Игорь Градов - Кладбищенский смотритель (сборник)

Он ждал меня на крыльце. На рыжей морде явно читалось: «И где тебя, друг, носило так долго? Я уже замерз!»

— У-у-у, предатель, — сказал я коту, — бросил меня одного! А вдруг бы меня волки съели или медведи задрали? Не по-товарищески это!

Кот ничего не ответил, лишь мяукнул — открывай скорей. Я впустил его в дом и затопил печку. Пока грелся чайник, позвонил в редакцию и попросил пару дней в счет отпуска. Раз так хорошо работается, нужно ловить момент. Иначе до Нового года точно не успеть…

Мы пообедали, а затем каждый занялся своими делами — я писал, а кот грелся на печке. Работалось мне очень хорошо. Кот, без сомнения, приманил мою Музу. Что, впрочем, было понятно: она же женщина, а они любят усатых-полосатых. Особенно таких толстых и пушистых.

…Интересно, что будет завтра? Новые приключения?

Я не ошибся. Утром все повторилось так, как вчера: кот попросился за дверь, а затем позвал меня с собой. Я вздохнул и пошел одеваться потеплее. Посмотрим, что будет в этот раз…

Дорога в лес была уже знакомой, и я шел довольно быстро, кот бежал следом. Было тихо и снежно.

Одно было странно: я нигде не находил наших вчерашних следов — будто нас вчера и не было. Снег лежал девственно-чистый, нетронутый. И еще одно: чем дальше мы углублялись в лес, тем холоднее становилось, причем весьма заметно. В деревне морозец был градусов пять-шесть, а тут уж точно градусов двадцать…

Снег хрустел под ногами и ярко искрился на солнце, выглядывающим из-за низких, лохматых туч. Мороз забирался под тулуп, еще немного, и я окончательно задубею. Вот и знакомая поляна. Так, кто на этот раз?

Я обернулся, высматривая очередных ряженых, и тут меня окликнули:

— Эй, товарищ!

Под деревьями снова стояли двое. Но уже не партизаны 1812 года, а бойцы Красной армии. В шапках-ушанках с красными звездами, коротких полушубках, в ватных брюках и, разумеется, валенках. Поверх формы — белые маскхалаты. С оружием: у одного — пистолет на боку (очевидно, командир), у другого — винтовка за плечами.

Командир подошел ко мне и произнес:

— Вы, товарищ, из какого села будете?

— Из Покровского, — ответил я.

— Немцы у вас стоят?

Я посмотрел на его молодое, серьезное лицо и решил отвечать в том же духе. Кто их знает…

— У нас нет, а вот в Сосновке, я слышал, стоят…

— Где она, Сосновка? — спросил командир. — Покажите на карте…

Красноармеец в это время тревожно всматривался в небо и к чему-то напряженно прислушивался. И вдруг сказал:

— Летит, товарищ младший лейтенант, точно летит! Немец!

И верно — из-за низких туч вынырнул самолет и прошел над нами. Да так низко, что я четко разглядел черные кресты на крыльях и характерные продолговатые обтекатели на шасси.

— «Лаптежник»! — крикнул младший лейтенант. — В укрытие!

Я замешкался — хотел рассмотреть удивительную машину. Не каждый день видишь фашистский бомбер…

Но командир крепко ухватил меня за рукав и потащил в укрытие — под тяжелые ели. Я узнал самолет — немецкий Ю-87. Здорово играют ребятишки, подумал я, такой раритет откопали!

«Лаптежник» между тем сделал широкий разворот и снова прошелся над нами, а потом не спеша удалился.

— Не заметили, — облегченно вздохнул красноармеец, — а то я уж подумал…

— Думать, Левченко, будем потом, когда с задания вернемся, — оборвал его младший лейтенант, — а сейчас нам надо в Сосновку. Где, вы говорите, это село?

Вопрос был адресован ко мне. Я показал на карте:

— Вот, километров пять-шесть на северо-восток. Немцы, я слышал, ночью прибыли. Три грузовика, да еще несколько мотоциклов с пулеметами. Не менее роты…

— Похоже, — кивнул красноармеец, — нам капитан Савушкин так и говорил — проверьте у Сосновки, там немец может быть…

— Помолчи, Левченко, — поморщился младший лейтенант, — проверим. Покажите-ка, товарищ, как выйти к Сосновке…

— Мы тут, — ткнул я пальцем в карту, — а вам надо сюда. Через лес, потом по мосту и все время прямо. Через час полтора-два будете на месте.

— Хорошо, — улыбнулся командир, — как раз успеем до темноты.

— Если опять не заблудимся, — хмыкнул Левченко.

Младший лейтенант зыркнул на него, но ничего не сказал — видимо, у Левченко были основания для подобного замечания. Наши леса, конечно, не тайга, но заблудиться вполне можно, особенно с непривычки. По себе знаю — первый год, как только приехал, блуждал по несколько часов. Я заядлый грибник, люблю «тихую охоту», вот и уходил на целый день. Зато теперь знаю все окрестности как свои пять пальцев.

