Серая сталь (СИ) - Земляной Андрей Борисович

С князем Аматуни, Николай расстался если не другом, то вполне светским приятелем, и наконец сбежал на третий этаж, где играли в карты.

Сидящим за столами людям было совершенно не до лейтенанта, пристроившегося в углу, и боярич наконец-то смог отдохнуть от шума и толкотни бала.

Здесь – то его и подловила компания из трёх девиц – дочери князя Курбского, и близняшек – дочерей полковника Алексея Николаевича Толстого, известного ещё и тем, что баловался сочинительством.

Не желая поднимать шум, Николай сразу же вышел из игорной комнаты, и попал под обстрел девичьих вопросов. К счастью он быстро сообразил, что ответов от него и не требуется, а требуется лишь вежливо внимать и поддакивать в местах, приличествующих случаю.

– А я вас ищу. – Цесаревна, двигаясь по коридору с грацией лесной кошки, не особо церемонясь подхватила Николая под руку. – И со словами «Я у вас заберу, боярича ненадолго». Продолжила движение, ведя Николая в поводу, словно лошадь.

Любава, знавшая здание Собрания лучше, чем свой московский дворец, долго вела его какими-то коридорами, лестницами, пока они не оказались у огромного аквариума, который служил потолком в игорной комнате.

– А я вами недовольна. – Любава села, и глазами показала Николаю на стоявшее рядом кресло. – Вы явно избегаете моего общества, и при этом, совершенно открыто встречаетесь с двумя дамами.

Николай сел, и откинулся на мягкую спинку.

– То есть вы хотите встречаться со мной так же открыто, вместо этих двух дам? – Ехидно поинтересовался боярич. – Боюсь ваш батюшка будет категорически против, и наименьшим злом для меня будет плаха.

Любава, которая уже хотела показательно взорваться при первых словах Николая, задержала воздух, и молча выдохнула. Под таким соусом она проблему не рассматривала, и это было неожиданно неприятно. Её словно девчонку ткнули в самое простое объяснение сдержанности боярича, а она уже хотела закатить истерику. Нет, разумеется она не была готова к тем отношениям, что описывались в Декамероне Бокаччо, залистанной до почти полной не читаемости текста. Но и смотреть на то, как две вертихвостки берут от жизни всё, было выше её сил.

– Понимаете, цесаревна. Все эти вздохи, серенады под луной, записки тайком и прочее, не для меня. Ну посмотрите, где я и где романтика. Подарки там, знаки внимания, это запросто, но не любовная горячка. Я ценю в отношениях с женщинами честность, и определённую простоту. Мы нравимся друг другу – значит мы доставляем друг другу радость, и не выедаем мозги партнёра ссорами и склоками, не портим ему жизнь, и как только надоедим друг другу, тут же разбежимся.

– Как у вас всё просто. – Цесаревна помолчала. – Раз, и сошлись, два и разбежались.

– А лучше, как? По настоянию родителей жениться или выйти замуж за совершенно незнакомого человека, и после, всю оставшуюся жизнь мучатся? Так и ищем свою половинку.

– Но кто-то же находит сразу?

– Бывает. – Николай развёл руками. – Но, полагаю нечасто. В итоге, можно притереться к кому угодно, но вот, посмотрите на наше общество. На людях, супруги воркуют словно голубки, а в жизни, у неё на стороне, симпатия, а может не одна, он, погуливает по актрисам… это что, нормальная семейная жизнь? Тогда я против.

– Против всего света? – Появившийся на пороге комнаты цесаревич Константин насмешливо взглянул на Николая, и тот встал, приветствуя нового гостя, и как полагалось по этикету поклонился.

Старший сын императора, был высок, широк в плечах, и драгунский мундир ему был вполне к лицу.

– Это только кажется, цесаревич, что мнение света монолитно. На самом деле, это бурлящий котёл, где нет согласия даже между старыми друзьями.

– Звучит разумно. – Константин кивнул. – Но я нарушу вашу беседу. Настюшка, тебя разыскивает папа, и он весьма недоволен, что ты исчезла.

