Гоблин – император - Эддисон Кэтрин

— По сути, да, Ваше Высочество.

— И только эта гора подходила для их варварских обрядов? — Решил уточнить Пашавар.

— Это не просто гора, — Майя даже не мог представить, что сможет говорить с лордом Пашаваром так решительно и резко. — Для степных народов это место не менее священно, чем Улимер в Сето и наши гробницы в Унтеленейсе для нас.

— Замечание принято, — с кислым видом согласился Пашавар.

— Но если это правда, — спросил Майя, — почему мы до сих пор не вернули им их улимер?

Все присутствующие в ужасе уставились на него.

— Ваше Высочество, — Ортема явно подбирал слова, чтобы они не прозвучали грубо или оскорбительно, — это не так просто.

Пашавар, незаинтересованный в дипломатии, спросил напрямую:

— Вы готовы были бы признать поражение в войне, которая унесла тысячи жизней ваших подданных?

— Но война ведется в интересах живых, — возразил Майя.

— Покойный Император, ваш отец, приложил все усилия для достижения мира, — вмешался Лантавел. — Но варвары отказались.

— Да, — сказал Майя, — а эти усилия прилагал нынешний Свидетель по иностранным делам или предыдущий?

Последовало ужасное, но недолгое молчание, прежде чем Ортема откашлялся.

— Ваше Высочество, если мы просто уступим Назморхатвер, они будут нападать на наши беззащитные земли, как делали это раньше, до того, как был построен Анмуртелеан, а ваши верные подданные заслуживают защиты.

Майя не успел ответить, потому что прозвучал мягкий, но решительный голос Дач'осмин Лантевин:

— Мы считаем, что это обсуждение больше подходит для Мишентелеана или Вервентелеана, чем для нашей столовой.

— Вы правы, — согласился Майя. — Мы просим прощения.

Последовало еще одно неловкое молчание, напомнившее Майе, что Императоры не извиняются, а потом в разговор отважно вступила Меррем Ортема:

— Мы дочь мэра города Воренжессара, который стоит на границе бесплодных земель. Мы помним рассказы наших бабушек о набегах дикарей из Эвриссеи, и мы заверяем Ваше Высочество, что для людей Воренжессара не было бедствия, равного этому.

— Спасибо, Меррем Ортема, — сказал Майя. — Это трудный вопрос, и мы должны тщательно обдумать его. — Но она дала ему возможность перевести разговор на более безопасную тему. — Но тогда получается, что ваш город старше Эзхо?

— О, да, Ваше Высочество. — Она показала в улыбке длинные острые клыки, совсем как у ведьмака в рассказе Ортемы. — И наш Дом и семья матери веками жили в бесплодных землях. Люди селились там всегда, даже до того, как было обнаружено золото и пришли эльфы. Просто сейчас там стало больше городов.

Золотая лихорадка в Эзхо стала темой беседы до конца ужина; даже Осмеррем Пашаван подобрела достаточно, чтобы рассказать историю одного из братьев своей бабушки, который отправился на север в поисках золота, а обнаружил горячие минеральные источники в долине Диано, которые обогатили его больше, чем золотая жила.

— Даже будучи старым человеком, он при каждой возможности отправлялся в экспедицию, но золота так и не нашел.

— Наша мать ездила в Диано на воды, — заметила Дач'осмин Лантевин. — Они не вылечили ее, но почти избавили от болей, за что мы всегда будем благодарны вашему деду.

Майя спросил себя, помогли бы целебные источники его матери, и утратил нить беседы в попытке подавить безмолвный гнев на отца, который так и не разрешил Ченело ту поездку. Его внимание привлек вопрос Лантевела:

— Ваше Высочество, мы правильно поняли, что вы остановили переговоры о браке эрцгерцогини Ведеро?

Майя передернул ушами, в результате чего тихо и нежно зазвенели его серебряные и нефритовые серьги.

— Наша сестра в трауре.

— Но вы разорвали соглашение с Тетимада, а оно, как мы слышали, было близко к завершению.

— Доверяете ли вы своим источникам, Лантевел? — Спросил Пашавар, и Лантевел уверенно кивнул.

— Но все-таки, — сказал он, — не кажется ли вам, Ваше Высочество, что переговоры неизбежно придется начинать заново и, очень вероятно, с менее выгодной позиции.

