Поручик (СИ) - Капба Евгений Адгурович

Лошаденка резво бежала по загаженной конским навозом и мусором мостовой. Столица, так поразившая меня обилием жизни, красок, веселых людей, теперь производила тягостное впечатление. Больше всего она напоминала прифронтовой город накануне сдачи его неприятелю.

Я оплатил дорогу и зашагал к знакомой двери подъезда. Сколько раз я отворял ее? Тысячу? Две? Пришлось в свое время побегать… Навстречу мне вышла знакомая молодая семья – у отца семейста, служащего, половину лица скрывал огромный синяк, женщина куталась в ветхий платок. Только малчишки были все такими же веселыми – скатились по перилам крыльца и побежали во двор.

Мы поднялись по лестнице, которую я в очередной раз проклял, и я позвонил в дверь. Вместо таблички с именем владельца торчали четыре гвоздика без шляпок.

Дверь открыла Настенька- на ее лице застыло испуганное выражение. Когда она узнала меня – тут же улыбнулась:

– Господин поручик? Это вы? Проходите, проходите!

А потом она увидела моего спутника и попятилась.

– Что там? – Арис, ну надо же!

Никогда бы не подумал, что этот особист способен на такую собачью преданность! С другой стороны – что я о нем знаю, если по хорошему? Дурацкая привычка судить о людях исходя из собственных впечатлений…

– Поручик? А это… – особист также попятился.

– Да пропустите нас наконец! – я отодвинул рукой Ариса и мы прошли. – Где Его Высочество? Как он?

– Плох… – вздохнула Настенька. – Как удар у него случился, так из кресла, почитай, не встает…

Принц скрипнул зубами.

– Проводите нас?

Мы прошли в кабинет Артура Николаевича. В квартире витал тот самый, старческий дух болезни, от которого хочется бежать на все четыре стороны. Дверь открылась и я вошел первый.

– Ваше превосходительство, разрешите доложить – ваше приказание выполнено!

Следом за мной в комнату шагнул наследник.

Регент сидел в своем кресле, в какой-то пижаме, веки его были полуприкрыты и казалось, что он вообще нас не слышит. Он медленно повернул голову в нашу сторону, широко раскрыл глаза, зрачки его расширились…

– Поручик! Здесь!?

– Ваше приказание выполнено, ваше превосходительство! – повторил я, пытаясь не расплакаться.

– Что-о?

Наконец он разглядел моего спутника.

– Господи-ты-Боже-мой! – на одном дыханьи выпалил он, крепко взялся руками за подлокотники, напрягся и встал.

Артур Николаевич сделал несколько шагов в нашу сторону, и с каждой секундой его движения становились всё увереннее, спина распрямлялась, а взгляд обретал ясность. Он подошел к принцу и крепко сжал его руку.

– Как же я, черт возьми, рад тебя видеть! – они коротко обнялись. Регент осмотрел себя и недовольно фыркнул: – Мне нужно привести себя в порядок! А вы – действуйте. Помогу чем смогу, но время дорого… Слишком много мы его потеряли, слишком много! Вперед, вперед! Настало время молодых!

Легко ему было говорить – вперед! Я, например, очень смутно себе представлял, что вообще можно предприянять. Я должен был доставить наследника к Регенту – я это сделал. Мне хотелось просто рухнуть на кровать в своей каморке и проваляться так трое суток, но – это был еще не конец.

– Дураком чувствую себя в этом наряде, поручик. Есть во что переодеться? – это были первые слова от него за полдня.

– У меня только хаки, – развел руками я.

– Пусть будет хаки, почему нет? – кивнул наследник. – И рост у нас вроде почти одинаковый…

У меня тут были два запасных комплекта формы – полевая и парадная. Конечно, принцу я отдал парадный мундир.

Рост действительно был один, а вот в плечах он был пошире. Золотые погоны были аккуратно откреплены и переданы мне, фуражка – тоже. Он вообще снял все знаки различия, но и в этом довольно простом пехотном мундире смотрелся гораздо представительнее чем я – при погонах и крестах.

