"Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель (СИ) - Суржиков Роман Евгеньевич

— Они… сжигают мертвеца? Как западники?.. — спросила Лаура в жалкой надежде. Ах, если б мертвеца!..

— Курица. Живого они жгут, — голос Джереми сел от испуга.

Лаура хотела закрыть глаза, но не могла. Глядела на жуткие эти останки, и все во дворе тоже глядели. Слуги и мастеровые, бедняки и торговцы…

— Когда человек сгорает заживо, то умирает не от жара, — зачем-то сообщил брат. — Огонь и дым заполняют легкие, и человек задыхается, а уж потом сгорает все тело.

Зачем он это сказал? Хотел успокоить сестру или похвастаться знанием? Лауре ничуть не стало легче: теперь она думала, каково это, когда в твои легкие врывается пламя.

Наконец, экипаж пробился к винтовой дороге, а по ней въехал на верхний двор.

— Простите за задержку, юные господа, — сказал монах, открыв дверцу экипажа. — Теперь путь расчищен, вы можете пройти в свои покои.

Идя к гостевому дому, Лаура думала: быстро ли разгорелся костер? Сколько минут несчастный был еще жив в огне?.. Монах заметил ее волнение и счел нужным пояснить:

— Состоялась казнь еретички и ведьмы. Она оскорбила веру черным колдовством. Его светлость лично судил ее. Тело ведьмы погибло в муках, зато ее душа вознеслась на Звезду, очищенная огнем.

— Благодарю, сударь, — выдавила Лаура.

«Всегда будь хорошей», — учила Лауру мать. Ведьма не умела быть хорошей.

Монах — его звали Клемент — проводил детей в их спальни. Комнаты оказались смежными, обе двери выходили в один коридор, где дежурила стража.

— Его преосвященство очень занят делами и примет вас позже. Я пришлю прислугу. Скоро вас пригласят к ужину.

— Вы очень добры, — ответила Лаура и сумела улыбнуться монаху.

Лакей принес багаж, прилежная служанка помогла с переодеванием и расчесала золотые кудри юной леди. Оставшись, наконец, в уединении, Лаура тут же прилипла к окну. Нужно было убедиться, что эту штуку, эту вещь сняли со столба и убрали куда-то. Ведь пока она — оно — там, Лаура не сможет ни спать, ни даже думать о чем-либо, кроме ужаса.

К счастью, из ее окна нижний двор не был виден. Взгляду открылся верхний двор, опоясанный гранитом. По галереям расхаживали часовые со спиралями на плащах, такие же стояли у многих дверей, выходящих во двор. Тут и там темнели капюшоны монахов. Смиренные братья неторопливо шли по своим делам, либо прогуливались по двору, наблюдая за всем происходящим. Двор ограждала стена, за нею был средний двор, огражденный стеною пониже, а дальше — еще один, уже недоступный глазу… Теперь Лаура не только понимала умом, но и сердцем чувствовала, насколько прав был брат. Они оказались в темнице, сбежать из которой невозможно.

Она едва успела избавиться от тошноты, как пришло время ужина. Монах Клемент проводил Лауру и Джереми в трапезную, где за столом их ждал бледный грустный мальчик.

— Его преосвященство желает познакомить вас. Юные леди Лаура и Джереми Фарвей. Юный лорд Альберт Аделия Абигайль, законный наследник герцогства Альмера.

Альберт уступал возрастом и Джереми, и Лауре, а от худобы выглядел еще моложе — как те куклы, у которых огромная голова да глазищи, а тельца почти нет. Он выдавил слова приветствия и предложил гостям разделить с ним ужин. Джереми взялся за еду (он, видимо, уже вполне оправился от ужаса), а Лауре комок не лез в горло. К счастью, лорд Альберт едва ковырял в тарелке, и Лаура сумела выдать недомогание за вежливость.

— Простите, милорд, у меня почти нет аппетита.

— У меня тоже, — вздохнул Альберт. — Это плохо. Дядя говорит: нужно есть с аппетитом…

— Наверное, вас мучает известие о гибели владыки?

— Простите, миледи?..

Альберт похлопал глазами. Его мучило, конечно, зрелище недавней казни, но Лаура сочла бестактностью упоминать такое за столом.

— Вы правы, миледи, — вмешался монах Клемент, — лорда Альберта крайне опечалила трагическая новость. Как и всех нас.

