Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли

— Хватит пытать, пусть он потом Леоне расскажет.

— А я вот тебе скажу, почему ты встреваешь. Потому что чуешь, мы этого парня так просто не отпустим, и жалость твоя бабья некстати лезет. А я вот его тряхну, и он как миленький запоёт, где искать Эриха.

— Откуда бы ему знать!

— А ну-ка стойте! — завопил калека со стальной рукой.

Расталкивая спутников, он пробрался к Флоренцу, схватил за подбородок, грубо поднял. Пальцы, вопреки ожиданию, были не холодными, а нагретыми, как причал на солнце.

— Ха! Видите, видите? — обрадовался безрукий. — Они же на одно лицо! Вот вам и брат!

— Чудится тебе! — сердито воскликнула Ткачиха, ударив его по руке. — Совсем не похожи!

— А-а, так ты тоже это поняла, старая ты кошёлка. И скрыть хотела!

Калеки зашумели, заспорили. Кое-кто толкался. Флоренц понадеялся, уйдёт под шумок, но сделал шаг назад — и как на стену наткнулся. Завертелся, но вокруг только злые лица, глаза-щёлки, кривые рты. Его принялись толкать и тормошить.

— Так где твой брат? Сознавайся!

— Он, может, неспроста нам попался на пути! Вынюхивать послали?

— Пусть отведёт к брату!

Одна Ткачиха, как могла, пыталась его прикрыть.

— Поисками Рафаэль уже занялся! — выкрикнула она, расставив руки. — А у нас своё дело есть. Что, с дитём малым драться собрались, да ещё толпой? Прямо тут, посреди улицы?

Калеки завертели головами. И вправду, из этих высоких домов кто-то мог следить за ними. И как бы ни были они сердиты, всё-таки, видно, не хотели, чтобы кто увидал.

— Пусть ведёт к дому брата, — скомандовал тот, со стальной рукой. — Слышишь, задохлик? Если хочешь ещё пожить, делай как велено.

И так сжал плечо Флоренца, что мальчишка вскрикнул. На миг показалось, эти люди набросятся толпой и разорвут, расхватают по куску, и даже если кто глядит из окон, ничего не успеют заметить.

— Так будешь слушаться? — зарычал ему в лицо калека. — Ведёшь?

— Да, — попытался сказать мальчишка. И не расслышал собственного голоса, потому ещё кивнул.

Его вытолкали вперёд, но держали под локти так крепко, что Флоренц сам не понимал, он ли ведёт, его ли ведут. И совсем не соображал от страха, куда идти. Его спутники поняли это на втором повороте.

— Да ты нам голову морочишь? — разъярился тот, что шёл слева. — Кругами водить вздумал?

— Да я же город не знаю! Как от источника идти, помню, а где источник?.. Табличек-то нет!

— А ну, мне объясни, где нужный дом.

Флоренц рассказал, как помнил. И что дом на углу, где особняки с колоннами, и с балкона виден сад, а перед крыльцом растёт трава. Он-то знал, что Эрих не дома сейчас и туда не вернётся, а эти, может, отвлекутся, ослабят надзор, пока будут ходить по комнатам.

Его спутники поняли. Нырнули в переулок, другой, и дом возник перед глазами так быстро, как Флоренц и не ждал. Но и внутри мальчишку не оставили без присмотра, всё держали, не заботясь, ранит его стальная хватка или нет.

Всё обшарили, перевернули, а на верхнем этаже дёрнули ящик стола и заревели от радости.

— Глядите, какая добыча, ребята!

— Да тут на каждого хватит! Вот уж повеселимся!

— Точно, и Рафаэль не указ! В печёнках уже его рожа постная: «Я помню, сколько тебе давал, Тед, и не думай выпрашивать», тьфу! Сам ходит кислый и нам иного не позволяет.

— Давайте разделим, парни, а спешить не будем, а? — увещевала их Ткачиха. — Ещё не всё решено с Раздольем, неспокойно, не время туманить головы. И так неладно начали!

Кое-кто прислушался к её словам, но тех было мало. Остальные сразу откупорили расхватанные флаконы и натрясли капель на языки.

— Вы б хоть с водой развели! Вот дурни, а?

— Эх, хорошо-то как! — заявил однорукий, широко улыбаясь. — Да не ворчи ты, мать. У нас, может, только эта капля счастья в жизни и есть.

