Тёмная Сущность. Том 1 - Ден Нижегородцев

Я бросил взгляд на куницу, которую держал в руках, — ту самую, что подстрелил с первого же выстрела, и не смог сдержать ехидной улыбки. Эквиону уже которую неделю никак не удавалось освоить огнестрельное оружие на более-менее приличном уровне, и сегодня его стараниями мы упустили уже третьего зверя.

— Не кипятись, Вилл, — пожал я плечами, стараясь скрыть рвущееся наружу злорадство. — У каждого свои таланты. Ты владеешь мечами так, как мне и не снилось, а вот в стрельбе тебе меня не догнать. По крайней мере, ближайшие лет сто.

— Хвала лунной богине, в наших краях такого мерзкого оружия не найти, — проворчал агонист, с явным отвращением возвращая ружьё Матвею.

— Знаешь, я тут подумал… Как оскорблённая сторона, я, пожалуй, всё же приму твой вызов, — произнёс я с хищной ухмылкой. — И выберу в качестве оружия револьверы. Хотя, говорят, в здешних краях поединки принято проводить со специальными дуэльными пистолетами. Надо будет расспросить поподробней в оружейной лавке.

— Ты мне теперь всю жизнь это будешь припоминать, да? — насупился Эквион. — Может, хватит, братец? Мне и так паршиво…

— Прошла лишь неделя, дружище, — осклабился я, с упоением вдохнув полной грудью свежий морозный воздух. — О целой жизни говорить пока рановато.

— Но ты ведь теперь милуешься с лисицей, не так ли? — с надеждой в голосе спросил он. — И кошечка тебе не нужна?

— Вроде того. Только не вздумай проговориться Аурелии. Нет нужды обременять её лишними заботами, ей и так приходится нелегко. И своей новой пассии доступно объясни, чтобы не трепала языком. Голову в миг откручу, и не посмотрю, что она нынче свободная женщина без каких-либо ко мне обязательств.

— Так ты всё ещё лелеешь помыслы о совращении Аурелии? — с лукавой ухмылкой поинтересовался агонист.

— Ты в своём уме?! — возмутился я. — Ни в коем разе! Она же едва ли не дитя!

— И когда это тебя останавливало? — озадаченно проговорил Эквион, ёжась от холода. — С тех пор как мы ступили на эту проклятую Землю, я всё чаще тебя не узнаю. Что с тобой сталось, братец? Куда ты дел того Нокса, что вырывал сердца, не моргнув?

Я промолчал, лишь вздохнул и устремил взгляд на Матвея. Старик, укутанный в тулуп и меховую шапку, из-под которой виднелись только заиндевевшие брови и усталые глаза, неподвижно стоял в сторонке, ожидая распоряжений. Он давно привык не обращать внимания на наши пространные беседы и чудеса, творившиеся в поместье. Кайра Веспера щедро вознаграждала его услуги, и со временем его аура, прежде излучавшая сконфуженность и страх, теперь светилась безразличным синим сиянием.

— Умаялись, барин? — хрипловатый голос старика разрезал тишину. — Пора бы вертаться. Вон уже тени длинные, до темноты недалече. Да и небо багровеет… Чую, к ночи сызнова пурга завоет.

— Веди, Матвей, — кивнул я, поправляя на плече ремень винтовки. — Хотелось бы поспеть к ужину, а то хозяйка будет недовольна.

Матвей послушно зашаркал вперёд, прокладывая путь сквозь хрустальный наст к единственной протоптанной тропинке. Эти места он знал как свои пять пальцев, так что мы с Эквионом уверенно брели следом, утопая по колени в снегу, петляя меж вековых сосен. Лес вокруг дышал тревожной жизнью: скрип ветвей, шёпот игл, далёкий вой — то ли ветра, то ли зверя. Однако эти звуки нас не пугали, ибо хищников опаснее, чем мы, в этих местах не водилось.

— Так что у тебя с лисицей? — нарушил молчание Эквион, следуя рядом. — Я думал, ты никогда не вступаешь в одно и то же болото дважды. Или совсем скука заела? Кошечка твердит, ты к ней в опочивальню и не заглядывал уже несколько месяцев.

— Давно следовало вырвать этой кошечке язык, — прорычал я и продолжил максимально тихо, дабы прокладывавший путь Матвей ничего не услышал. — А что до Кайры… Вилл, ты же элле, а не демон, и тебе доступны чувства, не так ли?

— Не понял.

— Я имею в виду, ты же способен любить.

— А то! — с энтузиазмом воскликнул агонист. — Да я тебя, братец, как родную плоть люблю! Ты же знаешь, у меня никого нет ближе.

— Да не о такой любви я толкую, балбес! — выдохнул я, с раздражением наблюдая, как пар от его слов тает в воздухе. — А о любви мужчины к женщине. Когда вожделеешь не только делить с ней ложе, а чтобы она всегда оставалась рядом, готов отдать всё, лишь бы утро начиналось с её улыбки… Ты понимаешь? Испытывал нечто подобное?

— Тебе надобно скорее вернуться в своё тело, братец, — с явным неодобрением заключил Эквион. — Что это за бабская болтовня? Клянусь своими потрохами, прежде я от тебя такого не слыхивал!

— Ты можешь просто ответить на вопрос?!

Эквион медленно поднял голову, наблюдая за воронами, кружившими над заснеженными соснами. Матвей ушёл далеко вперёд, а мы неспешно брели по его следам.

— Ну… — произнёс он задумчиво. — Никому не рассказывал, но коли у меня перед тобой теперь должок… Лет сорок назад, когда я был ещё юн и наивен, повстречал одну прелестницу. Дарил ей подарки, целовал руки, клялся в вечной любви, на задних лапках, как собачонка, что только не отплясывал… Всерьёз подумывал о женитьбе, представляешь?

— И-и-и? — с неподдельным интересом протянул я.

— Узнала она, что я хоть и благородный, да только десятый сын в роду, где наследство делят, как падаль шакалы, — агонист резко замолчал, сжимая кулаки так, что кожа на перчатках затрещала. — А значит, шансы у меня встать во главе дома и завладеть состоянием примерно как у евнуха в гареме обзавестись потомством.

— И что произошло? — уточнил я, когда агонист вдруг замолчал и тяжко вздохнул.

Семья являлась самой больной темой для Эквиона столько, сколько я его знал. Однако он никогда особо не откровенничал, а я не допытывался. Мне было откровенно плевать. Теперь же я, к своему удивлению, проявил искренний интерес. Сочувствие всё ещё оставалось для меня весьма непривычным чувством.

— Тогда соблазнила она моего старшего брата, чтоб его черти на девятом круге Бездны драли! — сквозь зубы выдавил агонист. — А я остался не у дел.

— Погоди, неужели речь о леди Пармелле, супруге лорда Эквиара? — гадко усмехнувшись, спросил я.