Джереми не то хохотнул, не то хрюкнул с набитым ртом. И Альберту, и Клементу это не понравилось, Лауре стало стыдно за брата, она поспешила сменить тему:

— Как прекрасно, что мозаика Светлой Агаты не пострадала от огня.

— Боги защитили ее, — кивнул Клемент. — Иного не стоило и ждать.

Лорд Альберт заговорил о мозаике и о самой Агате, потом о наступающем празднике, потом о чем угодно, лишь бы не стояла тишина. Видимо, в тиши его страхи набирали сил. Желая проявить участие, Лаура спросила, как спится Альберту. Мальчик побледнел сильнее прежнего, хотя это казалось невозможным. Промямлил:

— Боги не шлют мне сновидений, миледи. Я сплю крепко и встаю очень бодрым.

— Как я вам завидую, милорд! А меня часто терзают кошмары, но они отступают, если зажгу свечу и выпью молока с медом.

Альберт поблагодарил за рецепт, который, конечно, вряд ли пригодится, ведь он так хорошо спит каждую ночь.

После ужина стали пить чай. Для этого перешли в другую комнату, где играл клавесин.

— Дядя говорит: для души полезно послушать перед сном священную музыку…

Монотонная мелодия и горячий чай разморили всех троих, юный Альберт не сдержался и зевнул. Джереми усмехнулся:

— Милорд, вас клонит в сон от святости? Будьте спокойны: меня тоже.

Альберт быстро мотнул головой:

— Нет, милорд, что вы, это случайность.

— Просто в комнате очень душно, — Лаура тоже зевнула, прикрыв рот рукою. — А музыка удивительна! Надеюсь, завтрашним вечером мы снова услышим ее.

Когда чаепитие окончилось, Джереми предложил выйти прогуляться во дворе. Лаура удивилась:

— Разве не видишь, что я не одета?

— Ты сама жаловалась на духоту — вот и освежишься. Не волнуйся, не замерзнешь за пять минут.

Монах Клемент, конечно, вышел с ними вместе. Верхний двор Эвергарда был залит искровым светом и почти пуст. Мастеровые уже окончили работы, да и монахов не видать: из замковой часовни лился певучий речитатив — служили вечернюю. Лишь часовые все так же стерегли галереи и двери. Джереми расспросил Клемента о каждой постройке и получил ответы. Главное здание — там покои его преосвященства и прим-вассалов. Башня стражи с мостиком арбалетчиков. Часовня. Конюшня. Склад с водяной цистерной. Гостевой дом, смежный с хозяйским. Ворота в средний двор — но вам не стоит выходить, юные господа, там небезопасно из-за строительных работ… Джереми ткнул сестру под ребро: нас не отпустят даже в соседний двор, о свободе и мечтать не приходится. Но Лаура хотя бы нашла широкую бойницу, из которой хорошо были видны оба нижних двора: нельзя выйти — так хоть насладиться видом. Она вздрогнула, заметив кое-что. Там, где утром полыхал костер, теперь снова возвышался столб. Он же сгорел вместе с трупом, разве нет⁈ Но столб был на месте, даже груда поленьев под ним!

— Брат Клемент, я не могу понять… Почему все это снова здесь?..

— В назидание, миледи. Церковь Праотцов не имеет жалости к тем, кто попрал заповеди и надругался над верой. После наказания еретика немедленно возводится новый столб — как предупреждение людям.

Теперь Лаура заметила две пары цепей на столбе: одни у основания, другие — на уровне рук стоящего человека. В отличие от столба и поленьев, цепи не были новы, а чернели копотью. Святая Агата, их же сняли с покойницы!.. Лаура отвернулась, холодея. Хотела немедленно поклясться, что всей душою отдана Праматерям и никогда не нарушала заповедей, и брат — тоже (хотя последнее и было ложью). Но резкий звук отвлек ее внимание.

Двери главного здания громко распахнулись, оттуда юркнула во двор странная фигура. То был монах в балахоне, но не синем, как у Клемента, а черном. Он шел, скособочась, выставив правое плечо и отклонив левое, еще и прихрамывал на левую ногу. Потому казалось, что монаха сносит в сторону, хотя шел он прямиком через двор. Лаура поняла ошибку, когда черный человек уже приблизился к ней и явно не собирался сворачивать. Она отшатнулась, уступая дорогу, но сделала замечание:

— Сударь, осторожнее, вы чуть не сшибли меня.