Хьюстон, 2015: Мисс Неопределённость (ЛП) - Мак-Кай Майк

Затем капрал умчался к штабному «Хамви», который как раз заправляли дизтопливом из нашей цистерны, и прибежал назад с распечатанными листочками и огромным алюминиевым чемоданом.

«Это не конфискация, сэр, — заявил сержант оторопевшему Сэму: — Официально, скупка излишков у населения. Вот, у нас тут всё подсчитано, по стандартному прайс-листу, до последнего цента. Проверяйте, пожалуйста.»

«Где вы нашли у нас излишки?» — спросил Сэм.

«Как – где? Согласитесь, тысяча фунтов [около 454 кг] поваренной соли в мешках или шестьдесят три пары новеньких джинсов на семью из восьми человек – многовато.»

«Нас скоро станет десять, — сказал Сэм, — У нас – двое беременных.»

«С чем вас и поздравляю, — кивнул сержант, — Подгузники мы же не забирали? Значит, насчёт какашек – полный порядок. Ну а детские смеси… так ферма – молочная. Не пытайтесь меня убедить, детишкам молока не найдётся – с вашими-то коровами, сэр!»

«Ладно уж, — махнул рукой Сэм: — Давайте сюда ваш список наших излишков.»

Он провёл по списку пальцем, как бы сам удивляясь многообразию ассортимента противоядерного бункера: «Иш ты! Даже дизтопливо вписали.»

«А как же, сэр? — сказал капрал, распахивая зев чемодана, — Мы не грабители! У нас всё честно.»

В чемодане лежали рядками аккуратные пачки новеньких долларов.

«Всё правильно? — осведомился сержант, — С нас шестьдесят тысяч, восемьсот тридцать долларов, пятьдесят центов.»

Он привычно отсчитал шесть перетянутых банковскими бандеролями хрустящих пачек, добавил из початой пачки восемь сотенных, из пластикового пакета приложил сверху мелочь: «Получите, сэр.»

«У меня только в одном бункере было – тысяч на сто!» — сказал Сэм срывающимся голосом.

«А что я-то могу сделать, сэр? — сказал сержант, — У меня – приказ. Вы знаете, в Американской Армии есть такой старый добрый обычай: исполнять приказы. Стандартный прайс-лист. За нас считает компьютер. Зато, у меня есть кое-что, чтобы немного вас утешить. Капрал, выдайте ваучеры!»

«Слушаюсь! — рявкнул капрал и извлёк пачку цветных бумажек, немного похожих на старинные билетики в кино, — Вот, мистер Паттон. На август, и до конца года. Каждый ваучер – пять галлонов. А поскольку вы – фермеры, каждый взрослый получает по пять ваучеров в месяц.»

«Ваучеры?»

«На горючее, сэр. Бензин или дизтопливо, на выбор. Фермерам-то зашибись, а в городе выдают по одному ваучеру в месяц. Я заметил, у вас цистерна почти полная? Если сейчас горючего не надо, можете перепродать ваучеры или поменяться.»

Я прикинул в уме. Двадцать пять галлонов в месяц – это триста в год. Чуть больше, чем семь баррелей. Сколько тогда Вин Чёрч и доктор Зорин насчитали? Семь баррелей на человека – уровень Великой Депрессии! А в городе дают в пять раз меньше, то есть полтора барреля. Добро пожаловать в девятнадцатый век, дамы и господа.

Сэм вздохнул: «Ладно, давайте ваши билетики в кино, капрал. Поменяемся.»

«Распишитесь вот тут и вот тут. И ручку верните, если можно. У меня вчера шесть ручек увели – не напасёшься, — сказал капрал: — Огромное спасибо. Вот, копия закупочной ведомости – вам. С вами приятно иметь дело.»

«Спасибо за покупку, джентльмены, — грустно пошутил Сэм, — Непременно заходите к нам опять.»

Мы обнаружили Аманду Паттон сидящей на ступеньках бомбоубежища. Растрёпанная, босая, она раскачивалась из стороны в сторону и скулила, как потерявший маму слепой щенок. Хейзел и Нэт, тоже небрежно одетые, что-то переставляли на почти опустошённых полках. Единственная полка, заполненная от стены до стены туалетной бумагой и бумажными салфетками – выглядела как дурацкая шутка. Вопреки ожиданиям, солдаты не тронули запасы спиртного. Скорее всего, напитков не было в прайс-листе. Я усмехнулся, увидев, что осталось от столь оберегаемых Амандой запасов средств личной гигиены: упаковка лезвий «Шик», большая «семейная» коробка стирального порошка, четыре брусочка мыла и два тюбика «Колгейт».

Сэм присел на ступеньки рядом с женой, обняв её за плечи. «Ну, не плачь, конфетка! Это не конец света.»

