И. Хо - 666. Рождение зверя

– Ты идеализируешь эту недалекую личность, – сокрушенно покачал головой Белковский. – Впрочем, ничего удивительного. Многие попали под его быдловатое обаяние, и не только у нас в эрэфии. Тот же Саркози, например. Не случайно же он позволил ему построить в Монсуле «дом приемов», не уступающий Версалю.

– Если он так манипулирует нами – значит, он гений.

– Гений? Да он просто продукт эпохи. Какова эпоха – таков и продукт. Можно в лабораторию сдавать на анализы. А насчет того, кто кем манипулирует, так это надо в историческом разрезе смотреть. Ты помнишь состав семибанкирщины?

– Вообще-то, их, кажется, было девять.

– Хорошо, девятибанкирщины, не суть.

Потемкин порылся в памяти:

– Березовский, Ходорковский, Фридман, Авен, Гусинский, Потанин, Смоленский, Виноградов, Малкин.

– Ну и как тебе эти девять негритят? Они тоже когда-то думали, что держат бога за бороду.

Кирилл рассмеялся:

– Да ладно тебе, Стас! Любая революция пожирает своих детей. И отцов, и мужей, и вообще всех близких родственников. Как у паукообразных.

После случая у водопада его все время сносило на ассоциации с этой разновидностью живого мира.

– А кого же тогда пожрет кооператив «Озеро»? – поинтересовался Стас.

Потемкин выпил виски и немедленно закусил лимоном.

– Кооператив «Озеро» не пожрет никого. Потому что это первая за сто последних лет нашей истории система власти, которая не нуждается в пожирании кого бы то ни было для своего существования. Она основана на поощрении. Рано или поздно величины распила, отката и заноса будут приведены в требуемые историческим моментом пропорции, отмороженные парвеню либо сядут в тюрьму, либо успокоятся, а понаехавшие чурки просто сопьются и вымрут. И все у нас будет хорошо, как при Леониде Ильиче. Хотя нет, лучше. Потому что никакой идеологии. Скорее, как при Салазаре в Португалии – недаром же мы на нее все время равняемся. Народ будет счастлив.

Белковский был слегка озадачен:

– Я насчет чурок не понял.

– Это элементарно, Стас! Как у Герберта Уэллса в «Войне миров». Этот вид не выдержит конкуренции в наших широтах. Они вымрут от этилового спирта, который мы пьем между делом.

– Ага, – поднял стакан Белковский, – только сначала они вытравят нас героином, который употребляют между делом.

– Так для этого есть Госнаркоконтроль, – чокнулся с ним Потемкин.

– ФСКН – такое же ржавое колесо в их уродливой системе. Вспомни хотя бы «дело химиков» – несколько лет люди в СИЗО отсидели за то, что красками торговали. Потом дело развалилось, а перед ними никто даже не извинился. Рано или поздно из Путлэнда убегут все более-менее мыслящие люди!

– Ага, с разбегу об телегу. Никто никуда не убежит. Главное – не чинить никаких препятствий к бегству. Набегаются – прибегут обратно. Это не путь из Марафона в Афины, а замкнутая дистанция. Бег по стадиону, с препятствиями. Согласись, что работать в Томске, получая сто тысяч долларов в год, – неплохая перспектива.

– Там инфраструктура отвратительная.

– Так будет отличная! И рядом Таиланд, опять же, – подмигнул Кирилл. – И вообще, что это мы все о политике да о политике. Давай лучше о бабах. Берлускони видел? Вот где энергетический коктейль. Скоро восемьдесят мужику, а каков жеребец! У него главное в жизни – телки.

Белковский хмыкнул:

– Ты что же, думаешь, у Путина какие-то другие жизненные приоритеты?

– Стас, если ты насчет Кабаевой, то это моя мулька, – рассмеялся Потемкин.

– В курсе, в курсе. По поводу Алины Маратовны в точности сказать не могу, но с телками у этих ребят все в порядке, поверь мне.

Кирилл посмотрел на приятеля несколько настороженно.

– Стас, да у тебя паранойя, по ходу. У тебя что, проблемы с этим делом? – Он многозначительно опустил глаза себе между ног.

– Паранойя?! Да эти постоянные показные командировки у Путина – просто отмазка для жены. Он что, какого-нибудь губернатора к себе в кабинет вызвать не может? Просто отдыхает мужик. Жена смотрит по телевизору – он с тотемными животными обнимается. То с тигрицей, то с белухой. Она сидит, вяжет носок и думает: все хорошо, Володя работает. Все правильно Доренко написал…

Потемкин вдруг догадался:

– Доренко, говоришь? А это не твое ли творчество, часом?

Белковский скромно отвел взгляд.

