Воин в осаде (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Из Распутина как будто выпустили весь воздух. Здоровяк шлепнулся задницей на траву там, где стоял, смешно хлопая ресницами.

— Друг мой, если позволишь себя так называть дальше, — выдохнул я вместе с дымом, — Я могу быть сейчас лишь максимально прагматичным. Времени виниться, оплакивать погибших, мстить за них, терзаться сомнениями… такой роскоши у меня нет. Вспомни, что здесь идёт война. Ты, с остальными студентами скоро улетишь, забудешь этот проклятый островок как страшный сон, а я останусь тут. С жалкой горсткой наемников, без единого верного лично мне человека. С женой, которая вовсю стремится забеременеть. Знаешь, почему я не замечаю исколотые резиновые изделия, коими предохраняются от нежелательной беременности? Не красней, Евгений, ты уже взрослый. Я их не замечаю, потому что весьма высоки шансы, что если Рейко забеременеет, то она захочет уйти подальше от всего этого. Я смогу обеспечить ей безопасное место для жизни очень и очень далеко отсюда. И останусь один. Со всеми этими волшебниками, китайцами, демократами, идиотом-даймё, попавшим в собственноручно сделанную ловушку, с Иными и даже с чертовыми обезьянами, захватившими четверть моего личного домена. Просто остальных врагов я тебе уже сказал. Поэтому, извини, но я не могу сейчас позволить себе товарищеское сочувствие…

А затем я получил в лицо здоровенной грязной подошвой. Так, что улетел назад на несколько метров, раскорячившись в воздухе. Пока вставал, княжич неторопливо пёр на меня, показательно похрустывая костяшками пальцев и злобно ухмыляясь.

— Дал бы тебе в морду с руки, — предвкушающе объяснил он, — Да ты бы это воспринял как виру. А вот с ноги — не простишь, да?

— Ой не прощу, — согласился я, вставая на ноги и вытирая побежавшую из сломанного носа кровь, — Ой не прощу…

Мутузились мы минут десять. Никаких финтов, никаких заломов и захватов. Чистый мордобой на выносливость, удары, от которых с гудящей головой пытаешься собрать остатки мыслей, сгруппироваться, а затем, выгадав определенный момент, отправить уже противника ходить кругами и приходить в себя. Без добивающих, без пинков, никаких серий. Я — тебе, ты — мне. С размаху, от души, до хруста собственных мышц и сухожилий.

— Вот теперь ифи…, - невнятно прозвучало от лежащего на траве княжича, — Объяфляй, Алёфа, фвои фойны…

— Фам фурак…, - вяло огрызнулся я, направляясь в крепость. Там, где Рейко, там и наша аптечка, в которой есть средства для экстренного снятия опухолей. А этот… этот пусть дальше целится из «Кагуры» своими глазами-щелками.

В принципе, ничья. Правда, если бы я так не летал после каждого удара, наносимого с избыточной и от того рассеивающейся без толку силой, то Распутин бы победил с разгромным счетом.

***

— Ты убил мою дочь.

Сухие слова, сухая констатация факта. Маркиз Томас Коул, Лорд Зеркал, не показывал своих эмоций несмотря на то, что зеркало мне демонстрировало — это далеко не первый вызов с его стороны. Призывы маркиза к разговору начались со вчерашнего вечера и продолжались до сих пор.

— Могу понять, что заставило вас так думать, маркиз, — выдохнул я, чувствуя, как отеки на лице уменьшаются с каждой секундой, — Но не буду эту информацию подтверждать. Или разубеждать вас в обратном. То, что вы на пустом месте стали моим врагом, предали свои же собственные уверения в дружбе… это я могу простить и понять. А вот обращение к лорду на «ты» …

— Я тоже не могу понять, как у тебя рука поднялась убить ту, что предала семью ради тебя, — Томас, которого я всегда знал как улыбчивого и доброго семьянина, вечно пропадающего недалеко от собственного дома в исследованиях Зазеркалья, теперь выглядел совершенно иначе. Бесстрастное лицо, ровный голос… машина, а не человек.