«Откуда взялись эти сволочи? — скривился Кормак, — Да ещё с грузовиками!»

«А как ты думал? — сказал я: — Бах! Нефть кончилась! Автомобили встали? Ты же нефтяник, хоть и не с буровой, а с Биржи! Ладно, государственный дефолт. Прекратился импорт. Но ведь добычу внутри страны никто не отменял. Вряд ли сейчас США добывает намного меньше, чем год назад.»

«Согласен. Возможно, на проценты меньше, но никак не в разы. И что?»

«Я так думаю, Правительство послало войска установить контроль над всей нефтяной инфраструктурой: от скважин до автозаправок. В апреле, когда мы были в Хьюстоне, у полиции не хватало горючего. Ясное дело, горючее перенаправили на нужды армии. А сейчас – армия уже сама производит достаточно для своих нужд и даже щедро раздаёт излишки. Вот – нам же ваучеры дали?»

«План красивый, — согласился Кормак, — Первое: собрать в армию всех обученных. Национальную Гвардию мобилизовали. Это чтобы не шлялись где попало и не превращались в бандитов и мародёров. Второе: инфраструктура. Взять под охрану дороги, мосты, энергоснабжение, связь. Третье: горючее. Без горючего армия – бесполезна. А теперь началась четвёртая фаза: армия потихоньку устанавливает контроль над производством и распределением продовольствия. Чтобы было чего жрать, когда закончатся стратегические запасы.»

«Я уверен, концлагеря и пластиковые гробы тоже наполняются по плану, — сказал Сэм, — Только всё это фигня, ребята. Теория заговора. Я думаю, дело куда проще.»

«Проще?» — Кормак повернулся к Сэму.

«Проще! Собрались умные парни где-то в Хьюстоне. Объявили себя чрезвычайным комитетом. Послали на хрен старых пердунов из администрации. И начали, наконец, отдавать Нацгвардии, полиции, и всем прочим – разумные приказы. В Техасе есть нефть и нефтеперегонные заводы. У фермеров есть жратва. В городах умеют синтезировать аспирин и ещё не разучились шить одежду и обувь. Грузовики тоже есть, с водителями. Надо только вытащить всех из щелей и заставить что-то делать. По-моему, замечательно.»

«Тебе будто нравится, нас обобрали до нитки, Сэм», — сказал Кормак.

«Не нравится! Но я понимаю логику.»

«И в чём логика?»

«Минимизация разрывов в экономике. Конечно, я могу пысать кипятком, у меня выгребли запасы из Бункера. Зато в октябре я поеду в Джостер продавать кукурузу и масло – и покупать те же джинсы, соль, или мыло. Как результат, у меня есть чем задницу прикрыть, а у производителя джинсов – что на стол детишкам поставить. Теперь представьте, вот я сижу с шестьюдесятью парами джинсов на своей кукурузе, а в городе – голод. Спятившие с голодухи горожане мелкими группами прорываются сюда с дробовиками, и никому не достанется – ни жратвы, ни джинсов. Мы просто перестреляем друг друга нахрен.»

«Последний оставшийся в живых заберёт всю кукурузу», — сказал я.

«Ну и хрен с ним, с последним оставшимся. Посидит тут на ферме несколько лет и сдохнет от воспаления лёгких или ещё какой фигни. Одиночка – не выживет. Без работающей экономики – всем ханa.»

«В прошлом году, Сэм, ты говорил обратное.»

«Не отрицаю, Кормак. В прошлом году я дурак был. Ничто не прочищает мозги лучше, чем группа парней в камуфляжках, с «Хамви» и пулемётами. Особенно если привезли офигенный чемодан с баксами.»

«Значит, американская экономика сообщает: слух о моей смерти был сильно преувеличен», — сказал я.

Кормак усмехнулся: «У пастора Сандерса опять Армагеддон обломился. Приехали погрязшие в грехе, зато очень решительные парни, наставили двустволку. То есть пулемёт…»

«К чему это ты?» — спросил Сэм.

«Старые сплетни. Не буду пересказывать, слово давал.»

Сэм крепче обнял Аманду: «Пустой Бункер? Ну и славно! Помнишь, ты меня уговаривала снова делать сыр? Секретная тетрадка деда с инструкциями – осталась! Ну что, конфетка? Будем жить дальше?»

И мы стали жить дальше. Помимо сельскохозяйственных забот, на повестке дня была поездка к доку Дженкинсу с повторной проверкой. Мы не пошли пешком, как в прошлый раз, а с комфортом поехали на пикапе. Экономия солярки – отменилась. Док заверил нас, беременность Софи идёт нормально, взял кровь на анализ – на всякий случай.