– Куда теперь? – спросил он.

– Есть только одно место, где я могу быть уверен в людях на все сто процентов, – ответил я.

Седьмая штурмовая дивизия квартировала на окраине столицы – как раз там, где Центральный проспект превращался в шоссе. Временно исполняющим обязанности ее командира был полковник Бероев. И, завидев меня на контрольно-пропускном пункте, он пришел в ошеломленное состояние души. А когда увидел, кто выпрыгнул из пролетки следом за мной – кажется, начал терять рассудок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Поручик, мать твою, это же, мать его…

– Мать его я бы трогать не стал, господин полковник, но в остальном вы абсолютно правы. Соберите людей на плацу?

– Слушаюсь! – вытянулся во фрунт он. А потом опомнился: – Тьфу, ты черт…

Плюнул, и пошел собирать людей.

Дивизия сохранила боеспособность – здесь были собраны обстрелянные, проверенные фронтовые части. Дислокация у столицы в течение последних трех месяцев – как раз после взятия Свальбарда – была своего рода наградой за безупречную службу. Патрули, частые увольнительные, хорошее питание и дополнительное денежное довольствие – солдаты оценили это по достоинству. Я видел на плацу знакомые лица – ребят из своей роты, офицеров из соседних частей. Конечно, наши вернулись со Свальбарда раньше – это на дирижаблях-то… Мерзавец Стеценко помахал мне ручкой и оскалился. Скучал я по нему!

Когда дивизия была построена, на помост поднялся наследник. Он скинул гражданское пальто и шляпу и остался в пехотном мундире и с непокрытой головой. По рядам солдат раздался слитный вздох. Он был очень похож на своего отца и еще больше – на своего деда. Высокий, плечистый, ясноглазый.

– Солдаты! Офицеры! Братья! – прозвенел его голос. – Я – ваш Император! Кто верит в меня – за мной!

И, спрыгнув с помоста, молча пошел к воротам части. Сломав строй, солдаты единым порывом кинулись за ним, и шли, оставив дистанцию примерно в два шага, радостно переговариваясь. Я, растолкав толпу локтями, оказался рядом с ним:

– Куда идем, Ваше Величество?

Он усмехнулся.

– Занимать трон предков, поручик. Делай что должно, и будь что будет, а?

За нашей спиной звонкий голос запел песню. Это был Лемешев – я давно не слышал, как он запевает. Вообще, мало кто пел в Империи песни последние пару лет. Разве что преторианцы.

Забота у нас простая, Забота наша такая…

Один, два, десять, пятьдесят голосов подхватили:

Жила бы страна родная, И нету других забот!

Мы шли по центральному проспекту, по загаженной мусором проезжей части, и всё больше людей присоединялись к нам, растревоженные солдатской песней, слушали, что говорили им бойцы, пытались высмотреть Императора и светлели лицом, лишь увидев его каштановую шевелюру и блеск ясных глаз.

И снег, и ветер, И звёзд ночной полёт… Меня мое сердце В тревожную даль зовёт.

Вдруг поперек проспекта выехала целая колонная грузовиков, из которых начали выпрыгивать преторианцы в черных мундирах. Они перехватывали винтовки поудобнее, скалили зубы и щурились. Впереди стоял Арис.

Офицеры-пехотинцы окружили Императора, готовясь защищать его ценой собственной жизни, если потребуется. Здесь был и Бероев, и Вишневецкий, и многие другие, незнакомые мне люди в пехотном хаки и с золотыми погонами на плечах. Даже Стеценко мрачно сжал в зубах папиросу, глядя на особиста и преторианцев.

Вдруг Арис улыбнулся и подхватил песню, а следом рыкнули луженые глотки преторианцев, которые становились рядом с нами, плечом к плечу и обтекая грузовики, толпа солдат пошла дальше.

Пока я ходить умею, Пока глядеть я умею, Пока я дышать умею, Я буду идти вперёд! Не думай, что всё пропели, Что бури все отгремели. Готовься к великой цели, А слава тебя найдёт!