собрал Хаюрдо. Еще не понимала, зачем здесь находится Лилия. Почему именно ее привез Хаюрдо, почему от нее не отходит Дая. То, что Лилия не с холста, Майя сообразила сразу, ибо в этом случае на той было бы платье, которое Майя видела на портрете в художественном салоне. Но на Лилии другое одеяние. По моде текущего времени. Любопытно. Хвост толпы медленно перетек в зал торжеств. Самыми последними в него вошли Дая и Лилия. Она увидела впереди с другой стороны зала обилие света и стоящего на возвышении Хаюрдо. Почувствовала, что его взгляд ищет ее. И стоило только его взору определить, где она, как художник тут же начал спускаться с возвышения. Перед ним толпа оживленно зашевелилась, расступаясь. Хаюрдо шел к Лилии. Подойдя, сделал вежливый короткий поклон, отчего Лилия под множественными взглядами невольно смутилась, кожей чувствуя, что каждому в этом зале хотелось, чтобы демиург оказал такое же внимание и ему. Взял ее под руку. Лилия растерянно глянула на Даю. Та в ответ улыбнулась и слабо кивнула, словно отпускала от себя. Хаюрдо повел девушку сквозь расступившуюся толпу к возвышению. По ступеням поднялись и повернулись к притихшему залу. Боже мой, кого тут только не было, какими одеждами только не пестрила толпа! В голове у Лилии пронеслось, как много художником было написано портретов, и все с людей чем-то примечательных. Может, не всегда именитых и богатых, но обязательно чем-то привлекших внимание Хаюрдо.

— Что происходит? — Она посмотрела на художника. — Зачем я тут?

— Сейчас все объясню, — шепнул тот и выступил вперед.

В зале наступила полная тишина. О такой говорят: слышно, как пролетит комар. Хаюрдо заговорил:

— Я всегда верил, что кроме картин, которые я написал, в мире есть еще те, в ком течет моя кровь. С самого начала я все время метался между желанием встретить своего потомка и желанием никогда не видеть его. Много лет и зим осталось за спиной, много событий унеслось в прошлое, и вот, наконец, мне повезло. Мой потомок перед вами. Теперь я могу спокойно отдохнуть, взирая на людскую суету со своего холста. Я собрал вас всех, чтобы сказать, что все мои некогда ожившие картины с этого момента приобретают свой изначальный вид. Тот вид, который создали мой талант и моя кисть. Это и станет нашей с вами настоящей жизнью среди людей. Мы будем видеть их, мы будем чувствовать их, мы будем радовать их тем, что мы с ними. Это и есть наше предназначение. Сейчас в вашем присутствии я передаю всех вас в руки своей наследницы. Отныне она будет единственной владелицей всех портретов, которые за всю свою жизнь я написал. Отдаю ей все права на вас. Она распорядится картинами, как посчитает необходимым. Я верю, что никто из вас не пострадает и не останется обиженным! — глянул на Лилию с улыбкой на лице.

Та была немало ошеломлена таким неожиданным поворотом событий. Потрясение сковало все суставы, натянуло мышцы, сносило мозг. Девушка силилась что-то произнести, но с первой попытки ничего не получилось. И со второй — тоже. Да и третья не дала результатов. В горле встал ком, перехватил дыхание. Только видела перед собой расплывающиеся незнакомые лица. Непроизвольно пыталась найти лицо Даи. Но где там? Разве найдешь в этой огромной массе? Тем более, когда перед глазами туман. Зажмурилась. Руками сдавила виски. И ощутила, как в горле захрипело, ком ушел, стало появляться дыхание. С трудом втянула в себя воздух. Туман рассеялся. Она отчетливо увидела улыбку Хаюрдо, выдавила из себя:

— Это какая-то ошибка.

— Никакой ошибки. Ты моя наследница.

— Это не доказано, — прошептала. — Нужна экспертиза.

Спокойная убежденная улыбка Хаюрдо действовала на девушку лучше всякой экспертизы:

— Проверка нужна тем, кто сомневается. Мне ничья экспертиза не нужна. Ты забываешь, что я — художник. Я вижу изнутри того, с кого пишу портрет.

— Так неожиданно, — пробормотала Лилия. — Нельзя было сказать заранее?

— Я решил, что все должны быть в одинаковом положении, — серьезно проговорил он. — Они тоже ничего не знали, — кивнул на толпу. — Для них также неожиданно, что все сейчас вернутся на холсты.

— Но я не готова стать наследницей всего этого! — Лилия продолжала хвататься за соломинку. Особенно разозлило, что Хаюрдо не спрашивал ее согласия, не советовался с нею, оглоушил словно обухом по голове, поставил перед фактом. И теперь можно кудахтать сколько угодно, только это ни к чему не приведет. Все решено. Всем объявлено.

Как сквозь заложенные уши до нее донеслось:

— К этому не надо готовиться. Ты по рождению моя наследница. Принимай как данность. —