Фрэнк Херберт - Еретики Дюны

— Нет, мы дождемся, пока Тараза не окажет нам удовольствие к нам присоединиться.

Поднявшись, Одрейд совершила быстрый туалет и оделась в свое лучшее черное облачение. Затем она прошла к восточному окну общей комнаты своих роскошных апартаментов и посмотрела на космическое посадочное поле. Множество движущихся огней, казалось, сверкали на темном небе. Она активизировала все глоуглобы в комнате, чтобы вид за окном смотрелся поприглушенней. Глоуглобы отразились золотыми звездами на толстой пуленепробиваемой плазе окон. Сумрачная поверхность отражала и темные очертания ее лица, ясно видела морщины усталости.

«Я знала, что она приедет», — подумала Одрейд.

Только она подумала, как над подернутым пылью горизонтом взошло ракианское солнце: как детский оранжевый мячик, брошенный вверх. И сразу же обрушилась жара, которую отмечали все ракианские наблюдатели. Одрейд отвернулась от окна и увидела, как открывается дверь холла.

Шелестя одеждами вошла Тараза. Чья-то рука закрыла дверь позади нее, оставив их наедине. Верховная Мать направилась к Одрейд, черный капюшон был накинут, окаймляя лицо. Вид совсем не безмятежный.

Заметив тревогу Одрейд, Тараза сыграла на этом.

— Что ж, Дар, по-моему, мы, наконец, встречаемся как чужие.

Одрейд потрясло, как на нее подействовали слова Таразы. Она верно истолковала их как угрозу, но страх оставил ее, вышел как вода, вытекающая из кувшина. Впервые в своей жизни Одрейд точно определила момент, через который прошла разделившая их линия. Это была линия, о существовании которой, по ее представлению, познали очень немногие из Сестер. Перейдя ее, она поняла, что всегда ей было известно ее местонахождение: место, где можно ступить в пустоту и свободно парить. Перейдя эту линию, Одрейд потеряла уязвимость. Ее можно убить, но нанести ей поражение уже нельзя.

— Значит, больше нет Дар и Тар, — заключила Одрейд.

Тараза, услышав четкий и раскрепощенный тон Одрейд, истолковала его как самоуверенность.

— Может быть, никогда и не было Дар и Тар, — ледяным голосом сказала она. — Как вижу, ты считаешь, что вела себя до сих пор чрезвычайно умно.

«Силы сошлись в битве, — думала Одрейд. — Но я не буду занимать позицию прямо на пути ее удара».

Одрейд сказала:

— Альтернативы союзу с Тлейлаксом были неприемлемы, особенно, когда я поняла, к чему ты, в самом деле, стремишься.

Тараза почувствовала внезапную усталость. Это все-таки было слишком: путешествие долгое, несмотря на прыжки ее не-корабля сквозь космические подпространства. Тело всегда знало, когда его выбивают из привычных ритмов. Она выбрала мягкий диванчик и уселась, вздохнув от удобства этой роскоши.

Одрейд обратила внимание на усталость Верховной Матери и ощутила немедленное сочувствие. Они вдруг стали двумя Преподобными Матерями с общими Проблемами.

Тараза это тоже почувствовала. Она похлопала по подушке рядом с собой и подождала, пока Одрейд присела.

— Мы должны сохранить Орден, — сказала Тараза. — Вот это — единственно важно.

— Конечно.

Тараза задержала изучающий взгляд на знакомых чертах Одрейд.

«Да, Одрейд также утомлена».

— Ты все это время провела здесь, тесно соприкасаясь с людьми и с Проблемами, — сказала Тараза. — Я хочу… нет, Дар, я нуждаюсь в твоих взглядах.

— Тлейлаксанцы внешне целиком готовы к сотрудничеству, — промолвила Одрейд, — но есть в этом лицемерие. У меня возникло несколько тревожных вопросов.

— Например?

— Что если акслольтные чаны вовсе не… чаны?

— Что ты имеешь в виду?

— Вафф ведет себя так, как случается, когда семья старается скрыть ребенка-урода или сумасшедшего дядюшку. Клянусь тебе, он смущается, когда мы затрагиваем тему чанов.

— Но что они только могут…

— Суррогатные матери.

— Но они должны были бы быть… — Тараза замолчала, потрясенная возможностями, которые открывало подобное решение вопроса.

— Кто когда-нибудь видел тлейлаксанскую женщину? — спросила Одрейд.

Ум Таразы заполнили возражения… «Но точный химический контроль, необходимость ограниченных вариаций…» Она откинула свой капюшон и встряхнула волосами, освобождая их.

— Ты во всем права: мы должны докопаться до всего. Хотя, однако же… это ужасно.

