Шепот Ангела. Возвращение души - Анна Николаевна Александрова

– Вот и чудненько, до завтра.

Ксения встала, наклонилась и неловко поцеловала Игоря в щеку.

– Пока, котик, – попрощалась она и вышла модельной походкой, отстукивая гулкий ритм по кафельному полу коридора.

Герман Степанович пробыл с пациентом еще некоторое время, задавая вопросы по самочувствию и ощущениям, но и он вскоре покинул седьмую палату. Однако Игорю так и не удалось побыть одному.

Глава 8. Зеркало

В коридоре послышались возня и словесные препирательства. Наконец, дверь распахнулась, и в палату шагнули сразу двое – крупный молодой мужчина и Олечка. Олечка тащила большое овальное зеркало, наклеенное на деревянный лакированный щит размером с пол-Олечки. Она пыхтела и охала. Парень же пытался помочь и перехватить зеркало, но на деле только мешал, суетясь вокруг девушки.

– Да отойди ты уже, – огрызнулась Оля, дотащила зеркало до окна, и тут обернулась, сдувая с глаза выпавший из-под шапочки локон. – Занавески сдвинь!

Шкафообразный парень кивком поприветствовал Игоря и побежал отодвигать занавески, попутно оглядываясь на оставшуюся раскрытой дверь. Они водрузили свою ношу на подоконник и одновременно произнесли:

– Зеркало, из сестринской, как договаривались, – сказала Оля.

– Я ваш новый телохранитель. Костя, – сказал парень.

В старом советском мультике лентяю Вовке помогали похожие друг на друга двое из ларца. Оля и Костя хоть и выглядели иначе, но удивительно смахивали на тех сказочных персонажей. То ли радостной готовностью помогать, то ли одинаковым отсутствием какой-либо мысли в глазах.

– Хорошо, – кивнул Игорь обоим.

– Я за дверью. – Костя ткнул указательным пальцем на выход и, и не опуская руки, вышел.

– Ой, дура-а-ак, – закатила глаза Оля, расстегнула верхнюю пуговичку и тоже вышла.

Игорь покосился на зеркало. Окно было в паре метров от кровати, но подоконник находился выше и зеркало стояло под наклоном. Так что со своего места Игорь видел в отражении только потолок. Он посмотрел на закрытую дверь, но передумал звать на помощь, решил, что справится сам.

Мужчина осторожно сел, свесил ноги с кровати. Такую позицию он уже освоил днем, а вот ходить самостоятельно еще не пробовал. Не давали. Стул, оставленный дневными посетителями, услужливо подставил свою спинку под руки. Игорь развернул его, оперся о деревянную перекладину и, используя, как старушечьи ходунки, сделал несколько мелких шагов.

Сначала в зеркале появилась черная копна жестких, чуть вьющихся волос, торчащих вверх от долгого лежания. Потом узкий, прорезанный глубокими продольными морщинами лоб с выпуклыми надбровными дугами. Темная, почти сплошная линия бровей, разделенных поперечной морщиной. Глаза. Тут Игорь остановился, перевел дыхание, попутно рассматривая «зеркала свой души». Черные зрачки, и почти не видно белков оттого, что глаза маленькие, с нависшими припухшими веками.

Игорь толкнул стул, сделал очередной довольно широкий шаг. Теперь ему было видно лицо целиком: мясистый нос, жесткая складка губ, крупные скулы и квадратный подбородок с ямочкой. Лицо было бледным, с болезненной синевой под глазами. Оно казалось смутно знакомым, будто он видел его однажды, но мимолетно. В то, что это его лицо, верилось с трудом.

Еще пару шагов спустя Игорь увидел короткую жилистую шею, широкие плечи и испещренное шрамами волосатое тело. Посреди груди сияло звездочкой розовое пятно размером с пятирублевую монету, этот шрам был свежим, хоть уже и затянулся. Но кроме него белели и другие, застарелые: где бледной полоской, где выпуклым полумесяцем с поперечными швами. Всего мужчина насчитал шесть штук, включая длинную, недавно затянувшуюся дорожку над правым ухом. Ту самую, из-за которой кома.

Были на теле и другие отметины – татуировка на левом плече: парашют, самолет, горы, большие буквы «ВДВ» и внизу мелкие – «Кабул». В голове будто вскрылся запечатанный конверт с надписью «Афганистан», а в нем справочная информация. Игорь знал, что означает эта татуировка, что такое Кабул, но никак не мог соотнести это со своей историей. Хотя множественные шрамы теперь легко объяснялись: он воевал в Афгане. Значит, старым шрамам чуть больше десяти лет.

Игорь отпустил стул, оперся руками о подоконник, продолжил жадно разглядывать незнакомое тело, силясь вспомнить самого себя. В зеркале, позади его отражения, что-то мелькнуло. Что-то маленькое, быстрое и черное. Кошка? Мужчина отпрянул, обернулся резко, рискуя свалиться с ног. Но удержался. В палате было тихо и все так же стерильно бело. Игорь посмотрел на закрытую дверь. Позвать Костю? Нет… нет, показалось. Он выдохнул, унял биение сердца, вновь повернулся к зеркалу, потянул его верхний край на себя, чтобы поставить ровно и увидел…

… в той палате, что расположилась за кромкой серебряного стекла, на белых простынях больничной койки сидела девчонка в желтом платье. Короткие волосы ее были растрепаны, на носу алела царапина. Она приложила указательный палец к губам и подмигнула огромным, как у мультяшки, глазом.

Игорь вскрикнул, тело его прошило электрическим разрядом, и он все-таки упал, утягивая за собой и зеркало, и стул.

Заслышав грохот в палате, Костя вынес плечом дверь, одним профессиональным взглядом оценил ситуацию, и, поняв, что внешней угрозы нет, спрятал пистолет.

– Помогите! Врача! – крикнул телохранитель в коридор, сам же кинулся поднимать шефа.

Игорь Андреевич лежал на спине, придавленный массивным зеркалом-щитом. Костя чертыхнулся, ругая себя за такой недосмотр, откинул зеркало, прощупал пульс.

Патрон был жив, это точно, веки его полуприкрытых глаз быстро шевелились, будто он просматривал ускоренное кино где-то на внутреннем экране. Сердце билось учащенно, руки подрагивали.

– Врача! – снова крикнул Костя, но к нему уже бежали на помощь.

Игоря подняли, перенесли на кровать. Нужды в реанимации не было, опасных для жизни признаков не наблюдалось: просто обморок. Однако все понимали, что у такого пациента «просто обморок» может продлиться три месяца. И потому медперсонал носился по палате в панике, то поправляя подушки, то проверяя пульс, то вглядываясь в данные уже подключенного прикроватного монитора.

Конвульсивные подергивания тела внезапно прекратились, Игорь шумно вздохнул и открыл глаза.

– Напугали вы нас, Игорь Андреич, – сказал Костя с облегчением и отступил к двери.

Игорь посмотрел на него странно, будто призрака увидел, обвел глазами палату, медиков, зажмурился, вновь открыл глаза и хрипло произнес:

– Все в порядке, живой.

Когда волнение утихло, все разошлись по местам. И только Олечка никак не унималась.

– Включить телевизор или поспите? – спросила она.

– Угум, – кивнул пациент.

Она перещелкивала кнопки каналов, пока не добралась до MTV, потом положила пульт под безвольно лежавшую руку Игоря и наконец вышла, оставив его со Светланой Лазаревой, уговаривающей кого-то вернуться:

Возвращайся домой,

Возвращайся ко мне,

Возвращайся туда,

Где мы счастливы были.

– Да-да, я понял, –