— Послушайте, товарищ, — обратился ко мне командир, — проведите нас к мосту. Нам скорее к Сосновке надо…

Идти мне очень не хотелось — хватило вчерашнего, но отказать я не мог — слишком уж просительно смотрел лейтенант. В конце концов, а почему и нет? Прогуляюсь еще раз…

В общем, повел я их снова. Кота с нами не было — как и в прошлый раз, он уже исчез. Ладно, потом разберемся. Мы дошли до опушки леса.

— Вот мост, — показал я, — потом прямо, километра три-четыре.

— Спасибо, товарищ, — крепко пожал мне руку командир.

И бойцы, утопая в снегу, пошли к мосту. А я стоял и смотрел им вслед…

Внезапно на дороге показался автомобиль. Я всмотрелся — старый, немецкий, похоже, «опель». Явно раритетный. Вот и противник, догадался я. А почему нет? Раз есть красноармейцы, должны быть и фашисты. Все правильно. Игра есть игра…

«Опель» сопровождал мотоцикл с коляской, в нем сидело двое «фрицев». Светло-серая форма, легко узнаваемая форма, стальные каски, мотоциклетные очки… Натурально-то как! Из коляски торчал наружу черный ствол пулемета. Интересно, муляж или настоящий?

Водитель мотоцикла заметил красноармейцев и резко дал по тормозам, затем обернулся к легковушке и замахал рукой, предупреждая об опасности. «Опель» сбавил ход и начал разворачиваться. Но на обледенелой дороге его занесло, и он чуть было не оказался в кювете. Однако каким-то чудом выровнялся и встал на все колеса. За «опелем» стал разворачиваться и мотоцикл. Однако не успел.

Красноармейцы тоже заметили вражескую машину и открыли огонь. Командир стрелял стоя, из пистолета, а Левченко — с колена, из винтовки. Хлесткие, сухие выстрелы разорвали тишину. Немецкий пулеметчик дал ответную очередь. Металлический грохот перекрыл шум выстрелов, в воздухе резко и противно запахло порохом. Вот и ответ — муляж это или нет… Бой оказался коротким — оба бойца упали на снег. Я заметил, как на их маскхалатах появились алые пятна крови…

И тут немцы заметили меня — я же стоял близко и совсем не прятался. Пулеметчик дал короткую очередь в мою сторону — на всякий случай.

И я тут же рухнул в сугроб — реакция у меня хорошая. Это меня и спасло — пули прошли прямо над головой, сбили несколько еловых лап. На меня посыпался снег. «Ну, вас с вашими ролевыми играми, — зло подумал я, — убьете еще…» И быстро пополз по-пластунски прочь. Правильно сделал — судя по выстрелам, немцы (или кто там?) решили меня таки добить. Слышались выстрелы, а сверху полетели срезанные ветви…

Я отполз подальше, поднялся и побежал. Проваливаясь по колено в снег, падая, но продвигаясь вперед. Бежал, пока совсем не выбился из сил. Тогда тяжело опустился на поваленное дерево и слегка перевел дух. Зачерпнул полную пригоршню холодного, обжигающего снега и крепко растер лицо. А также положил немного в рот — очень захотелось пить. Хорошо бы сейчас хряпнуть водочки, граммов этак сто или даже двести, для успокоения. Но до водочки еще было надо было добраться.

Что ждет меня в деревне? Вдруг ее тоже захватили фашисты? Бред, конечно, но кто его знает…

Я медленно побрел к дому. На опушке осторожно раздвинул ветви и посмотрел — слава Богу, все было спокойно. Никаких тебе немцев или партизан… Обычная русская деревня, полусонная и тихая. Ладно, больше я в лес ни ногой. По крайней мере, до весны. Ни с кем и ни за что. Пусть кот сам разбирается со своими делами. А я уже сыт по горло.

Надо ли говорить, что кот снова ждал меня на крыльце?

— И слышать ничего не желаю! — резко бросил я ему. — Никаких больше оправданий! Оставил меня с какими-то психами…

И прошел в дом. Кот обиженно мяукнул, но побежал следом.

— Не ври, — строго сказал я ему, — ты не просто так привел меня в лес. Признавайся — в чем дело? Как это связано с тобой? И вообще — давай, колись: имена, пароли, явки…

Кот презрительно фыркнул и ушел в глухую несознанку: уселся посреди комнаты и начал нагло вылизываться. Мол, знать ничего не знаю, ведать ничего не ведаю.

— Вот сделаю из тебя воротник, — пригрозил я ему, — будешь знать…

Кот презрительно фыркнул — видали мы таких!

Ужин прошел в полной тишине. Кот уминал колбасу, а я вяло ковырял вилкой в макаронах. Из головы все не шел тот бой. Уж больно все было натурально, особенно кровь на маскхалатах. И еще я думал: что за странный кот мне попался и случайно ли он привел меня в тот лес?