— Вы не только невежа, лорд Томас Коул, вы еще и лжец, — поставил я диагноз, теряя интерес к разговору, — Вам никогда не хватало духа пойти по стопам собственных сыновей, заблудившихся в том, что вы зовете собственным доменом. Поэтому вы решили, что те, кто будут расследовать мою смерть, вас казнят? Зачем, если вы и так взаперти, да еще, к тому же, полезны?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Роберт просто хочет от тебя избавиться, — прошептал тот, кто когда-то был человеком, являющийся теперь сущностью, принадлежащей совершенно иному измерению, — А я… я теперь хочу сделать твой конец интересным для себя зрелищем, мальчик. Ты и твой демон были мне интересны как инструмент, способный изменить Зазеркалье, но сейчас…

Ах вот в чем дело. Теплота встреч, доверительные разговоры, шутливое «подсовывание» мне своих дочерей… хоть одной, хоть всех скопом. Обещание свободы и вечности, безопасной гавани в черно-белом мире. Всё это было нужно для того, чтобы глупый четвертый сын Эмберхартов принес маркизу Коулу демона. Кого-то, обладающего совершенно иным восприятием мира, иной энергетикой, иными возможностями. А самое главное и интересное — кого-то полноценно разумного. Не ту тупую, преданную, но чрезвычайно ограниченную ледяную тварь, что заседает в Роберте, а полностью развитое существо. Браво, маркиз.

— Миранда Коул жива, — выдал я самую кровожадную усмешку, которую только мог, — Она очень слаба, маркиз. Сильное энергетическое истощение, серьезный сенсорный шок, но… ничего такого, с чем бы не справились покой, уход и свежий лесной воздух. Запахи леса сейчас одна из основных наших проблем. Мы не можем их как-то от неё изолиро…

— Ты лжёшь!!

Хороший выкрик. Громкий, эмоциональный.

— Я Лорд Тишины, маркиз Коул. Знаете, что делает Тишина? Она диктует всему, что находится вокруг меня законы измерения, в котором я нахожусь. Если можно за секунду выбить из Эмберхарта демона, если можно сделать Мура обычным человеком, если великий алхимик в моем присутствии может трансмутировать лишь вино в мочу, то как вы думаете, что будет с кем-то из черно-белого семейства Коул?

— Ты лжёшь…

— Может быть. А может и нет. Знаете, мне не так сложно показать вам Миранду, она лежит всего лишь в трех километрах от места, где мы ведем беседу. Я могу взять зеркало подмышку и через каких-то полчаса вы смогли бы увидеть дочь. Вырвавшуюся из смертельной и сводящей с ума ловушки, которую вы много-много лет зовёте домом. Но этого я, конечно, не сделаю.

— Эмберхарт…

— Вынужден откланяться, маркиз. Не подумайте ничего дурного, я вовсе не планирую вас как-то шантажировать этим фактом. И уж точно не собираюсь скрывать от вас дочь. В самое ближайшее время, если мы выживем, я настойчиво попрошу её передать вам привет лично. Так что вы… ничего не теряете. Конечно, кроме здравого смысла и спокойствия в дальнейшей жизни, ведь я, как бывший друг семейства Коул, не унижусь до того, чтобы оскорбить вас хоть каким-то предложением мира, союза… сделки.

— Эмберхарт!!!

— Всего хорошего, маркиз Коул, — улыбнулся я, — Надеюсь, мы будем достойными врагами.

— Эмб…

Я прервал связь. Минус один. Поверил он или нет, но я дам Коулу повариться два-три дня в раздумьях. А потом его милая дочка передаст папе привет. Если это не сведет маркиза с ума, то сведут те, перед кем он не сможет скрыть нашего разговора. Его собственная семья и немногочисленное окружение. Вырваться из Зазеркалья… любой из членов самого несчастного Древнего Рода пойдет на всё ради этого. Даже та же Миранда бы перестреляла всех своих родственников, сделай я ей такое предложение. Коротать вечность среди книг и безделья лишь на первый взгляд может быть раем. Забери из этого рая краски, забери события, забери мир — и ты получишь ад. Особенный, совершенно неизвестный и неимоверно скучный ад из всех оттенков двух цветов, пугающий неизвестностью вопроса — а куда потом отправится твоя душа, если ты умрёшь в Зазеркалье?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Перед следующим разговором я выкурил пару сигарет, ожидая, пока лицо окончательно не вернется в свои нормальные размеры. Синяки, ушибы и ссадины от кулаков Распутина — ерунда, я носил куда большее количество шрамов, выглядевших намного хуже. А вот опухшим лицом войну объявлять — это моветон.

Казалось, Роберт ждал другого абонента, так как его лицо в зеркале появилось моментально, стоило мне сделать вызов. Мы взглянули друг другу в глаза. Два смуглых, худых и жестоких ублюдка, идущие на всё ради своих целей. Одна кровь, одно воспитание, одна фамилия.