Гоблин – император - Эддисон Кэтрин

— Вы не обязаны говорить с нами, если не желаете.

— Вы наша будущая Императрица, — ответил он. — Если это и обязанность, то приятная.

Ему казалось, что голос не выдал его горечи, но Дач'осмин Чередин воскликнула:

— О, черт, — и неожиданно искренне пояснила: — Мы должны извиниться перед вами, Эдрехазивар. Мы были недовольны нашим отцом и мачехой, но не должны были переносить это недовольство на вас.

— Вы все еще считаете нас глупым, — заметил Майя.

— Мы грубо заблуждались, поверив сплетням недоброжелателей, — сухо сказала Дач'осмин Чередин. — Но наш брак казался лишь обязанностью, а мы предпочитаем, чтобы нам было разрешено выбирать наши обязанности.

— Этого мы и боялись, — ответил Майя, — но, кажется, ничего уже не поделаешь.

Она кивнула.

— Примерно в том же духе мы написали нашей двоюродной бабушке Арбелан, несмотря на недовольство отца. Мы уже попросили у нее прощения, теперь просим у вас.

Склонив голову, она опустилась в глубоком реверансе, и Майя сказал:

— Конечно, вы прощены.

Она поднялась и впервые улыбнулась ему.

— На самом деле, вы должны были заставить нас просить подольше. Но мы благодарим вас.

— Лучше мы попросим вас ответить на вопрос, — попросил Майя, почувствовав прилив отваги. — Вы сказали, что написали бабушке назло отцу. Как?..

— Мы скорее смутили его, чем рассердили, — беспечно ответила Дач'осмин Чередин. Казалось ее совсем не беспокоит мнение отца. — Папа, видите ли, не… ах, он не то, чтобы не признает ее, просто не хочет поддерживать отношения. Он никогда не навещал ее и не писал, а мы с сестрами знали, что у нас есть двоюродная бабушка Арбелан только потому, что наш дедушка иногда говорил о ней. Отец был уверен, что она никогда не вернется ко двору.

— Должно быть, он считал бесполезным делать ставки на нее, — еще больше осмелел Майя.

— Да, по его мнению, она должна была выбыть из игры, и нет — мы считаем, что после смерти Императора ее положение обязательно изменилось бы. — Неожиданно на ее лице появилось ехидная улыбка. — Конечно, он не ожидал, что в вашей игре она станет… нет, не королевой, но, по крайней мере, ладьей.

— Нам нравится общество Арбелан Жасани, — пояснил Майя немного натянуто, не зная, смеется ли она над ним или своим отцом.

Ее брови взлетели.

— Вы понимаете, что она вдова вашего отца?

— Да, — ответил Майя еще более смущенно.

— Тогда Сору обязательно возненавидит вас, — сказала она и, заметив недоуменный взгляд Майи, расхохоталась. — Просим прощения, Ваше Высочество, кажется, это уже входит у нас в привычку. Дело в том, что наш отец воспитывался в семье деда Сору и стал близким другом ее отца. Они до сих пор называют друг друга «сердечными друзьями», что мы находим весьма сентиментальным и не очень умным. Их заветным желанием было заключить союз между нашими домами, так что рождение дочерей они восприняли, как проклятье похуже чумы. У нашего отца пять дочерей, хотя есть надежда, что мачеха наконец подарит ему сына. А Сору единственный ребенок своего отца, ибо он не женился снова после смерти ее матери, несмотря на настойчивые уговоры его отца, нашего отца, его матери, отца и матери жены… Итак? — Она подняла бровь. — Вам еще не надоело?

— Мы слушаем.

— Вы само терпение. Смирившись с очевидным, граф Челехел и маркиз Чередел — наша сестра даже зарифмовала эти фамилии в довольно дурных стишатах, мы не будем вас ими смущать — определили, что их дочери должны стать «сердечными подругами». — Теперь ее улыбка была острой, как лезвие ножа. — Так как мы почти ровесница Сору с разницей всего лишь в пару месяцев, а так же названы в честь ее умершей матери, эта честь была предназначена нам. Наше знакомство длилось не больше десяти минут, после чего мы ударили ее. Теперь, конечно, мы обе взрослые и можем продержаться почти час. — Майя не мог сказать, шутит ли она. — Когда она была обручена с покойным Императором, нас заставили «примириться» с ней. Но так как брак не улучшил характера Сору, отец всегда умолял нас уступать ей или хотя бы помалкивать в ее присутствии.

