Истинный враг - Артемис Мантикор

проекта срок. В естественных условиях этот мох тысячелетиями бы пытался переварить адамант, и размножался он так же медленно, но маны мы не жалели, а посох Рены стал настоящим спасением. Повезло, что и архидруид, и богиня трав, и целестин были в списке подходящих кандидатов для него.

Меня не оставляла мысль, что сейчас Тие, должно быть, совсем паршиво. Хорошо, что я тогда с ней провёл разговор насчёт преемственности в Ордене. Но насколько он на неё подействовал?

Фиолетовый светящийся мох дал надежду на скорое освобождение. Растение было с крайне медленным метаболизмом. Ему приходилось корнями лезть в аделит, что занимало уйму времени. Но посох Рены пришёлся здесь как нельзя кстати. Сперва я опустошил свой резерв, затем передал его Селене.

Это тоже была своего рода маленькая проверка. Рискнёт ли, зная, что некоторое время будет совсем беззащитна?

— Миса, выпусти сперва туда свет. Я попробую его тоже переработать, — сказала она и передала артефакт Альме.

Та даже не задумалась о том, что мы остаёмся с ней фактически безоружны, и сразу же выпустила через посох весь запас своих сил в виде живительного света. С магическим истощением я думал плохо, и голова знакомо кружилась, так что я не сразу понял, что Альме вообще не нужно ничего преобразовывать — она же не Мерлин, её свет и так носит аспект жизни.

Но затем, когда ослабевшая девушка выронила посох из рук, его подняла Селена и честно выложилась по полной.

Что ж, её подозрительность понятна и естественна — в её плане я должен был спуститься сюда один. И навредить ей я не мог. Но вот на Альму это не распространялось, и у неё были все шансы прибить богиню и выполнить квест.

Я солгу, если скажу, что не думал о том, как провернуть это. Ничего сложного, особенно, если она будет в таком состоянии как сейчас, почти без сил.

Но я понимал, что никогда так не поступлю. Хитрая сволочь она, всё-таки — не удивлюсь, если и мой неуместный морализм тоже продумала. Однако убивать её вот так, как крыса, в спину, при том, что она вела себя открыто и честно — я не мог.

Под таким питанием люминорис сожрал половину толщины пола локации и столкнулся с незримым барьером. Причиной моего будущего плохого настроения на очень, очень долгий срок.

Насыщенный нашей маной мох, да и любой мох, не мог пройти за барьер, так что всё это было зря. Мы просто проделали дырку в земле и упёрлись в ту же невидимую преграду. Разве что бонусом получили кучу биомассы в виде разнообразного фиолетового светящегося мха — гибрид получился на редкость красивым.

А ведь всё так хорошо начиналось…

Я освоил контроль маны за шестьдесят восемь дней. «Удивительный результат» — так заявила Селена. Может, так оно и было.

Но зато ещё шесть дней ушли на безуспешные попытки плавить что-то нашим тройным божественным светом. Температура плавления адаманта… ну, никто из нас её не знал. Может, как титан, а может — как вольфрам.

В общем, с первого, второго и третьего раза ничего вообще не получилось. Я уже был готов похоронить идею с плавлением аделита, но Альма вспомнила легенду о Чёрном Солнце. О том, как его победили в том мире, где крысиный бог был изначально.

Опустив подробности этой легенды, суть была в том, чтобы сделать большую линзу и запускать магию света через неё.

Теперь от этого трюка я уже ничего не ждал. Накачав Альму маной, мы сделали из песка локации линзу, которую усилила рунами магии природы Селена. Это устройство мы разместили над созданной ямой и пустили свои версии магии света в чистом виде. Светлый источник был у нас всех, а с контролем мы могли наконец-то все вместе бить световыми лучами.

Расчёт был на то, что свет вроде как проходит между локациями, как и температура. Так что на определённом уровне концентрации можно попробовать расплавить верхний слой аделитовой плиты над тридцать восьмым этажом.

И это был первый удачный эксперимент.

Посох Рены выручил нас, и потолок локации под нами был повержен. И реальный аделитовый, и бутафорский, стилизованный под что-то вроде мясокомбината — максимально зловещей атмосферной комнаты из металла и с каплями высохшей крови. Монстров мы не обнаружили, но вид впечатлял.

Вот только барьер от этого никуда не делся.

Я спустился на дно созданного нами колодца, встал фактически на воздух. Барьер хоть и был почти незаметен, пройти через него я не мог.

— У Мерлина, вроде бы, было возрождение через свет, задумчиво сказал я после эксперимента. — Хотя нет, толку, если свою ману на ту сторону не передать,

Когда мы немного пришли в себя, стали пробовать разные способности. Буквально всё, что только у нас было, что бы могло помочь нам покинуть Оазис. Но сама мана никак не проникала за барьер. Только косвенное воздействие без неё, вроде тепла и света.

В тот день настроение у меня достигло пика мрачности.

Альма до сих пор ходила как пришибленная после новостей о том, что она копия богини. Периодически только она снова срывалась вести беседы и споры на эту тему, но фактически всё это обсуждалось уже по десятому кругу и нового в таких разговорах не было ничего.

Селена же невозмутимо пила чай. Только рука слегка подрагивала от опустошения магического резерва.

— Я говорила, что это бессмысленно, — пожала плечами богиня, глядя на меня.

Подул сильный ветер со свежесорванной листвой, и на столе собрался исходящий паром запечёный картофель с зеленью и травяным маслом с привкусом базилика.

— Нужно подождать пересбор и повторить. Может будет какая-то другая локация…

— И что тогда? — заинтересовалась Селена.

— Возможно удастся подчинить какого-то монстра.

— Хозяином леса? На этом уровне скорее всего будут деирдре или кто-то равный им по силам. На них даже у меня власти не хватит, — вздохнула она.

— А если развивать с семечка?

— С деирдре так не сработает. У других видов… Я когда-то вырастила так моховище. Сейчас это существо примерно двадцать шестого этажа и тут уже не появляется. Ну, было весело, но бесполезно. Чего ты хочешь добиться?

— Подать весточку своим, что я жив.

— Ты не сможешь ему передать ману, не сможешь связаться растительной эмпатией. Можешь принудить развиваться. На определённом уровне силы — всё равно утратишь контроль. Но ты можешь попробовать.

Я тяжело вздохнул. Эта фраза начинает меня раздражать.

Попробовать-то могу,