Конструктор живых систем: На пути к цели (СИ) - Птица Алексей

— Давайте купон. Ели-за-ве-та! — нараспев крикнула дочь мадам, с любопытством вертя в руках письмо.

Махоркин удовлетворённо улыбнулся, он всё правильно рассчитал. Обычного курьера приняли бы, выслушали, взяли письмо, прочитали, а что станет дальше с этим письмом и пожеланием в нём — неизвестно. Он изучил досье на эту семью, так что, понимал, с кем имеет дело, потому, собственно, ему и поручили эту задачу, вкратце проинформировав о содержание письма, дабы действие имело результат, причем, сугубо положительный.

На крик матери из соседней комнаты выглянула привлекательная молодая девушка.

— Лизонька⁈ Тебе письмо пришло из военного министерства, читай быстрее, если стоящее, то нам скидку дадут на покупку швейной машинки. Вот отец-то обрадуется.

— А почему из военного министерства и при чём тут я? — удивилась Лиза, обратившись к Махоркину.

— Не знаю, барышня. Я всего лишь курьер и коммивояжёр. Вы прочитайте и всё узнаете.

Елизавета нерешительно глянула на мать, взяла в руки конверт и вскрыла его ножницами. Достав письмо, она внимательно прочитала его, и растерявшись, отдала матери. Жадно схватив листок, мадам Синегреева быстро пробежала его глазами, и у неё поползли вверх брови от несказанного удивления.

— Это чегой-то? Барон Дегтярёв попал в госпиталь, в результате нападения на военно-полевой лагерь, и находится там на излечении. А мы-то тут при чём? И чего Лизка туда попрётся? С какой это радости? Она ему не жена, и не невеста, и вообще, нам за благотворительность ни денег не заплатят, ни льгот никаких не прибавят. Не согласные мы!

— Гм, насколько меня проинформировали, барон Дегтярёв встречался с вашей дочерью, о чём упомянул в анкете при поступлении в военно-полевой лагерь, а военное ведомство рассылает всем уведомления о тех, кто пострадал в результате данного теракта. Это общепринятая практика, поэтому вы вольны посетить его или нет, если он вам никто.

— Так Лиза ему даже не невеста! И встречались они всего пару раз, и всё, и вообще, мы никому ничего не должны! — раскипятилась мадам Синегреева.

— Оу, простите, я этого не знал. Дело в том, что барон Дегтярёв сирота, поэтому данное уведомление пришло только к вам, прошу простить меня, это чистая формальность. Вы ведь понимаете, что военное министерство не может игнорировать приказ императора и должно выполнить всё в точности, вот оно и разослало письма всем, кто хоть как-то имеет отношение к пострадавшим. Работа прежде всего!

Мадам Синегреева поджала губы, а Лиза готова была расплакаться и пребывала в лёгком шоке. Махоркин понял, что несколько переоценил эту семью, и толку в таком деле ждать напрасно, но в данном случае он сделал всё, что мог, или почти всё.

— Хорошо, раз вы не хотите его посетить, то прошу расписаться в получении сего письма и сделать на нём отметку вашей рукой, что не имеете к нему никакого отношения. Это для отчётности, ну и купон на двадцатипроцентную скидку на покупку швейной машины, что субсидирует военное министерство, я вам больше не предлагаю.

— Двадцать процентов, это сколько?

— Гм, — Махоркин сделал вид, что пересчитывает в уме сумму, хотя он знал её наизусть, — та модель, что я вам предлагаю со скидкой в целых двадцать процентов! — тут Махоркин сделал многозначительную паузу, заманчиво смотря на мадам, и, убедившись, что глупая рыбка заглотила крючок наживы достаточно глубоко, продолжил, — является модернизированной моделью с редуктором из настоящей тевтонской латуни, её выступающие части хромированы отборным хромом, добываемым в заморских колониях Тевтонской Восточной Африки. Она стоит ровно триста злотых, а скидка будет целых шестьдесят злотых, мадам. Представляете! То есть, вам покупка обойдётся ровно в двести сорок злотых, и если у вас нет такой суммы, то вы можете её купить в рассрочку на год, заплатив единовременно сто злотых, а оставшиеся сто сорок злотых станете выплачивать каждый месяц по двенадцать злотых.

