Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли

— Ты прав, мой верный друг. Веди нас к Алтману. Это мой долг, хоть и неприятный.

Верный друг поклонился ещё раз и направился к лестнице в дальнем конце холла. Работа его, видно, по большей части была сидячей, а доход неплохим. О том свидетельствовали круглые щёки и брюшко.

Поднявшись на второй этаж, бедняга Бамбер никак не мог отдышаться. Даже Гундольфу, измотанному и уставшему, подъём дался легче.

Глазам открылся длинный коридор с рядами дверей справа и высокими окнами слева. Деревянные рамы и подоконники, видно, остались с прежних времён, а вот двери все были из металла. Их красили когда-то в тёмно-серый, но краска уже облупилась местами, обнажив рыжую основу.

Провожатый, пыхтя и отдуваясь, добрался до двери, где белым выписана была четвёрка, и дёрнул ручку на себя.

— Алтман, к тебе госпожа! — громко произнёс толстяк. Тон его при этом значительно изменился, из голоса исчезло почтение.

— Позволь мне пройти, — велела правительница, тронув Бамбера за плечо кончиками пальцев. Тот отскочил.

— А-а этому человеку, может, лучше внизу подождать? — спросил он, указывая на Гундольфа.

— Он займёт место Алтмана. Пусть осмотрится, запомнит, где его комната.

С этими словами госпожа шагнула за порог.

— Госпожа Золотая Маска! — раздался слабый голос. — Прошу, помилуйте! Ещё пара дней, и буду как новенький!

— Прости, Алтман, — ответила госпожа. — Лекарь, что осматривал тебя, сказал, эта болезнь не пройдёт. С больной спиной, прикованный к постели, ты не сможешь выполнять прежнюю работу. И другой я тебе дать не могу. Эти приступы будут повторяться, и трудиться, как другие, ты уже никогда не сможешь.

— Госпожа, молю!.. Только не Свалка! Клянусь, я поднимусь...

Лежащий на постели — это был человек средних лет — попытался хотя бы сесть, но застонал, морщась, и упал на подушку.

— Вот видишь, — мягко сказала госпожа Первая. — Мне очень жаль, дорогой мой Алтман, но я обязана думать обо всех, а не только о тебе одном. Другие не успевают справляться, и жители нескольких улиц сидят без воды. Я и так проявила достаточно терпения и доброты, позволив тебе лежать целых пять дней.

— Благодари госпожу за доброту! — рявкнул Бабмер.

Но бедняга на койке лишь закрыл лицо руками и ничего не ответил. Гундольф слышал о Свалке от Кори, так что прекрасно понимал: не за что здесь быть благодарным. Он бы вступился за больного, да разве его голос что-то изменит? Этому человеку точно не поможет, да ещё себе, пожалуй, навредит.

За спиной послышались шаги — явились те двое, что тащили кресло.

— Госпожа, там перевозчик прибыл, — сообщили они. — Так мы снесём лежачего вниз?

— Уносите, — разрешила правительница. — Мы как раз закончили.

Алтман сопротивлялся как мог и пытался ещё просить, но его никто не слушал. Крики удалялись, затихая, и смолкли окончательно, когда лязгнула нижняя дверь.

— Ну что ж, Отто, комната теперь в твоём распоряжении, — сказала госпожа. — Я оставляю тебя на Бамбера. Он расскажет, что к чему, и ты приступишь к работе. Надеюсь, Раздолье понравится тебе. Трудись честно, и будешь счастлив.

«Ага, как вот этот надорвавшийся бедолага», — подумал Гундольф, но вслух произнёс другое:

— Спасибо, госпожа. Я и мечтать не смел о таком счастье! Постараюсь вас не подвести.

Золотая Маска кивнула и удалилась.

— Ну, парень, как там зовут тебя? — спросил толстяк.

— Отто, — ответил Гундольф.

— Небось, поверить не можешь, что у тебя теперь целая комната? Где раньше-то жил, в норе или в куче старого хлама?

И Бамбер расхохотался, сгибаясь и хлопая себя по коленке пухлой рукой, будто сказал что смешное. Охотнее всего Гундольф бы его заткнул, ведь голова была готова расколоться. Но пришлось улыбнуться.

— Да пожалуй, в норе. В пещерах мы жили, — ответил он. — А можно мне воды?

Его собеседник тут же посерьёзнел.

— Ты думаешь, здесь всё так просто? — нахмурился он. — Тебе полагается ведро на день, только сперва нужно выдать тебе это ведро, флягу выдать. Идём вниз, впишу тебя в книгу.