– Ой. – Девушка подскочила словно ужаленная. – Прошу простить меня, лейтенант. Надеюсь это не последняя наша встреча. – Она подала руку для поцелуя, и торопливо вышла из комнаты.

– Вы позволите мне в некотором смысле заменить сестру в этой беседе? – Константин сел в кресло, и жестом показал Николаю сесть. – Я признаться не ожидал от молодого человека, выросшего в провинции, столь широких и точных взглядов.

– Просто природная наблюдательность, и ум свободный от шаблонов, цесаревич. – Николай тихо вздохнул. Вторая серия расспросов и допросов обещала быть сложнее первой.

– Хорошо, а что же думает ум свободный от шаблонов о нашем обществе в целом?

– Строго говоря, точная оценка системы невозможна при нахождении внутри этой системы, но я попробую. Дворянство как класс сформировалось из землевладельцев, их собственно можно назвать суперкрестьяне, и воинского сословия. Переходы из одной категории в другую, конечно бывали, например, мой батюшка, закончив службу занялся сельским хозяйством, но это не очень частая история. Есть ещё более мелкая группа дворян, занимающихся промышленным производством, и другими промыслами, но основных – две. И самая крупная по численности – служилая часть. Это не только военные, но и гражданские чиновники, а также служащие у тех дворян, что сконцентрировали в своих руках значительные финансовые и промышленные ресурсы. И это – зародыш будущих объединений, которые в Североамериканских штатах, носят название корпорации и тресты. Старые семьи, вообще склонны к формированию собственных структур управления, финансов, и даже воинских подразделений, и в будущем, это выразится в создании своеобразных государств в государстве. И всё было бы неплохо, до тех пор, пока эти точки концентрации власти не захотят вести собственную политику. Вернее, не так. Всё будет хорошо, пока их способы вести политику не перейдут к силовым вариантам.

Государь-император просто обязан учитывать все мнения населения. И общинников, и мещан, и даже нашей диковатой интеллигенции. И все тянут скатерть в свою сторону. Но поскольку дворянство царю духовно ближе, да и в случае войны, именно они формируют офицерский корпус, появляется соблазн подкинуть им с общего стола чуть больше чем они заслужили. А общинников да рабочих у нас семьдесят процентов населения. И именно они, по увольнении из армии, увозят с собой личное оружие. А даже если бы и не увозили, то косы и топоры найдутся в любом хозяйстве. И пятьдесят миллионов разгневанных рабочих и крестьян, это не то, что сможет выдержать наше общество.

– И что же вы предлагаете? – Константин поудобнее устроился в кресле.

– Каждый рабочий и крестьянин должен иметь практическую, а не теоретическую возможность подняться до самого верха государственного управления. Курсы, приём в институты и университеты на казённый кошт, суд, которому безразличен социальный статус и происхождение заявителей, присутствие крестьян и рабочих в депутатском корпусе Думы. Дворянство не должно быть опорой трона. Оно должно быть его инструментом. А опорой должны быть простые жители. Их в конце концов просто больше.

Собственно, мысли, которые высказывал Николай, были не его, а отца и Александр Денисович довольно часто озвучивал их в разговоре с сыном, но боярич полностью их разделял, так что это действительно был и его взгляд на общество.

– Опасные речи ведёте, лейтенант. – Цесаревич улыбнулся.

– Так если опасно вести подобные речи с царём или его сыном, тогда значит дело совсем плохо. – Николай развёл руками. – Я же не в статейках публикуюсь, и разговоров подобных ни с кем не веду. Ну вот вы, спросили. Прикажете лгать наследнику?

– Вы интересный молодой человек. – Заметил Константин. – Впрочем я уверен, что вам уже это говорили. На вас в тайной канцелярии уже дело такой толщины, что впору открывать второй том. И это в двадцать лет.

– Девятнадцать, цесаревич. – Николай улыбнулся. – У меня день рождения в июле, второго числа.

– Девятнадцать. – Задумчиво повторил Константин. – И через четыре года, вы заканчиваете Университет, по специальности «Точная механика».

– Да, цесаревич. – Николай кивнул.