Города гнева - Влад Бах

и, кажется, пробивают мою черепную коробку, сканируя скачущие в голове мысли.

– Ты сам как думаешь, Дерби? – наконец произносит он.

Я не позволяю себя одурачить ни вкрадчивым интонациям в его голосе, ни неоспоримой жутковато притягательной харизме, источаемой им на каждого, кто оказывается в поле его зрения.

– Ты ведь умный мальчик. Догадайся. Зачем такому, как я, нужны сильные и выносливые девушки, закаленные испытаниями и готовые смиренно терпеть то, что для них уготовано?

Я чувствую, как холод пронизывает все мое тело, волоски на затылке встают дыбом, мышцы сводит от сильнейшего напряжения, но не отвожу взгляда.

– Я задал конкретный вопрос.

Он раздражённо выдыхает, как будто его утомляет моя прямолинейность и нежелание играть по его правилам. Еще бы… я только что отказался его развлекать.

– Я создаю будущее, – лениво произносит Аристей. Без пафоса или свойственной ему наигранности.

– Какое, к чёрту, будущее? – срывается с моих губ прежде, чем я успеваю обуздать свой гнев.

Аристей усмехается и разводит руками.

– Эволюция – процесс долгий и мучительный, – говорит он, проходя вдоль ровного строя боевой техники.

Его пальцы касаются холодной брони, голос звучит так, словно он сам себе читает лекцию.

– Я не жду пока природа сделает свое дело, а беру контроль в свои руки. Мой мозг, моя кровь и знания – самое мощное оружие в мире. А вовсе не то, что ты способен увидеть глазами. Это тело…, – Аристей резко оборачивается, указывая на себя. – Лишь временный сосуд. Я мог бы прийти в образе шершня, не тратя ресурсы на трансформацию, но вам, людям, важна оболочка, внушающая не только ужас. В обратном случае, стал бы ты говорить со мной? Нет… – устало усмехнувшись, он качает головой. – Ты бы отдал приказ стрелять на поражение.

Аристей ненадолго замолкает, позволяя мне осмыслить уже сказанное. Как бы давая скидку моему более медленному и не такому гениальному мозгу.

– Ты ведь видел, Дерби. Шершни уже эволюционируют, становятся быстрее, сильнее и в разы опаснее, – спустя минуту продолжает он таким же скучающим тоном. – Они неутомимы, управляемы и… предсказуемы. Увы. Могут пройти десятки лет, прежде чем я добьюсь значительного прогресса. Меня это не устраивает.

– Ты хочешь ускорить эволюцию? – подытоживаю я вышесказанное.

– Я хочу создать себе подобных, – с откровенной насмешкой поправляет он.

Я не сразу понимаю смысл его слов. Гул в голове заглушает мысли.

– Зачем?

– Новая раса. Самая совершенная их тех, что обитали на этой планете. – Многозначительно отвечает он. Затем разводит руки в стороны, и лучезарно улыбнувшись, цитирует слова из Библии: – «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему, – расходится по складу его раскатистый голос, насыщенный скрытой иронией. – И да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над зверями, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле».

Я перестаю дышать, пальцы рефлекторно сжимаются в кулаки. Я внезапно вспоминаю Жанет Локвуд с потрепанной Библией в руках и горящую в ее глазах веру, что Бог защитит и спасет.

Не защитил. Не спас. Ни ее, ни Донована, ни других солдат, которые, как я знаю, тоже шептали забытые многими молитвы перед боем. Дон погиб месяц назад, а Жанет – во время своей последней вылазки на материк, на неделю раньше. Меня не было в том отряде, но вернувшийся с задания Сантес доложил, что она умерла без мучительных страданий. Мутант оторвал ей голову, смерть была мгновенной; но я до сих пор вижу перед собой его почерневший взгляд и перекошенное болью вкупе с бессильной яростью лицо. Они были близки, сошлись буквально за пару месяцев до случившегося. И мне страшно представить, что было бы со мной, потеряй я Иллану…

– Вот чего я хочу, Эрик Дерби, – улыбка Аристея становится шире. – Но с одной поправкой: человек в моих планах приравнивается к рыбам, зверям и гадам. Кстати, ты уже видел, что животные признают мое владычество над ними. Как и вы… – с издевкой добавляет он.

Ублюдок. Больная на всю голову одержимая тварь. Но как бы дико ни звучали его слова, запускающие морозный озноб по коже, мне все еще нужен четкий ответ.