За столом, раскрыв нужную страницу, Бамбер накарябал: «Ото».

Гундольф хотел поправить, но вовремя вспомнил, что не должен уметь читать.

Ниже, макнув стальное перо в чернила, толстяк вывел:

«Выдано: падушка 1

одияло 3

батинки 1

ведро 1

фляга 1»

Он почесал в затылке, подумал недолго и произнёс:

— Ну, пока хватит. Если что понадобится, говори мне. Я достаю товар, вписываю в книгу, ты отрабатываешь. Первые вещи тебе в долг дадут.

— Ага, — кивнул Гундольф. — А вот эта цифра три — это про что? Каких таких вещей мне понадобится три штуки?

— А ты чего сюда пялишься? — рассердился толстяк, прикрывая лист ладонью. — Каких, каких. Каких надо!

Он засопел сердито и исправил тройку на единицу.

— Написал не то, потому что ты меня сбивал, ясно? Молчать нужно было, а не лезть под руку!

— Виноват, — согласился Гундольф.

Он хотел ещё добавить, что походит и в старых ботинках. Не стоило с первого дня влезать в долги. Но ведь нельзя было подать виду, что разобрал написанное. Да и обувь на нём до того была дрянная — вдруг ещё развалится. Может, вправду лучше заменить.

— Так вот, — ворчливо пояснил Бамбер. — Всё имеет свою цену. К примеру, фляга стоит палочку, ведро — крестик, одеяло — три звезды. Понял?

— Понял. И где мне достать три звезды, с неба?

— Работать, дурень. Один день отработал — я ставлю в книге палочку, вот так. Второй день — добавляю ещё палочку, и выходит крестик. В третий день у тебя крестик с косой перекладинкой, а в четвёртый — звезда. В пятый день опять палочка. Усёк?

— Вроде ясно, — кивнул Гундольф. — Так может, мне не нужно пока одеяло? Не холодно вроде.

— Полагается! — сердито ответил коротышка. — Мы здесь о людях заботимся, ясно тебе? Ты же вот не хочешь небось спать на постели, в которой перед тем больной валялся? Получишь чистое и новое, и спасибо скажи!

— Спасибо, — ответил Гундольф. — Так что там насчёт ведра с водой?

— Вот здесь поставь крестик из косых палочек, — ткнул пальцем в страницу Бамбер. — В знак того, что я тебе всё пояснил, а ты понял и согласен.

Когда крестик был накарябан, толстяк ушёл в каморку под лестницей и вынес оттуда ведро и металлическую серую флягу вроде той, что была у стража на воротах.

— Держи, это твоё, — протянул он вещи Гундольфу. — С ведром ты сегодня припозднился, а флягу прихватишь с собой. У источника наберёшь. Скоро вторая смена, Симен отправится работать, и ты с ним.

— А не положен ли мне денёк отдыха? А то шёл долго, на ногах едва стою...

— Отдыха? — гневно выпалил Бамбер. — Не успел начать работать, уже отдыха захотелось? Да как тебе не совестно! Люди без воды сидят, Симен разрывается без напарника, а этому отдых подавай!..

Он бы ещё, вероятно, долго разорялся, но по лестнице спустился угрюмого вида мужик, заросший бородой по самые глаза. Бородач неприветливо поглядел на Бамбера и собирался пройти мимо, но коротышка его остановил.

— Симен! — воскликнул он. — Вот Отто, твой напарник с сегодняшнего дня. Бери его с собой, показывай работу.

— Идём, — буркнул мужик и продолжил свой путь к двери.

— Погоди, ведро в комнату занесу, — попросил Гундольф. Но Симен не обратил внимания на эти слова.

— Да чего время терять, здесь оставь, у стола моего, — предложил толстяк. — Как вернёшься с работы, так и возьмёшь. Беги, беги за ним, не отставай!

И Гундольф поспешил на улицу, прихватив одну лишь флягу.

Спутник его всю дорогу молчал, но это оказалось даже на руку. С больной головой и пересохшим горлом не до разговоров, да вроде и спрашивать особо не о чем. Всё понятно.

Дошли быстро, путь занял не больше десяти минут. По дороге Гундольф несколько раз замечал таблички в форме стрелок с нарисованным на них ведром. Ещё увидал один или два указателя с деревьями — должно быть, к саду.

Навстречу попались трое. Двое из них — в перчатках, как Кори.