Сергей Антонов - Полнолуние

Ознакомительный фрагмент

Перед отъездом майор впервые обратился к Ивану.

– Встретимся завтра на совещании! – заявил он и хлопнул дверцей УАЗа так, что корпус машины задрожал.

После всех переживаний дня участковый почувствовал, что не сможет взобраться на седло мотоцикла и, рухнул на ближайшую скамейку. В голове вертелась только одна мысль: если Рыжов был убийцей то, кто же прикончил его?

Когда плеча Ивана коснулась чья-то рука, он вздрогнул. Оказалось, что рядом присел Гусев.

– Заскучали, Иван Александрович?

– Тут не то, что заскучаешь – в петлю с тоски полезешь.

– Совсем как наш бравый чекист Аскаленко?

– Дался вам этот Аскаленко! – вспыхнул Платов. – С живыми бы разобраться!

Никита Сергеевич пожал плечами.

– Не надо обижаться на пожилого человека. Может, лучше поболтаем за тарелочкой ухи? Я ведь не только трупы отыскиваю, но еще и рыбу ловлю. Совмещаю, так сказать, приятное с полезным.

Услыхав это оправдание, Иван не удержался от улыбки, а затем прыснул со смеха. Через несколько секунд участковый и пчеловод хохотали так, что на глазах у обоих выступили слезы. Если бы, кто-нибудь из односельчан увидел их в этот момент, то наверняка решил бы, что парочка вовсю потешается над новопреставленным рабом божьим Рыжовым.

Смехотерапия подействовала на Платова освежающе, а горячая уха Гусева вообще придала ему столько сил, что он готов был, не сходя с места, поймать всех воров и убийц.

– Смотрю я на вас и удивляюсь, Никита Сергеевич, – участковый с сожалением отодвинул пустую тарелку. – Умный и рассудительный человек, а верите в какую-то покрытую плесенью легенду.

– Спасибо за комплимент, Иван Александрович, но в существовании привидений я сильно сомневаюсь. Однако легенды на пустом месте не возникают.

– Опять вы про этого чекиста!

Гусев поднял указательный палец.

– Секундочку! Вы ведь не знали покойную Зою Петровну так хорошо, как знал ее я. Аскаленко, смею заметить, была женщиной весьма эрудированной и начитанной.

Платов кивнул на книжный шкаф в углу комнаты.

– Вы, я вижу тоже не только пчеловод и рыбак.

– Хорошо, что напомнили, Иван Александрович! Я дам вам прочесть книгу о кресте игуменьи. Думаю, что из нее вы узнаете много нового.

Гусев достал из шкафа брошюрку в мягком зеленом переплете и положил перед Платовым.

– Здесь и о проклятии написано.

– Обязательно почитаю, Никита Сергеевич.

– Мы с Зоей дружили, – продолжал старик. – Найти ее убийцу дело чести не только для вас, но и для меня. Старушка часто приходила сюда. Я не мастер на все руки и уборка в доме не входит в число моих талантов. Она часто сиживала на том стуле, который сейчас занимаете вы…

Иван почувствовал сильное желание встать, но сделал вид, что не придал значения словам Гусева.

– Зоя была замечательной рассказчицей. Знакомила меня с историей этой страны и в частности со смутными годами террора. Как-то в нашем разговоре вы назвали ее дядю порядочной сволочью. Отчасти это так. Например, группа НКВД, в которую входил Аскаленко в тридцать седьмом, настолько устала ликвидировать врагов народа по всей форме, что даже не входила в дома.

– Это как?

– Просто бросали камни в окна, а хозяин, выходивший посмотреть, в чем дело, получал свою порцию свинца.

– Ишь ты! – вновь отделался восклицанием Платов.

– Это была стая бешеных псов, и дядя Зои Петровны ничем не отличался от остальных. Однако его самоубийство было не только раскаянием, но и предательством.

– Это кого же он предал?

– Своих товарищей! Вы знаете о том, как его хоронили?

– Слыхал от матери, в общих чертах. Я уже говорил.

Никита Сергеевич вздохнул.

– В том-то и дело, что в общих. Аскаленко хоронила упившаяся до поросячьего визга свора собратьев по оружию. В чужой склеп его запихали не по собственной воле, а в насмешку.

– Это в какой мере меняет мои взгляды на события тех дней, – Иван задумчиво вертел в руке ложку. – Однако икона…

– Именно икона! – Гусев встал и начал расхаживать по комнате. – Чекисты награбили много ценностей, но только в руки Аскаленко попало то, что таило в себе старинное проклятие! Как я уже говорил, нынешнему владельцу иконы не позавидуешь.

– Знать бы кто этот владелец…

– Коль скоро вас интересуют умозаключения старого дурака, то искать следует среди местных. Если отбросить стариков, то людей обладающих достаточной физической силой в Липовке останется человек пять-шесть, не больше. Справится со старушками одно, а придушить, как котенка Рыжова – совсем другое.

Платов вскочил и хлопнул себя ладонью по лбу.

– И как же я мог забыть! Мне пора Никита Сергеевич. Спасибо за уху!

Участковый с такой поспешностью выкатился за двери, что Гусев долго не мог прийти в себя от изумления.

Глава 4. Пила

Иван горячился зря. Дом Астахова встретил его темными окнами и запертыми на знаменитые замки воротами. Во дворе звенела цепью овчарка. Оставалось отложить разговор на завтра и не забыть заглянуть к предпринимателю до совещания в РОВД. В конце концов, Николай не Витька и просто так из деревни не сбежит. Для очистки совести Иван завернул на пилораму, но и там хозяина не было.

– В конце концов, если икона у него, то пусть о Кольке позаботится Евфросинья! – заявил Платов спидометру мотоцикла.

Игривое настроение моментально улетучилось, когда участковый заметил, что все окна его дома празднично светятся. Он заглушил мотоцикл и начал вспоминать о том, куда задевал табельное оружие. Если выключать перед уходом свет и запирать дверь на замок было для Ивана делом обычным, то возня с «макаровым» доставляла ему много мук. Он еще томился в тягостных раздумьях, когда скрипнула рама окна и раздался задорный девичий голосок:

– Эй, Шерлок! Будешь там целую ночь сидеть или все-таки загонишь во двор свою рухлядь?

Пока Платов возился с мотоциклом, Юля болтала ногами сидя на перилах крыльца и попыхивала сигаретой. Сурово сдвинув брови, Иван остановился перед девушкой.

– Ты как мой дом нашла и как сюда забралась?

– Отвечаю по порядку: не такая уж конспиративная квартира твоя хаза и не такие уж узкие в ней форточки, чтобы я в них не пролезла! Я ведь довольно гибкая, если заметил, не то, что некоторые.

– Форточница! Завтра же в деревне твоей ноги не будет!

Иван отпер дверь, и Юля юркнула в дом первой.

– Попрошу без оскорблений, старлей! – девушка скорчила обиженную рожицу. – Не с голодухи же мне было помирать!

– Своей смертью тебе все равно не умереть, – улыбнулся участковый, увидев, что на столе стоят тарелки с салатом и аккуратно нарезанной колбасой. – А за то, что про тебя забыл – извиняюсь. Замотался совсем.