– Женщины нужны тебе для продолжения рода? – хрипло спрашиваю я.

– Разве это не самое очевидное объяснение? Какой еще мне прок от этих уязвимых существ?

Вопрос повисает в воздухе, давит, сжимает мое горло тугим обручем. В груди что-то натягивается, готовое вот-вот взорваться.

Аристей не сводит с меня пронизывающего взгляда, его желтые глаза поблескивают в полумраке, в них нет ни торжества, ни зла – лишь оценивающее, почти ленивое любопытство.

– Ты… – мой голос предательски хрипнет. – Ты не просто создаешь себе наследников. Ты ищешь что-то. Экспериментируешь.

Уголки его губ дергаются в призрачной улыбке.

– Ты начинаешь мне нравиться, Дерби, – негромко резюмирует он, благосклонно кивнув.

Меня передергивает. Каждая безумная реплика Аристея – словно острые иглы под ногти.

– Ты надеешься, что среди них найдется… – я на последнем слове, потому что сам не знаю, как правильно сформулировать свою мысль. – Та, что подойдет?

– Найдутся, – поправляет он, как будто обсуждает давно решенный вопрос.

На ум приходят слова Микаэля о том, что никто из девушек не вернулся.

– Ты убиваешь их? Тех, кто не подходит? – выдыхаю я, снова неосознанно сильно сжимая пальцы на ремне автомата.

– Какой ты всё же ограниченный, Дерби. – Он разочарованно качает головой. – Нет. Я не убиваю их. Они умирают сами. Слабые тела, несовершенный генетический материал. – Продолжает с оттенком досады в голосе, словно речь не о живых людях, а о неудачных экземплярах изделий, сошедших с конвейера. – Большинство умирает во время родов. Некоторые не доживают и до них. Выносить мутанта способна далеко не каждая женская особь. Люди… такие хрупкие. В новом мире, который создаю я, человечество не имеет будущего. Вы – жалкие, обреченные, беспомощные. Подвержены болезням, тратите силы впустую, живете архаичными установками и постепенно вырождаетесь. – В уничижительной манере декларирует Аристей и презрительно морщится. – Я лишь исправляю то, что природа так и не довела до совершенства.

– Что будет с людьми, с теми, кто живут в анклавах, когда ты создашь свою совершенную расу?

– Я не собираюсь убивать всех, если ты об этом. Вы необходимы мне как ресурс, как любые другие земные твари. Выживут сильнейшие, а остальные… со временем исчезнут. Мир не терпит слабости, Дерби. Кто не умеет адаптироваться – умирает, – цинично отвечает Аристей. Грудная клетка болезненно сжимается, когда я осознаю, что совсем недавно слышал нечто подобное… Из уст своего отца.

Те же отчужденные слова, та же бесчеловечная логика. Только у Дэрила Дерби целью является «идеальный порядок и контроль», которыми он оправдывает свою тиранию. А у Аристея – его грёбаная эволюция и совершенная раса. Разные идеологии, но суть одна: одни управляют, другие подчиняются. Кто не вписывается – отправляется в расход.

Я с трудом сглатываю, ощущающая во рту привкус желчи.

– Ты хочешь превратить людей в рабов?

– А что, по-твоему, с вами делает Корпорация? – голос Аристея становится тягучим, словно патока. – Она дает вам иллюзию выбора, но держит на поводке еще крепче, чем я.

Он делает шаг вперед, и мне приходится с усилием воли подавить рефлексивное желание отступить.

– Вы лелеете свое рабство, – продолжает он с нескрываемым отвращением. – Вы сражаетесь за Корпорацию. Вы умираете за Корпорацию. Вы даже не осознаете, что для нее вы всего лишь топливо.

Аристей качает головой и скрещивает руки на груди.

– А я, в отличие от твоего отца, хотя бы честен в своих намерениях, – пафосно заявляет он.

Меня перекашивает от ярости. Внутри разверзается настоящий вулкан, но я не могу позволить себе взорваться. Стискиваю зубы, сжимаю кулаки и молчу.

Аристей довольно прищуривается, воодушевленный моей бурной реакцией.

– Тебя это злит, да? – он скользит по мне изучающим взглядом. – Но ты знаешь, что я прав. Ты это чувствуешь. Где-то глубоко внутри. Ты знаешь, что мир так устроен. Ты знаешь, что всё это правда.

Я судорожно сглатываю, пытаясь заглушить рвущуюся наружу злость, но в последний момент срываюсь.