Яркий Миг - Николай Покуш

и с миром протекторов я взаимодействовать не умел. Мудрец дал мне воспоминания о своем мире, машина усилила энергию Яркого и дверь в иной мир открылась. Открыть ее в Хаос должно быть даже проще, ведь не нужно срывать никакую печать. Воспоминания о путешествии по Хаосу у меня имеются, при том достаточно свежие. Машины так же выглядит целой».

«Вот только работать-то с ней ты не умеешь!» – осаживал тут же себя я, словно диалог вели два разных человека, и пока один, неугомонный энтузиаст, пытался уцепиться за самую мнимую надежду, второй, убежденный реалист, находил все новые и новые доводы того, что идея безумна. – «Даже если сможешь запустить машину, даже если откроешь врата в Хаос, дальше-то что? Для путешествия по Хаосу нужен проводник, это тебе не кукурузное поле. Один неверный шаг, и все, пиши пропало. А ты даже отдаленно себе не можешь представить, как по Хаосу прокладывать маршруты. Нет, это сумасшествие! Чистое самоубийство! Да куда проще будет кинуться в воду и поплыть!».

«Однако же камень Ники указал мне именно на машину», – настаивал первый. – «Ни плот, ни ожидание другого корабля, а именно маяк может вытащить меня с острова. А ему мне удается найти всего одно применение».

Я размышлял об этом весь день и пол ночи, успев тысячу раз окрестить свою затею, засевшую занозой в мозгу, безумной и самоубийственной. Я даже снова задал вопрос камню, но его ответ не изменился.

На утро третьего дня моего одинокого существования на острове, я снова поднялся к машине и внимательно осмотрел приборные панели в рубке.

– Да я, мать вашу, даже приблизительно не понимаю, как все это заставить работать! – воскликнул я.

Спустя минуту Яркий подошел ко мне, неся в лапах какую-то тетрадь. В ней оказались записи о машине.

– Черт возьми, – рассмеялся я, потрепав зверька по голове. – Где ты это взял?

Яркий глянул на неприметный шкафчик возле входной двери, о котором я, изучая все эти приборы, даже и не подумал.

– Неужели ты думаешь, что у нас что-то получится? – спросил я у зверька.

Он склонил голову набок.

– Ты что-нибудь смыслишь во всем этом? – я обвел руками комнату. – Вот и я тоже нет. А в Хаосе ты что-нибудь смыслишь?

Яркий фыркнул и склонил голову на другой бок.

– Если мы с тобой не взорвемся, попытавшись запустить эту машину, что само по себе уже будет чудом, то уж точно заблудимся в Хаосе, и останемся там навечно, ты себе это можешь представить?

Яркий только зевнул в ответ и, потеряв к моим речам всякий интерес, направился изучать помещение дальше.

– Отлично поговорили, – кинул я ему вслед, сел на кресло и открыл тетрадь.

Сказать, что все написанное было мне непонятно – значит, не сказать ничего. Какие-то формулы, чертежи и термины, которые мне казались абсолютной тарабарщиной. Голова начала болеть уже спустя полчаса усердных попыток понять хоть что-то. И все же я продолжил разбираться. Спустился с это тетрадью в дом и просидел до позднего вечера у камина, вникая в совершенно непонятную мне науку.

Кое-какого результата я все же добился. Смог хотя бы отделить то, что мне было нужно, от того, что мне не требовалось. Большая часть текста была уделена настройке машины и ее калибровке под Зеркало миров, чем, собственно, Вилорд Стрикс уже занимался. Теперь маяк работал, настроенный под нас с Ярким, этот факт мы уже проверили, отправив Мудреца домой. Мне же теперь нужно было только понять, как вновь запустить механизм, привести его в действие и стабилизироваться; и в итоге я отыскал нужные страницы.

Да, все получилось не сразу. Я был очень осторожен, ведь повреди мы что-то, уже едва ли смогли бы починить, и тогда все – прощай наш единственный шанс. Я провел еще два дня, постигая теорию и лишь изучая все кнопки и вентили в маяке. Затем, наконец, решился запустить механизм. Залил топлива в генератор – его, к слову, осталось совсем немного, и включил. Вроде бы все прошло успешно. Машина загудела, зашумела. Я стабилизировал подачу энергии на кабину, и некоторое время дал маяку поработать вхолостую. Затем выключил. Предпринимать попытки к собственному перемещению я был еще не готов.

К вечеру я спустился в дом. Мы устроили с Ярким последний ужин. Тесса появилась тоже. Надо сказать, что все те дни на острове, хоть мы с ней почти и не общались, она все время была где-то рядом. Я видел ее силуэт, прогуливающийся по берегу, находил ее, выходя из маяка, стоящей на самом краю обрыва и глядящей вдаль. Он не пыталась заговорить, не говорил и я, но в тот, последний наш день на острове, я решился на разговор. Я много думал о ней и много думал о Нике. Прежде у меня не было особенно много времени, чтобы подумать о златоглазой журналистке, но теперь его у меня стало хоть отбавляй, и я думал. Не то, чтобы надумал что-то конкретное, скорее, просто расставил всё по полочкам, разобрался в самом себе. И пришел к выводу, что если выберусь оттуда, если вернуть когда-нибудь домой, то хотел бы снова увидеться с ней, обнять, хотел бы попробовать... не знаю... дать шанс себе и ей на какое-то будущее. Но только после того, как разберусь с призраками прошлого. С одним призраком.

– Завтра мы уйдем отсюда, – сказал я Тессе вечером.

– Решился?

– Нет смысла больше тянуть. Я узнал всё, что нужно, чтобы запустить маяк.

– Я верю, что у вас всё получится.

– У нас, – поправил я её. – Ты же отправишься с нами, я прав?

– Даже если бы я и хотела, Клифф, я не смогла бы от тебя отвязаться. Я пойду туда же, куда и ты.

– Так значит, у НАС всё должно получиться. У нас троих.

– Это означает, что ты больше не станешь игнорировать мое присутствие и списывать все на богатое воображение?

– Не стану. Ты есть, ты существуешь, теперь я точно это знаю. Вот только не знаю, что нам с этим делать.

– Я понимаю, – кивнула Тесса, опустив глаза.

– Так ведь не может продолжаться вечно? – продолжил развивать