– Ай да Пушкин, ай да сукин сын! – Кирилл налил ему еще виски. – Послушай, Стас, я тебе вот что по этому поводу скажу: надо воспринимать картину целостно, а не выхватывать какие-то ее фрагменты. Если смотреть на все через твой деструктивный монокль, то царствование Екатерины Великой можно расписать как сплошную коррупцию, офшорную олигархию, апофеоз крепостного права и череду фаворитов. Однофамилец мой, опять же… – Кирилл громко рыгнул. – В общем, одни потемкинские деревни и восстание Пугачева как светлое пятно и пример справедливой борьбы угнетенных масс с прогнившим компрадорским режимом. А если посмотреть с другой стороны, то эта же эпоха – Дашкова и Ломоносов, Эрмитаж и публичная библиотека, вольное экономическое общество и вольные типографии, жалованная грамота городам, манифест о свободе предпринимательства, раздел Польши, присоединение Крыма, Аляски и Калифорнии, между прочим. И тогдашнего Чикатило – маньячку Салтычиху, несмотря на знатное происхождение, показательно судили и заперли до конца дней в подземелье без света и человеческого общения… Хотя, конечно, у каждой императрицы и императора должен быть свой Радищев. Будем считать, что для нынешнего это ты.

– Ну, на Илимский острог сие заведение не очень смахивает. – Белковский окинул взглядом интерьер ресторана.

– Да уж, – согласился Кирилл. – С другой стороны…

Его прервал булькающий приветственный возглас:

– О, коллеги! У вас тут производственное совещание?

Это был отец-основатель Фонда эффективной политики, околокремлевский политконсультант Глеб Павловский. 60-летний трубадур путинско-медведевской России выглядел весьма энергичным и даже помолодевшим. Его привычный ежик на голове превратился в некое подобие шевелюры, на руке красовался голубой браслет. Никакого желания общаться с ним у Потемкина не было.

– Да нет, Глеб Олегович, мы все больше о бабах. Вот… Впрочем, я уже вынужден откланяться, у меня встреча.

– Понимаем, понимаем, – подмигнул Павловский, присаживаясь и пожимая руку Белковскому.

Стас тоже пьяно-понимающе кивнул и помахал Кириллу, который неровным, но быстрым шагом направился к выходу, стараясь увернуться от сверлящего взгляда Гобликовой.

– Ладно, сука, отольются тебе бабушкины слезки, – процедил он, дергая на себя ручку никак не поддающейся двери ресторана.

Кирилл уже подумал, что его здесь специально заперли, как рядом возник Винчиторе.

– Addio, signore[97], – сказал халдей и легко отворил дверь наружу.

Оказавшись в холле, Потемкин почувствовал депрессию. Это сумеречное состояние было, несомненно, вызвано отсутствием вестей от Беатриче. Тут он вспомнил, что с утра собирался ее спасать, и решительно двинулся к лифту. Кирилл быстро спустился на нулевой этаж и подошел к ресепшен. За стойкой, улыбаясь, стоял все тот же Ариэль.

– Ариэль, дайте мне, пожалуйста… пишущий предмет. – На этот раз Потемкин обошелся без слова «ручка».

Халдей вытащил из кармана Parker и протянул ему. Кирилл достал чековую книжку, написал в ней «$ 100 000» и оторвал чек.

– Я знаю, что у Беатриче сегодня выходной, – сказал он, положив чек на стойку. – Но, может быть, вот это поможет вам разыскать ее прямо сейчас?

Ариэль посмотрел на него снисходительно:

– Это необеспеченный чек, Кирилл Ханович.

– Так в чем проблема? Давайте его обеспечим – извлеките из ваших закромов мою банковскую карту.

– Лишние хлопоты, господин Потемкин. Я помог бы вам абсолютно бесплатно, но не буду этого делать, ибо каждый имеет право на прайвеси. Она не давала согласия на то, чтобы о ее местонахождении кому-то сообщали.

Кирилл высунул язык и аккуратно пририсовал к цифрам на чеке еще один ноль:

– А так?

Ариэль улыбнулся:

– Кирилл Ханович, вы зря тратите время. Я даже не уверен, что она на острове. Если Беатриче захочет, то найдет вас. А вообще, рекомендую просто подождать до завтрашнего дня, когда она выйдет на службу.

Потемкин в сердцах порвал чек:

– Но ведь вы обязаны помогать гостям в любой ситуации! А у меня ситуация! Я ищу Беатриче прямо сейчас.

– Есть границы. Наша помощь не должна идти против чьей-то воли. Попросите меня найти другого гостя, и я немедленно помогу. Ведь если у вас есть чей-то номер – значит, этот кто-то вам его дал. В данном же случае вы просите меня сделать то, чего я не имею права делать.

– Но могу я вас попросить об одном одолжении? – промямлил Потемкин.

– В рамках моей компетенции – разумеется.

– Если вы вдруг увидите Беатриче, передайте, пожалуйста, что я ее искал.