И когда мальчишку тащили по закоулкам в сторону Свалки, его спутники совсем разошлись. Хохотали, подталкивая друг друга, и даже Бруно, утратив мрачность, улыбался во весь рот. А эта Ткачиха, она вроде не была злой, прикрывала от толчков, но всё-таки не отпускала.

На одной улице, где стояли высокие дома, калеки перебили все стёкла в окнах первого этажа и веселились так, будто это смешнее некуда.

— Проклятая фабрика! — вопили они. — Скольких искалечила!

Ещё и на дверь помочились по очереди. Ткачиха, правда, не стала ждать, потащила Флоренца дальше. Там, впереди, купол пригибался к земле, темнели вагоны, а за ними виднелись очертания чего-то высокого, как гора, рыже-коричневого, искажённого кривыми стёклами. Мальчишка сразу понял: это и есть Свалка.

На одном из вагонов сидела Леона, болтая ногами. Она ловко соскользнула, когда её товарищи подошли ближе.

— Вот и мой Сиджи, — сказала она, открывая в улыбке редкие зубы. — Поедем на Свалку, как ты хотел. Кто ещё хочет навестить старый дом?

Желающих не нашлось, только Леона и ещё двое калек. Они уже были тут, а не пришли с остальными. Флоренц, вытянув шею, разглядывал через окно вагон с мягкими сиденьями, с живыми растениями у проходов, устланных коврами. Вот так красота! Но этот вагон стоял особняком, не был прицеплен к составу, а жаль. Раз уж путь лежит на Свалку, можно было хотя бы проехаться с удобством.

Мальчишку провели дальше, к двум небольшим вагонам, что стояли на рельсах, а макушками крепились к толстому стальному канату. Рельсы упирались в воротца в стене, но сейчас воротца открыли, и было видно, что наземный путь обрывается невдалеке. А дальше опоры шагали к Свалке, поддерживая канат, и были они густо оплетены колючей проволокой.

Флоренц ещё успел заглянуть в первый вагончик — не вагончик даже, а обрубок с рычагами, изогнутыми ручками и окнами с трёх сторон. Думал, поедет в нём, но его остановили грубо и втолкнули спиной вперёд в следующий вагон. Узкая дверь тут же захлопнулась перед носом, и стало темно и вонюче, как в помойном ящике. Ни окон, ни щелей тут не было.

Мальчишка решил отойти подальше. Кто знает, в самом деле, накрепко ли запираются двери? Распахнётся такая в середине пути, и всё. Пройдя на ощупь шаг-другой, обо что-то запнулся, присел, тронул руками. Сперва подумал, бросили мешок, чтобы мягче сидеть, но что-то оцарапало пальцы. Он щупал, не понимая, пока не догадался, что это зубы, и рот, и лицо — а тот, кто лежит, не возражает, что его вот так трогают. Флоренц отпрянул в ужасе, с грохотом ударившись спиной о стену, и уселся там, сжавшись в комок.

Заскрежетали механизмы, взвизгнули колёса, и вагоны поползли, дёрнулись. Мальчишку бросило вперёд, но ход тут же выровнялся. Он вновь прижался к стенке, утирая ладони, которые только что встретились с липким полом. И тут вагон будто провалился вниз.

На какое-то ужасное мгновение Флоренц подумал, что канат оборвался и они летят в пропасть. Тело, лежащее на полу, подкатилось, ударило по ногам. Дыхание перехватило, и не удалось даже закричать.

Наконец, пришло понимание, что поезд всё так же движется вперёд. Должно быть, он просто съехал с твёрдой земли и повис на тросе. Но того, кто лежал у ног, никак не удавалось отпихнуть, до того он был тяжёлый, и мальчишка чувствовал, что его вот-вот вывернет.

И тут подумалось, что это может быть Гундольф. Чуть не плача от омерзения и страха, Флоренц протянул ладони. Волосы ни длинные, ни короткие, как и у его старшего товарища. Нос... как нос, трудно понять. Бороды и усов нет, вот только щёки, кажется, круглее и мягче, и подбородок не так широк, а под ним всё колеблется, как студень...

Всё-таки его вывернуло. Он старался отвернуться в угол и одновременно утереть о чужую одежду пальцы, которые во что-то погрузились и измазались, а в это время нутро стремилось наружу. И когда узкая дверца открылась, слепя, Флоренцу всё ещё не стало лучше.

Но он смог обернуться и понять с облегчением: не Гундольф. И разглядел ещё одну дверь — почти весь пол в этом вагоне был створкой, распахивающейся вниз, наружу. Если бы заметил раньше, точно бы помер ещё в начале пути.