Зеркало для героев - Гелприн Майк

Алияр вздохнул, нежно отвел с ее лица прядь тяжелых темных волос, провел пальцем по губам.

— Говори, — сказал он. — Я сделаю, как ты скажешь.

— Сколько процентов Махины задействует этот мир?

— Полтора, — сказал Алияр, прищурившись. — Плюс оператор. Он, то есть я — процессор, ядро.

— Меня взяли в экипаж главным образом из-за Ваджарата, — сказала Сонаи. — Экспедиция переживет недостачу третьего геолога. Я могу быть полезна, да, но мое присутствие не критично…

— Сонаи…

— Отдай мне полтора процента Махины.

— Я думал, — сказал Алияр, — что тебе чуждо милосердие. Особенно такое, глобальное. За которое ты заплатишь собой.

— Это не милосердие. Это ответственность и выбор. Отдашь?

— Отдам.

— Поклянись мне, Алияр.

— Клянусь, — сказал он. — Клянусь Аллахом, что оставлю тебе этот мир.

— Он станет немного другим, — усмехнулась Сонаи. — В нем будет больше игр…

Они вернулись в комнату. Сонаи легла в низкий серебряный саркофаг, ни теплый ни холодный, как будто у тела не было температуры, ни жесткий ни мягкий, будто и веса не было.

— Передавай всем нашим привет, — сказала она Алияру. — Удачи вам на Гамлете. И, может быть, кто-нибудь когда-нибудь захочет родиться здесь, полюбить этот мир, а потом найти путь во дворец?

— Может быть, — грустно улыбнулся Алияр.

Сонаи опустила голову в мягкое серебро изголовья и уснула.

Мир перевел дыхание и продолжился.

Тигр погнал оленя, промахнулся в последнем прыжке, покатился кубарем, поднялся, сердито рыча и молотя по траве гибким хвостом.

У Немали начались схватки и она быстро разродилась девочкой с такими же чуть раскосыми темно-фиолетовыми глазами, как и у Сонаи. Откинувшись на подушки, держа на груди крохотное влажное тельце, женщина отдыхала, а над домом к морю неслись птицы, поднимались все выше, скользили в тугих потоках теплого ветра.

— Спи, моя несбывшаяся, — тихо сказал Алияр и погладил спящую по нежной бронзовой щеке. Шагнул к высокому темному зеркалу на стене, чуть помедлил, глядя в свои глаза. Вздохнул, потер виски. Потом шагнул в зеркальную поверхность и исчез из мира, как и не было.

Где-то в другой реальности запищали сенсоры, моргнули экраны и исхудавший длиннобородый человек открыл те же усталые серые глаза. Вокруг него облегченно заговорили, заплакали, засмеялись.

Гамлет был совсем близко, его сине-зеленая поверхность с белыми вихрями облаков заполняла половину обзора.

Велик дворец халифы Сонаи, истинно прекрасен, словно сияющий топаз в гладком черном теле кимберлитовой трубки.

3. Близнецы — Я ДУМАЮ

Мысль, взаимопонимание. Руки мужчины и женщины соприкасаются, контакт двух начал. Врата знания.

♂ Земля, вода и небо

Майк Гелприн

До Береговой гряды парламентёры добрались на закате. Старый Дронго описал над похожей на изогнутый клюв скалой полукруг и плавно приземлился на выступ. Сапсан и Зимородок опустились на камни поодаль.

Со стороны моря гряда была отвесной, а значит, неприступной. Однако со стороны суши горные склоны спускалась в низины полого. Это означало, что на Береговой гряде поднебесникам жить заказано: взять гнездовья приступом для равнинников не составило бы труда. Сапсан, прищурившись, вгляделся в прилепившееся к подножию скалы селение равнинников. Уродливые, под стать обитателям, тесные жилища. Кривые проходы между ними, слякоть и грязь. Несколько строений размером побольше, в них равнинники собираются вместе, если следует принять важное решение — к примеру, когда собирать урожай, чтобы уплатить водникам дань, и сколько его приберечь, чтобы не сдохнуть с голоду.

