Икосаэдр 2.0 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Затем пенсионер сел на место пилота и со всей силы дернул за рычаг скорости…

В следующее мгновение в круглых окнах пепелаца пилот увидел черную пустоту с огоньками далеких звезд. Спокойствие и тишину, казалось, ничто не может прервать, и владелец пепелаца некоторое время любовался новой картиной, пока не почувствовал себя в невесомости. А потом Ростислав Степанович проговорил удивленно:

— А где же… Земля?

* * *

Старик, одетый в рубаху изо льна, сидел на скальном уступе и улыбался.

— Мы сделали это, мой друг, у нас получилось! — сказал он сверкающему лику над пустыней.

— Да? А ты уверен в этом? Ты проверил возможность коррекции реальности? Может, произойдет локальный сдвиг и Вселенная вернется к точке бифуркации?

Старик помрачнел, вскочил на ноги и принялся ходить взад-вперед по уступу.

— Но это невозможно… Как же так… Нет, это исключено! Там же не остался ни один Разумный… Или нет…

Лик над пустыней подумал некоторое время и спросил:

— Ты не помнишь, оставлял ли ты в нашем аппарате включенной систему самосохранения? Если это так, то тот, кто уничтожил планету номер 13, мог выжить!

— Даже если и так. Ведь это примитивная планета… примитивный разум… Даже если кто-то и остался в живых, он не сможет запустить коррекцию и регенерацию участка Вселенной!

Сверкающее лицо над пустыней замолчало, затем голос ответил:

— Смотри же, если все оно так, как ты говоришь, мы не сможем больше получать тех ужасных радиоимпульсов, уничтожающих наш мозг. Посмотрим, что будет вечером.

* * *

…Пес за дверью тявкнул и злобно зарычал, послышались чьи-то шаги и дверь открыл полноватый, небольшого роста мужичек с лысиной и роскошными усами.

— Приветствую! — сказал Ростислав Степанович и пожал мужичку руку.

— Здорово, заходи, — сказал Олег Тарасович, перейдя на «ты», как это обычно делают при личной беседе деревенские жители. — Посмотришь?

— Ну, давай, показывай, что у тебя за «средство».

Они зашли вдвоем во внутренний двор, Олег Тарасович закрыл калитку.

— Да трактор у меня старый, списанный, — сказал он и поправился. — Но техосмотр пройден, все рабочее, только позавчера покрасил, смотри, какой красавец!..

Ростислав Степанович смотрел на машину и думал: «Что-то подобное со мной уже происходило… только где? Когда?» Он не мог этого вспомнить, ровно как и не мог предположить, что где-то очень далеко оттуда, на другой планете, на скале сидел печальный седой старик в рубахе изо льна и удрученно бормотал себе под нос:

— Нет, мы не сможем этого сделать… Мой друг обречен слушать их жуткие радиосигналы, он больше не будет мне доверять… Горе нам, планету номер тринадцать невозможно победить…

А в пустыне перед стариком стоял желтый сверхстратегический пепелац с плакатом Ким-Чен-Ира на стене.

Потрепанное очарование гламурных блондинок-зомби

Алекса с утра волновали блондинки.

Алекс сидит на крылечке своего коттеджа и пытается что-то наигрывать на надтреснутой гитаре. Собственно, на этой улице поселка половина коттеджей принадлежат Алексу, но сегодня они с Хелен выбрали для ночлега именно этот, с широким крыльцом.

— Поцелуй же меня, я не зомби, поцелуй же хоть в щеку меня… — напевает он. — Я еще не гнию, хоть дела наши плохи, я к тебе заглянул на полдня.

Утренняя заря нравится Алексу, ему хорошо, он спокоен. Почти спокоен.

Коттеджный поселок — один из последних обитаемых мест в окрестностях Вроцлова. Удачное расположение на излучине в верховьях Одера позволяет немногим обитателям с переменным успехом отражать атаки. Неприятель плавает очень плохо. Ополченцам выгодно держать в таких городках небольшие отряды по границам зон заражения. Подобные городки — это и приманка, и сторожевой пункт, и место сурового эксперимента по борьбе человечества с Чумой. Но все жители помнят — их поселок на самой передовой, атака может приключиться в любой момент, а вертолетное сообщение слишком редкое, чтобы быть серьезной помощью.

Большинство жителей Германии, Польши и других стран Европы уже давно уплыли за океан или убежали на восток, за Урал, где огромные пространства и морозы не позволяют заразе вылезти за пределы небольших очагов. В Западной Европе остались только безумцы. Либо те, кому уже нечего терять, как одноногий Симон или старуха Маргарет, либо те, кому за последние годы окончательно сорвало башню и кто воспринимает жизнь, как безумный шутер. В поселке тех и других тридцать человек.

Алекс ближе к последним, хотя во многом он — исключение из правил. Он трезв, расчетлив, вполне доволен ситуацией. У него есть женщина, и все конечности на месте.

Единственное, что его сейчас беспокоит, — это блондинки.

Алекса друзья и близкие привычно зовут Мелким, потому что он младший в семье, несмотря на то что уже давно на сантимов двадцать выше Петера. Четверть века назад Алекс и Петер беззаботно носились по улочкам Одессы и звались Лехой и Петром. Потом судьба немцев-репатриантов занесла их большую семью сначала в Мюнхен, а потом раскидала по всей Баварии, тогда еще не знавшей беды.

«Друзья и близкие» — это сказано громко. Вокруг осталось не так уж и много — девушка Хелена и друг юности Вроцлав. Вся остальная родня, за исключением брата и пары несчастных родственников, уже давно в других краях, в безопасности. Алекс знает, что ему многие завидуют, но ему на это наплевать.

Еще Алекса прозвали Мясником — но вовсе не потому, что его главное оружие — топор, просто он как-то упомянул, что первым местом его работы был мясоразделочный цех в мюнхенском супермаркете. С другой стороны, как еще можно называть рослого двухметрового детину с квадратной арийской мордой, как не Мясником?

— Что тебе приготовить на обед? — Хелен подходит сзади и гладит Алекса по плечу.

— Хочешь сказать — «курятину или курятину»? — Алекс оборачивается в ухмылке.

Два соседних участка, где когда-то были цветники и яблони, занимает большой курятник, снабжающий провизией весь поселок.

— Не иронизируй. Мне кажется, куча блюд, которые я научилась готовить из курицы и консервов, вполне себе разнообразная. Ты выглядишь озадаченным, что случилось?

Алекс откладывает гитару, встает и обнимает Хелен, проводит рукой по ее рыжим волосам.

— Понимаешь, меня беспокоят блондинки.

Хелен строго смотрит на него, затем усмехается и картинно влепляет ему пощечину.

— Негодяй!

Оба смеются.

— Я же тебе сказал, что четыре из пяти прорвавшихся вчера тварей были блондинками, — поясняет Алекс, потирая щеку. — Как на подбор — голубоглазые, фигуристые, стервы такие. Мы даже сходили со Станиславом и Марком проверить поближе, перед тем, как подогнать бульдозер. Одной зверюге Марк пулеметом размолол черепушку в фарш, и цвет