— Неудивительно, что вы жаждали реванша, — заключил Майя, и она снова рассмеялась.

— Нам гораздо приятнее быть любезной с Арбелан Жасани, чем с Сору Жасани. — Ее брови слегка нахмурились. — А вы, Ваше Высочество? Как вы находите наш гадюшник, называемый Унтеленейсом?

— Довольно противоречивым, — сказал Майя, прежде чем успел прикусить язык.

Впрочем, она надеялась на искренний ответ.

— Это определение подходит, — задумчиво заметила она. — Мы должны просить прощения, что очень мало знаем о вас. Как вы можете себе представить по отношению к своей собственной тете, наш отец всегда вел себя так, словно чужое несчастье заразно. Мы знаем только, что вы ребенок Ченело Жасан, и после ее смерти были отосланы куда-то в Че-Эвресар.

— В Эдономею, — уточнил Майя. — На западные болота.

— Должно быть, мрачное местечко.

— Да, — сказал он.

— И вы жили там до самой смерти отца?

— Да.

— Сколько человек жило с вами?

— Только мы сами и наш опекун. Двое слуг, один для работы в доме, другой в саду. Повариха и две горничные.

— И, наверное, иногда появлялись курьеры?

— Крайне редко, — согласился он.

— Очень мрачно, — заключила Дач'осмин Чередин.

Он не знал, что ответить, но в этот момент подошел Цевет, поклонился и взлетел на помост прежде, чем Майя успел принять деловой вид.

— Ваше Высочество. — Секретарь снова поклонился. — Дач'осмин Чередин.

— Что такое, Цевет?

Майя не смог скрыть раздражения в голосе, но Цевет развел руками, извиняясь, и ответил:

— Это Осмеррем Даниван, Ваше Высочество. Осмин Данивин говорит, что ее мать умирает. Не хотели бы вы прийти к ней?

В течение одной мучительной секунды он не мог вспомнить, кто такая Осмеррем Даниван, и почему его должна заботить ее смерть, но затем ее имя всплыло в памяти, и горе железным обручем сдавило грудь.

— Да, — сказал он. — Да, мы хотим пойти. Дач'осмин Чередин, просим извинить нас. Мы должны…

— Но куда вы собираетесь? — Спросила она. — Кто такая Осмеррем Даниван?

— Одна старая дама, она была добра к нам на похоронах нашей матери. Единственный человек из всех. У нее уже был удар, и… этого следовало ожидать, но…

— Вы обязательно должны пойти, — решительно сказала Дач'осмин Чередин. — Не беспокойтесь о нас. Вы обязательно увидите нас снова.

И с сочувственной улыбкой, которая впервые сделала ее лицо милым и добрым, она присела и спустилась с помоста. Майя не смотрел ей вслед.

— Нужно ли нам что-то сказать? — Он обвел рукой веселящийся Унтелеан. — Им всем?

— Не беспокойтесь, Ваше Высочество. Мы уже предупредили лорда Беренара и управляющего, а так же нескольких людей Великого Авара. Никто не будет обижен вашим отсутствием.

— Спасибо, — сказал Майя и вместе с Цеветом и своими нохэчареями покинул Унтелеан.

Он не был удивлен тем, что Цевет знает дорогу к апартаментам Данивада. Впрочем, Цевет знал все, и Майя был глубоко благодарен ему за это.

Осмин Данивин встретила их у двери. Она плакала, но старалась переносить свое горе с достоинством и самообладанием.

— Ваше Высочество, благодарим вас за доброту, — она не пренебрегла реверансом. — Мы не будем просить вас остаться надолго, но мама сейчас пришла в себя, и мы знаем, что… — Она прикусила губу, чтобы взять себя в руки. — Мы знаем, что она была бы очень рада вашему визиту, и мы подумали…

— Осмин Данивин. — Нужно было прекратить этот болезненный разговор. — Визит не стоит нам ничего, и если нам дается возможность отплатить добром за добро, мы рады это сделать.

— Спасибо, Ваше Высочество, — сказала она и повела его в спальню матери.

Здесь ничего не изменилось со времени последнего посещения. Разве что стало немного теплее — он был бы рад, если бы это действительно было так — и женщина на кровати казалась еще более хрупкой, совсем утонув в своих одеждах.