— Мы не видим ничего выгодного в нашем текущем положении. И наша сестра не желает вступать в брак.

Он мысленно выругал вино, когда заметил, с каким вниманием все присутствующие уставились на него.

— Для женщины благородной крови, — резко заметила Осмеррем Пашаван, — брак не является вопросом собственного выбора. Эрцгерцогиня это знает.

— Так же как знала и наша мать, — сказал Майя. — Мы считаем, что для начала будет достаточно заключить наш собственный брак.

— Лучше бы вы поискали Императрицу в более традиционном Доме, — ответила Осмеррем Пашаван. — Девочки Чередада придерживаются таких же нелепых понятий, как и ваша сестра.

— Мы не находим понятия нашей сестры нелепыми, — возразил Майя. Он сделал глубокий вдох, пытаясь развеять алую пелену ярости перед глазами. Осмерем Пашаван не выглядела особой чувствительной, но он боялся испугать Меррем Ортему. — В отличие от вас, мы не считаем брак единственным предназначением женщины.

— Это спорный вопрос, — задумчиво протянул Лантевел. — Как и вопрос о том, чем же может заниматься женщина, если она по каким-либо причинам не нашла себе мужа.

Он выразительно посмотрел в сторону Дач'осмин Лантевин.

— Женщинам, не имеющим детей в браке, так же трудно найти себе занятие, — сказала она. — Ведь их больше ничему не учили.

— Все женщины имеют обязанности, — отрезала Осмеррем Пашаван, хотя предательски порозовевшие кончики ее ушей показывали, что она вовсе не хотела поразить больное место Лантевада.

— Но чем же определяются границы этих обязанностей? — В голосе Дач'осмин Лантевин звучала вежливая настойчивость. — Не все женщины обладают талантом в воспитании детей. Зачем принуждать их к тому, на что они не способны?

— Мы и понятия не имели, что вы настолько дальновидны, — кисло заметила Осмеррем Пашаван.

Ее «дальновидны» прозвучало почти как оскорбление.

— У нас было достаточно времени, чтобы рассмотреть этот вопрос, — сказала Дач'осмин Лантевин.

Было ясно, что она не собирается капитулировать, и все почувствовали облегчение, когда при смене блюда разговор перешел на пустяки.

На десерт был подан анвернельский торт со специями, и среди довольного сопения Майя наконец решился затронуть тему моста. Как он и ожидал, Пашавар немедленно ощетинился, но при этом совершенно неожиданно высказался о мосте как о «воздушном замке Варенечибела».

— Он не принесет ничего, кроме огромных расходов.

— Мы не знали, что наш отец был заинтересован в строительстве моста.

— Ах, да, — сказал Лантевел, — он считал, если не будет найден способ соединить восток и запад, Этуверац неминуемо распадется. Наверное, он не мог не замечать, что Истандаарта всегда будет нашим слабым местом, если не будет найден способ преодолеть ее.

— Это правда, — согласился Пашавар, — но это не оправдывает всех сумасшедших, одолевающих правительство своими безумными изобретениями.

— Мы разговаривали с джентльменом из Гильдии часовщиков, — сказал Майя. — Он не показался нам безумным.

— Неужели? — Удивился Пашавар, и Майя напрягся. Но Пашавар не выглядел недовольным. — Мы считали вас слишком правильным и послушным для хорошего правителя, но возможно, были неправы.

— Но вы же Свидетель Справедливости! — Запротестовал Майя, и все рассмеялись.

— Мы сказали «Правило», а не «Закон», — едко возразил Пашавар. — существенная разница, Ваше Высочество. — Император, который нарушает законы, опасен, как бешеная собака, но Император, не нарушающий правила, почти так же плох, потому что он никогда не сможет определить, когда пришло время изменить закон.

— Мы понимаем, — сказал Майя, хотя был не совсем в этом уверен.

— Мы не оправдываем привычку и лень.

— Ведь это чревато разрушительными последствиями, — чопорно поддакнул Майя, что снова заставило всех присутствующих рассмеяться.

— Итак, — продолжал Пашавар, — вы разговаривали с часовщиком. Мы полагаем, вы желаете, чтобы теперь его выслушал Коражас.