Ящик Пандоры (СИ) - Уленгов Юрий

— Насолили? — на этот раз альбинос усмехнулся не так весело. — Ты это так называешь, да? Впрочем, ты молодой… Вряд ли интересуешься тем, что происходит за стенами твоего благополучного Дома, да?

Фина также замерла на краю площадки и бросила оружие. Ближе псионик не подпускал. Боится, даже в таком состоянии? Хорошо. Понять бы только, чего именно…

— Выше сраное племя преследовало нас со времен Исхода, — черты лица Кукольника заострились, сейчас, с такого расстояния, я мог видеть, что зубы, мелькающие между бледных губ, сточены на манер клыков. Выглядело это пугающе. — Они сами решают, кто достоин владеть Даром, а кто нет. Они решают, кому жить в городах, а кто обречен на изгнание или смерть. Они считают себя вершителями судеб, а такие, как я, для них… Для вас! — сделал акцент на последних словах Дудочник, — не более, чем мутанты. Уродцы, подлежащие уничтожению. И вы даже сами себе не можете признаться, что виной этому — банальный страх!

Уродцы? Мутанты? Начинаю понимать. Похоже, Дудочник — шаман. А шаманство и ведьмовство, как называют в Великих Домах самостоятельное овладение Даром — вне закона. Ну-у-у… Вероятно, этому парню и правда есть, за что ненавидеть Владеющих. Вот только мы-то тут при чем?

— Полагаю, ты понимаешь, что далеко не все Владеющие разделяют эту точку зрения? — попробовал закинуть удочку я. — И далеко не все принимают решения. Почему же все Владеющие должны отвечать за политику Совета Пяти?

— Спроси это у моих родителей и сестры! — прошипел Дудочник. — У старых работяг и новорожденной, которых убили только за то, что во мне проснулся Дар! Спроси это у сотен и тысяч убитых, замученных или вынужденных бежать в Мертвые пустоши, за границу Фронтира!

— Слушай, я понимаю, что ты…

— ЗАТКНИСЬ!!! — голову пронзило болью, в глазах потемнело, и мне показалось, что сознание меня сейчас покинет. Придя в себя, я понял, что не могу даже говорить. Замечательно, твою мать! Потянул время, ничего не скажешь!

— Я не хочу больше слушать твои лживые речи! — кажется, на губах Кукольника даже пена выступила. — Я слышал их тысячу раз. Каждый раз, когда кто-то из твоего племени валялся у меня в ногах, умоляя пощадить его, он говорил то же самое. Вы — молчали. И своим молчанием допустили это. А значит — виновны!

Ясно. Парень — псих. Впрочем, сомнений в этом не было с того момента, как я увидел, что он сделал с Райаном Крысоловом. Блин, ох и влипли же вы…

— Ты глупый, — немного успокоившись, проговорил Дудочник. — Остальные умнее. Они молчат. И потому ты умрешь последним. Ты будешь жить до тех пор, пока мои люди будут развлекаться с твоими подружками. А я — с твоими друзьями. Будешь жить и смотреть на это. Когда мы насытимся, все они составят тебе компанию, мы снимем с вас кожу, и будем до утра петь и танцевать вокруг огня, радуясь тому, что правосудие в очередной раз…

Договорить Дудочник не успел. Раздался хлопок, и голова альбиноса лопнула перезрелым арбузом, расплескивая содержимое по всей площадке.

Хороший у них тут тамада. И конкурсы интересные.

Никто из присутствующих, включая меня самого, еще не понял, что произошло, а я, вновь обретя власть над телом, уже летел на землю, подхватывая винтовку и уходя с линии возможного огня. Понятия не имею, кто грохнул психованного садиста, но, если я не хочу быть следующим, чьи мозги разлетятся красивыми брызгами, нужно действовать. Перекатившись, я встал на колено и открыл огонь. Первым умер охотник с винтовкой из свиты псионика, вторая очередь срубила его напарника. Новый перекат, уход в укрытие — работаем дальше! Высунувшись из-за угла, я прострелил башку вскинувшему арбалет аборигену и тут же перевел прицел, стреляя туда, где смазанной тенью мелькнул еще один боец противника. Фина, умничка, сориентировалась немногим позже меня, ее винтовка уже выстукивала короткое стаккато откуда-то из-за колодца. Еще один охотник, бросившийся к укрытию госпожи капитана напоролся на короткую очередь и рухнул навзничь. Отлично!