Старый Дронго, отдышавшись, поднялся на ноги. С силой тряхнул крыльями раз, другой, затем сложил их за спиной и стал освобождаться от поклажи.

— Завтра будет нелёгкий день, — напомнил он. — Надо выспаться.

Сапсан кивнул, стянул через плечо перевязь с мечом, аккуратно уложил на камни. Умостил рядом лук, колчан со стрелами. Отцепил с пояса берестяную бутыль с ядом горной змеи, тщательно укутал в льняную тряпицу и прикрыл мешковиной. Зимородок раздал вяленую баранину и, пока сородичи насыщались, сноровисто расстелил в местах, пригодных для ночлега, постели — перины и покрывала из козьей шерсти.

Сапсан долго не мог заснуть. От предстоящих назавтра переговоров с водниками зависит многое, если не всё. Захотят водники помочь, и горные племена будут жить. Не захотят — всеобщая гибель лишь вопрос времени. Равнинников в десятки раз больше, их кузнецы и оружейники искусны, а воины злы и безжалостны. Вот уже третьи сутки равнинные орды стягиваются к предгорьям. Гнездовья на отвесных склонах неприступны, но длительной осады поднебесникам не выдержать. Не уберечь овечьи отары и козьи стада, а значит, не избежать голода. Тогда не помогут ни ядовитые стрелы, ни стремительные налёты: равнинников слишком много, они попросту одолеют горцев числом.

Дронго считает, что с водниками удастся договориться. Вернее, с водницами, поправился Сапсан, у них же верховодят женщины. За свои неполные двадцать четыре Сапсан видел водников лишь однажды. Год назад, когда летал на разведку в ничьи земли. Издалека видел, с уступа прибрежного холма на самой границе с этими землями, бесплодными и безжизненными. Были водники даже уродливее обитателей равнин. Сапсан отчётливо помнил охватившие его отвращение и брезгливость. Равнинники хотя бы скрывают уродство под одеждой, а эти расхаживают, как ни в чём не бывало, нагишом, выставляя напоказ хрящеватые плавники, растущие прямо из плеч на том месте, где подобает быть крыльям.

Наутро на скорую руку позавтракали, и Дронго велел собираться. Сапсан нацепил на пояс бутыль с ядом, перекинул через плечо перевязь, подвесил на неё меч и лук с колчаном. В своём племени он был первым воином, вожаком стаи, и с оружием управлялся лучше любого сородича. В отличие от Зимородка, который воинскими умениями не блистал, зато был вынослив в полёте.

Взлетели, едва солнечные лучи вызолотили восточный горизонт. Дронго занял место в голове клина, медленно, натужно набрал высоту и устремился солнцу навстречу. Остров был в полутора часах лёта. Сапсан на мгновение позавидовал птицам, в честь которых в горных племенах матери традиционно называли детей. Покрыть расстояние до острова для птиц было пустяком. Людям же дальние безостановочные перелёты давались с трудом, особенно, когда человек был уже немолод, как Дронго, или тяжёл и при оружии, как Сапсан.

Море раскинулось внизу бескрайним серо-зелёным ковром со стелющейся по поверхности белой вязью. Водники наверняка заметили парламентёров, едва те прошли над береговой кромкой, и теперь наблюдали. Наблюдателей, однако, было не разглядеть на глубине. Интересно, думал Сапсан, сколько их сейчас, разрезая воду, скользит попутным курсом.

Острова достигли, когда солнце проползло уже половину пути от горизонта к зениту. На подлёте старый Дронго выбился из сил и стал терять высоту. Зимородок, лёгкий, тонкий в кости, извернулся в воздухе, поддержал старика за плечи. Сапсан, хотя сам порядком выдохся, зашёл снизу и подстраховал, так что на кряжистые, отвесно дыбящиеся из воды камни все трое опустились одновременно.

* * *

Мать Барракуда, сопровождаемая свитой из молодых акулыциц, неспешно ступала по дну вдоль коралловых заграждений. Мужчины-дозорные при виде процессии кланялись, Мать Барракуда отвечала лёгким кивком. Заграждения строились и укреплялись поколениями водников. Они опоясывали сушу и отделяли обитаемые прибрежные воды от населённых морскими чудовищами глубин.