— И он до сих пор не говорит полной правды о нашем гхоле.

— А что он говорит?

— Не более того, что я уже докладывала: вариация исходного Данкана Айдахо соответствует всем запросам прана-бинду, которые мы оговаривали.

— Это не объясняет, почему они убили или хотели убить наши предыдущие приобретения.

— Он клянется святой клятвой Великой Веры, что они так действовали из стыда, потому что одиннадцать предыдущих гхол не соответствовали требованиям.

— Откуда они могли знать? Намекает ли он, что у них есть шпионы среди…

— Он клянется, что нет. Я обвинила его в этом, и он ответил, что соответствующий требованиям гхола на сто процентов породил бы среди нас заметное смятение.

— Что за «заметное смятение»? Что он…

— Он не скажет. Он каждый раз возвращается к заявлению, что они в точности выполнили свои контрактные обязательства. Где этот гхола, Тар?

— Что… да. На Гамму.

— До меня дошли слухи.

— Бурзмали полностью овладел ситуацией, — Тараза плотно поджала губы, надеясь, что это правда. Самые последние сообщения не давали такой уверенности.

— Вы, наверняка, обсуждали, не следует ли убить гхолу, — сказала Одрейд.

— И не только это!

Одрейд улыбнулась.

— Значит, это правда, что Беллонда стремится, чтобы одновременно устранили и меня.

— Откуда тебе…

— Дружба может быть по временам очень дорогим приобретением, Тар.

— Ты идешь по опасной почве, Преподобная Мать Одрейд.

— Но не спотыкаюсь на ней, Преподобная Мать Тараза. Меня неотступно одолевают тяжелые мысли о том, что открыл мне Вафф об этих Преподобных Черницах.

— Поделись со мной своими мыслями, — непримиримая решимость слышалась в голосе Таразы.

— Давай не будем заблуждаться, — сказала Одрейд. — Они превзошли сексуальное мастерство наших Геноносительниц.

— Развратницы!

— Да, они используют свое мастерство таким образом, который в итоге явится роковым для них самих и для других. Они ослеплены своей силой.

— Это все, о чем ты долго и тяжко размышляла?

— Скажи мне, Тар, почему они напали на наш Оплот на Гамму и стерли его с лица земли?

— Вероятно, они охотились за гхолой Айдахо, хотели захватить его в плен или убить.

— С чего бы ему быть для них таким необходимым?

— Что ты мне стараешься сказать? — вопросила Тараза.

— Не могли ли развратницы действовать, исходя из открытого им тлейлаксанцами? Тар, а вдруг секретная программа, введенная народом Ваффа в нашего гхолу — это нечто делающее гхолу мужским эквивалентом Преподобных Черниц?

Тараза подняла руку ко рту и быстро ее уронила, когда поняла, что слишком много выдает этим жестом. Слишком поздно. Неважно. Они все равно остаются двумя Преподобными Матерями, действующими заодно.

Одрейд сказала:

— А мы приказали Луцилле сделать его неотразимым для большинства женщин.

— Как долго Тлейлакс ведет дела с этими развратницами? — осведомилась Тараза.

Одрейд пожала плечами.

— Лучше задать вопрос так: как долго они имеют дело с их собственными Затерянными, возвращающимися из Рассеяния? Тлейлаксанец разговаривает с тлейлаксанцем, при этом многое тайное может стать явным.

— Чудесное предположение с твоей стороны, — сказала Тараза. — И чем оно, по-твоему, может быть ценно на практике?

— Ты знаешь это не хуже меня. Это объясняет многое.

Тараза заговорила с резкой горечью.

— И что ты теперь думаешь о нашем союзе с Тлейлаксом?

— Он еще более необходим, чем раньше. Нам нужно быть с внутренней стороны. Мы должны быть там, где сможем влиять на участников открытой борьбы.

— Богомерзость! — обрубила Тараза.

— Что?

— Этот гхола будто записывающее устройство в человеческом облике. Они подсадили его внутрь нашего Ордена. Если Тлейлакс наложит на него свои руки, то узнает многое о нас.

— Это было бы крайне неприятно.

— И весьма типично для них.

— Я согласна, что есть и другие подводные камни в нашей ситуации, — сказала Одрейд. — Но все эти доводы лишь говорят, что мы не сможем убить гхолу до тех пор, пока сами его не изучим.

— Это может оказаться очень поздно! Черт возьми твой союз, Дар! Ты предоставила им возможность ухватить нас… и дала нам возможность ухватиться за них — и никто из нас не решается разжать хватку.

— Разве это не идеальный союз?

Тараза вздохнула.

— Как скоро мы должны предоставить им доступ к нашим книгам племенного учета?