Дверь деревянного барака с треском распахнулась и в проеме показалась фигура в лохмотьях, сжимающая что-то в руках. Местный размахнулся, явно намереваясь бросить это что-то в сторону Фины, я поймал в прицел его голову и выжал спуск. Фигура, дернувшись упала назад, послышался звон бьющегося стекла, и в бараке заплясало пламя. Похоже, ублюдок собирался метнуть «коктейль Молотова». Ну, теперь кремация ему обеспечена… И не только ему, похоже.

Кто-то выпрыгнул из окна барака, я резко довернул ствол и выстрелил на движение. Есть! Еще один… Есть! Пламя уже лизало дощатую стену, еще пара минут — и огнем будет охвачен весь барак. Блин, если они сейчас, как тараканы полезут, у нас же патронов не хватит!

Однако тратить патроны мне больше не пришлось.

В темноте взревел двигатель, затрещали кусты, и на поляну выскочил большой внедорожник с кузовом. Свет мощной «люстры», смонитрованной на крыше, ударил по глазам, я зашипел и отшатнулся. И тут же солидно заговорил крупный калибр. Выглянув из-за угла, я увидел, как стоящий в кузове внедорожника пулеметчик «причесывает» пылающую постройку. Ночная тишина потонула в целой какофонии звуков. Рев огня, грохот пулемета, визг рикошетов, треск ломающихся досок и вопли несчастных, поставленных перед выбором: сгореть заживо или умереть под огнем пулемета. Та еще симфония. Я сменил магазин, вжался в стену, и лихорадочно пытался сообразить, что теперь делать. То, что у нас с неожиданными спасителями оказался общий враг, еще совсем не означало, что мы для них — друзья. Хрен поймешь, что в здешних лесах происходит…

Пулемет умолк, над поляной повисла тишина, нарушаемая только треском огня да стонами раненых. Правда, продлилась она недолго.

— Эй, вы, с винтовками! — послышался гулкий бас. — Бросайте оружие, кладите руки за голову и выходите на свет.

Это, по всей видимости, пулеметчик. Подумав немного, я решил, что отмалчиваться и играть в прятки с человеком, вооруженным таким калибром, бессмысленно, прочистил горло и отозвался:

— Выйти — не вопрос. А оружие с чего бросать?

Кажется, громила опешил.

— С того, что у меня пулемет!

— А у меня — танковая рота, два «Крокодила» и реактивный дивизион! — не сдержался я. — Так что теперь? Может, познакомимся сначала? Вы кто такие, ребят?

— Шутник, да? — после небольшой паузы отозвался явно растерянный громила. — Вот сейчас лупану на звук, посмеемся вместе! Познакомимся… Ты откуда взялся, борзый такой, а, юморист?

— Я первый спросил!

— Да ты охренел, парень? — начал было пулеметчик, но был прерван.

— Хватит, — послышался женский голос со странным, протяжным акцентом. — Мне надоело слушать этот бред. Добрый, приголубь шутника из пулемета.

Твою мать. Вот и поговорили.

— Эй-эй, тихо, выхожу! — поспешил отозваться я. — Не стреляйте!

— То-то же! — хохотнул пулеметчик. Добрый, значит… А так и не скажешь…

Я отомкнул магазин, сунул его в подсумок, и, держа винтовку за цевье на отлете, вышел на свет.

— Эй, тебе ж сказали оружие бросить! — возмутился громила. — Со слухом проблемы, что ли?

— Не хочу, — буркнул я. — Бросишь, ищи его потом…

— Подруге своей тоже скажи, чтоб выходила, — снова женский голос. Блин, да зачем же в глаза-то светить… Не видно же нихрена… — Пушку пусть держит так же, как ты. И без шуток, у нас снайпер нервный.

Я угрюмо кивнул.

— Фина, слышала? — повысил голос я. — Выходи. Ребята хорошие, они нас не обидят… Наверно. Не обидите же, да, ребят?

— Клоун, — кажется, женщина презрительно сплюнула. — Больше никого нет?

— Наших — еще трое, — не стал кочевряжиться я. — Двое — вон, на щитах, и девушка в доме.

— Ди Кхан, Торн — проверить.

Из кустов позади колодца бесшумно появились две фигуры и направились к постройке. Хм, красиво. Этих я не срисовал даже… Один — ничем не примечательный парень, в броне, шлеме и с винтовкой, а вот второй… Второй был как две капли воды похож на Ти Квая, карлика с квадратной челюстью из Пещерного города. Вот только мне очень тяжело было представить Ти Квая в боевом костюме и с внушительной пушкой в руках. Действительно интересный отряд.