Мадам Синегреева быстро пересчитала всю сумму в уме и тут же возмутилась.

— Но позвольте! Вы берёте сверху за каждый месяц ещё целых тридцать четыре гроша!

— Мадам, но так это же рассрочка, и данные тридцать четыре гроша, как вы справедливо заметили, являются небольшой компенсацией. И не забывайте, что вы получаете в самом начале аж двадцать процентов скидки. Поверьте, это очень много!

— Я знаю, — отрезала мадам Синегреева, — и что мы должны сделать, чтобы её получить?

— Отправить свою дочь посетить барона Дегтярёва в госпитале.

— Я сама могу сходить.

— Вам или вашему мужу там делать нечего, и вас не пропустят. Поддержать юного героя может только ваша дочь, и то недолго, и на расстоянии. Достаточно того, что она просто придёт и постоит под окнами здания. Это нетрудно, и не будет стоить вам ни гроша.

— Как же, как же, — не сдавалась мадам, — а стоимость проезда?

Венедикт Махоркин очень часто сталкивался с людьми скупыми, а иногда и просто жадными, но сейчас он просто выпучил глаза, удивляясь такой запредельной скаредности, и не сразу нашёлся, что ответить.

— Гм, и сколько, вы думаете, стоит проезд? Я могу вам вручить один злотый, от лица военного министерства, если вы мне напишите расписку и, прошу вас не забывать, что барон показал себя с самой лучшей стороны, и долг каждого гражданина помочь своим защитникам!

— Мы его туда не посылали, и он не нас защищал! Вообще, не понимаю, зачем нам нужна армия, они столько денег берут, ужас просто! И Лиза с ним встретилась пару раз, и всё, и речь о женитьбе не шла. И вообще, если Лизе ехать, то не на простом извозчике, а на машине, чтобы соответствовать, а то, как она появится там на обычном извозчике, да её ещё и не пустят. Зачем тогда ехать? А вот на машине если ехать, то стоит такая поездка не злотый, а целых два, да ещё за обратную дорогу нужно заплатить, а если передать передачу, то на какие деньги её покупать?

Венедикт молча пожал плечами, давать больше одного злотого жадной мадам он не собирался. Такого поручения ему не давали, а спорить с жадной женщиной не только бесполезно, но и смешно, а выставлять себя в смешном свете он не собирался.

— Увы, мадам, тогда я пожелаю вам всего хорошего, и прошу оставить мне расписку о данном письме. Да, вы всегда можете рассчитывать на скидку, в будущем, в нашем замечательном магазине «Зингер», что на Литейном проспекте, 52.

Махоркин водрузил на голову свой котелок, поправил большим пальцем правой руки пышные чёрные усы и собирался уже окончательно откланяться, когда в разговор резко вмешалась Лиза, до этого молчавшая, и то и дело переводившая взгляд то на него, то на мать.

— Мама, барон Дегтярёв страдает, он ранен, я должна поехать и навестить его!

— У тебя есть деньги, милочка?

— Нет, но мне хватит и одного злотого, чтобы съездить туда и обратно.

— Нечего тебе там тогда делать! Выздоровеет, явится.

— Но, мама, он же барон и…

— И что? Много тут таких баронов ходит по Павлограду, а твой отец богатый.

— Мама, Дегтярёв тоже богат, он водил меня в кафе и…

— И занимал деньги у других, чтобы пустить пыль в глаза молоденькой девице, меня даже не пригласил вместе с тобой, пожадничал на мать своей будущей невесты. Я уже тогда поняла, что он за человек!

— Мама, но он же всех нас спас от гибели! — не выдержала Лиза и предъявила матери свой последний аргумент.

Мадам хотела в пылу спора что-то сказать в ответ и заткнуть рот глупой дочери, что пререкалась с ней на глазах у курьера, но тут она вспомнила тот день, осеклась, изменилась в лице и, резко повернувшись, вышла, бросив уже через плечо.

— Делай, как знаешь.

Махоркин только подивился такой неожиданной смене настроения мадам Синегреевой и понял, что на то имелись важные причины, и барон Дегтярёв действительно их спас. Хотя, окажись он на его месте, крепко бы подумал, стоит ли оно того или нет.

— Дайте мне злотый, и я дам вам расписку, и купон на двадцати процентную скидку тоже давайте.

— Вы поедете?